Мари Ардмир - Молчите рефери!

И я запросила в университете разрешение Arbeitserlaubnis и значительно сократила свободное время. Я не только училась, но и работала на полставки. А теперь и на выходных занялась подработкой в салоне красоты — массажистом. Это был нормальный режим работы и учебы, я жила в общаге, питалась в столовых и ездила со значительной скидкой на общественном транспорте. Можно сказать, создавала свой личный капитал, и я просуществовала так более полугода. А маме мой режим не понравился, о чем она заявила в лоб через skype.

— Перестань себя загонять, иначе приедешь на мою роспись бледно-зеленого цвета.

— Когда?

— Не «когда», — родительница нахмурилась, — ты уже бледно-зеленая. Так трудно бросить подработку и заняться собой? Олик, ты в весе потеряла там, где его все набирают.

— Мама, оставь мой вес в покое.

— Олик… Я о твоей работе беспокоюсь. Ты такая маленькая, худенькая, зашибут и не заметят. — Улыбнулась она, вспомнив слова из мультика.

— Вес нормальный, рост приличный, никто не зашиб еще. — У меня благодаря Богдану Петровичу реакция супер героя, уворачиваюсь и очень хорошо. Правда, маме об этом я никогда не говорила. — С работы не гонят, значит, с обязанностями справляюсь. Когда у вас роспись?

Заулыбалась: — В мае 25 числа. Приедешь?

Просмотрела ежедневник и уверенно ответила:

— Да. Где меня поселят?

— У тети, я на днях от нее съезжаю.

— У тебя роспись через месяц, а ты только сейчас съезжаешь от тети? Я была уверена, что вы уже давно вместе. Просто не спрашивала, чтобы не сглазить.

Ответ прозвучал с заминкой чуть обиженным голосом: — Алексей, приводил дом в порядок, ремонтировал его…

— Два года? — не удержалась я от намека.

— Два месяца, — призналась она. — В остальное время я думала.

— Мыслитель ты наш, он же еще восьмого марта позапрошлого года готовил прекрасный шашлык и делал определенные намеки. — Пожурила я ее с улыбкой и потянулась за чашкой кофе. Если не выпью в субботу с утра, на сеансе составлю компанию клиенту и попросту растянусь на соседнем массажном столе. Зря я хлебнула, мама совсем некстати сделала свой выпад.

— Олик, яблоко, от яблони недалеко падает.

Первая прямая ассоциация с этим выражением — Богдан Петрович и его сыновья, вторая косвенная — я от матери не отличаюсь и так же люблю долго и нудно размышлять о личном, но не делать решительных шагов. От таких мыслей закашлялась, чем ее и напугала.

— Ты в порядке?

— В порядке.

Сбивчиво попрощалась и отключилась. Странно, появилась уверенность, что я в этой поездке домой точно встречу Л… До этого мне удавалось огибать тему о нем и Наташе, то ли вопрос задавала встречный, то ли обрывала разговор, а иногда и уходила, незаметно, чтобы Дима не понял, чего именно я слышать не хочу. А впрочем, и сейчас подумав о прошлом, быстро переключилась: что одеть, что купить в подарок и как попасть к Богдану Петровичу. Вдруг Серега будет проездом в Днепропетровске, и меня подвезет во Львов. Это было бы замечательно.

Мне удалось решить все поставленные вопросы в первую же неделю, и я перестала думать о перелете домой ровно до тех пор, пока мой новый клиент не спросил надолго ли я улетаю.

— Пять дней.

Русский немец тридцати двух лет, светленький и зеленоглазый удивился: — Так долго?

— Вилберт, в мое отсутствие два сеанса массажа с вами проведет Маргарет. Уверена, вы с ней не заскучаете.

— Пышная блондинка ассистент? — поинтересовался клиент, лежа на массажном столе.

— Да. — Я накрыла его полотенцами, повторяя как молитву, — полежите немного.

Но он неожиданно зашевелился, поднялся на одном локте, задавая мне вопрос: — Скажите, Оля, вы едете к жениху?

— Нет.

— У вас есть парень?

Да, тридцатилетние времени не тратят на окольные пути в добыче информации, спрашивают прямо. Вот только и я уже не малышка, честно отвечать, не намерена.

— Что-то типа того есть.

Он не первый, кто интересуется и не первый кто пытается приударить за мной, вот только к светленьким меня не тянет уже. Проще сказать, что кто-то есть, чтобы не объяснять, почему никого нет.

— Оля… — сел, натянув полотенце на плечи, — вы откажете мне, если я приглашу вас погулять по горду? Скажем завтра во втором часу дня. Вас это устроит?

— Где?

— Есть одно потаенное местечко…

Красная лампочка в голове зажглась сразу же. Я знаю его всего ничего. Месяц, если быть точной и большую часть сеансов он молчал, а я им не интересовалась и не тестировала на вменяемость. Это не брат, не друг, не одногруппник, которого я за пять лет, узнала, как свои пять пальцев. И потому соглашаться на потаенные места не буду.

— Если погулять, то в центре. — Оборвала его резко изменившимся голосом.

— Боитесь? — прищур красивых глаз подчеркивает внимательный взгляд, вот только улыбка осталась прежней.

— Да, боюсь не успеть выспаться перед перелетом. Я вылетаю ночью.

— Если мы задержимся, могу подвезти домой, потом в аэропорт.

— Не стоит.

Он сделал паузу, а затем с той же улыбкой согласился: — В центре так же много интересных мест. Я заеду за вами, скажите адрес.

Адрес — незачем.

— Я буду в городе на площади Chamissoplatz. Устроит.

— Да. — Спустился со стола и вышел в раздевалку.

Вот и начало новой истории «Оля без Леш» только бы она была с хорошим концом и без неожиданных поворотов.

Завтра наступило неожиданно быстро, а я мало что успела сделать перед отъездом, поэтому во втором часу дня все еще была на работе, где Вилберт меня и застал. Он предварительно позвонил, уточняя, куда я запропастилась, а вот теперь сам явился, удостовериться.

— Тяжелый день?

— И он еще не закончился. — Я оторвалась от бумаг. — Чай, кофе или…?

— Вас, пожалуйста.

Улыбнулась воспоминаниям. Точно так же может шутить Серега Краснощек, он бы наверняка попросил заверните с собой, а Алек — взял бы без острого соуса. Да, я по ним соскучилась.

— Еще полчаса и я буду свободна.

— Начало четвертого. — Произнес он задумчиво. — Оля, освободившись, вы еще сможете погулять?

— Да. А почему вы спрашиваете?

— Моя девушка, Хелма, ее после работы сложно куда-либо вытянуть.

Вот это оборот.

— Почему вы улыбаетесь? — его вопрос вывел меня из задумчивости.

— Подумала, как нелегко вам ее вывести в свет.

— Удается время от времени. Она не готовит дома. Знаете в ее семье не принято, чтобы в доме пахло едой, на кухне можно разогреть что-либо, нарезать и полить соусом, но редко. В основном мы идем в какое-нибудь заведение, и потом гуляем по городу.

— Где она сейчас?

— В Хельсинках. Она художник.

— И меня вы пригласили, чтобы…?

Если он задает вопросы в лоб, то и я на это имею право, и манерничать незачем.

— Чтобы «кто-то есть» немного приревновал. А мы развеялись.