Джессика Клер - Последний вздох

Рэйган отворачивается, и у неё на лице появляется… смущение? Позор? Не знаю. Она не должна такое чувствовать. Чёрт, я сбит с толку.

— Извини, — бормочет девушка.

— Тебе не за что извиняться. Я пытаюсь понять, чтобы не совершить такой ошибки вновь.

Наблюдаю, как она ходит по комнате в поисках чего-то, открывая дверцы и ящички. Наверное, чтобы не смотреть на меня. Сбросив сумки на пол, я иду к мини-бару. Там есть бутылка водки. Отлично. Я достаю супер клей из сумки, который мы купили до поездки в отель, и располагаюсь в ванной.

— Что ты делаешь?

— Устраиваю беспорядок, — шучу я, наливая алкоголь из бутылки на открытую рану, которая снова кровоточит. — Чёрт, больно.

— Позволь мне помочь, — девушка отталкивает мою руку.

Я отдаю ей бутылку водки и снимаю рубашку, наблюдая за ней в зеркало, прислонившись к раковине. У неё нижняя губа зажата между зубами, а она слегка оттягивает кожу, чтобы приоткрыть рану.

— Выглядит плохо, — комментирует Рэйган.

— Выглядит хуже, чем есть на самом деле, — я машу рукой на бутылку. — Полей этим, а затем заклей меня.

— Это правда, безопасно?

— Ага, всегда так делал в армии.

На самом деле, в армии был Дермабонд — медицинский клей, но единственное реальное различие между ними в том, что Дермабонд меньше жег и был сильнее. Супер клей тоже сойдет.

— Хорошо.

Девушка стискивает зубы так, будто сама принимает обжигающий алкоголь, но мне гораздо хуже. Откинув голову, я прикусываю внутреннюю часть щеки, пока моя рана полыхает огнем. И вдруг прохладный воздух покрывает меня, заставляя посмотреть вниз. Рэйган стоит на голенях и дует на мою рану. Её вид внизу так близко к моему паху заставляет во мне что-то шевельнуться. Я хватаюсь за полотенце и протираю рану, чтобы можно было склеить её. И чтобы Рэйган встала с колен, прежде чем я сделаю непристойное предложение.

Девушка садится на корточки, пока я вытираюсь.

— Хочешь склеить меня, — я указываю ей на тюбик клея.

Кивнув, она снимает крышку.

— Нанеси тонкую линию с обеих сторон раны.

Она осторожно распределяет клей, а я сжимаю плоть вместе, шипя, как сода в уксусе, и протягиваю ей марлевую ленту. Когда девушка обматывает её вокруг меня, то своей грудью касается моей спины. Этого в сочетании с прикосновениями её мягких рук достаточно, чтобы возбудить меня. Более того, на третьем круге её рука проходит очень близко к моей промежности, которая тут же встаёт.

— Извини, — говорю я сквозь зубы. — Отложенный адреналин.

Это полнейшая ложь, но учитывая, что Рэйган была напугана в переулке, я не должен быть её кошмаром.

— Позволь мне закончить, — я пытаюсь забрать у неё бинт.

— Нет, я доделаю, — говорит она, и следующие два круга следит за тем, чтобы держатся подальше от нижней зоны, но это и неважно, просто её близость вызывает у меня головокружительное возбуждение и желание.

— Ну как? — наконец, спрашивает она.

— Хорошо, — говорю я, почти выбегая из ванной.

Я плюхаюсь на диван, мечтая, чтобы несколько бутылок водки попало в моё горло, а не на живот. Мне нужно что-то, чтобы не думать о сексе с Рэйган каждые пять секунд.

Девушка идет позади меня, и вдруг огромная комната, которую я заказал для нас, становится слишком мала. Я бы взял двухкомнатный номер, если бы смог защитить её, когда она вне поля моего зрения. Может, Рэйган переживает, что нам придется спать в одной кровати.

— Не волнуйся, — успокаиваю я её. — Этот диван раздвигается. Можешь забрать себе кровать.

Девушка рассеянно кивает и садится на кровать, слегка подпрыгивая, будто не уверена, хочет ли она сидеть или стоять. Вместо того чтобы беспокоится об этом, я закрываю глаза и стараюсь отпустить последние несколько дней.

— Расскажи мне о своей сестре, — просит она.

Я предпочел бы делать куклы из носков, чем рассказывать Рэйган историю о Наоми, давая ей законную причину возненавидеть меня, но думаю, она имеет право знать.

— Она на семь лет моложе меня и чертовски гениальна! Например, когда она училась в начальной школе, то соображала лучше меня. Я ходил к ней за помощью по математике, а не она ко мне. Она получала лучшие оценки. Закончила среднюю школу, когда ей было четырнадцать и пошла учиться в колледж. Не думаю, что она страдает аутизмом или синдромом дефицита внимания, но общение с детьми её возраста у нее не шло. Она социально не адаптирована, с трудом сходится с людьми, но чертовски милая, Рэйган, — мой голос становится болезненным, когда я вспоминаю, что произошло дальше. — Я хотел, чтобы она повеселилась, понимаешь?

— Ты не можешь винить себя в том, что произошло, — протестует Рэйган.

— Правда? Может, тебе не стоит судить, пока я не закончу рассказ, — быстро говорю я.

Я встаю на ноги и ныряю в мини-бар. Мне понадобится алкоголь, чтобы закончить рассказ. В мини-баре есть еще шесть бутылок алкоголя. Я вынимаю бутылку Джек Дениэлса и проглатываю её одним глотком. Рэйган перебирается на диван и гладит подушку. Со вздохом я открываю бутылку рома и возвращаюсь на диван. Перекатывая маленькую бутылочку в пальцах, я продолжаю рассказ:

— Я посоветовал ей сделать что-то ненормальное. Она учится в Массачусетском технологическом институте, изучает какое-то дерьмо о теории струн и конструировании истребителя Ф16. В одной из наших бесед по скайпу, она рассказала мне, что её одноклассники едут на весенние каникулы в Канкун, и я посоветовал ей поехать с ними.

Я останавливаюсь, выпиваю ром и бросаю бутылочку на журнальный столик. Нет в мире столько алкоголя, чтобы стереть боль в моей памяти.

— Я заставил её поехать. Сказал, что она тратит жизнь впустую, а реальный мир проходит мимо неё, и она должна выйти и начать жить.

В последних словах так много горечи и ненависти к себе, что даже Рэйган отклоняется.

— Она поехала, а на второй день её похитили. Мне позвонили из Красного Креста. Члены семьи могут пользоваться их линиями в случае чрезвычайной ситуации. Двадцать часов я летел домой. Когда добрался до ранчо, мама выглядела так, будто ей пятьдесят. Она едва смогла встать со стула, чтобы поздороваться со мной, а отец даже не пустил меня на порог дома. Он велел мне найти её и не возвращаться домой, пока не сделаю этого.

— Ох, Дениэл, — Рэйган наклоняется и начинает растирать мне плечи.

Так я чувствую себя гораздо лучше, чем заслуживаю в такой момент.

— Ты спасал девушек последние восемнадцать месяцев?

Да. И ещё убивал людей.

— Каждый раз, когда я находил дом или грузовик с похищенными девушками, я не знал, чувствую облегчение или разочарование от того, что не вижу её лица. До тех пор, пока пару часов назад не решил, что она мертва.

Я судорожно сжимаю колени и хватаюсь руками за плечи: