Джессика Клер - Последний вздох

Затем охранник у ворот. На него требуется два выстрела. Один в лоб. Пуф. Другой в грудь. Для гарантии. Третий охранник находится со стороны Петровича. Мне приходится вытащить свою задницу в окно фургона и стрелять через крышу. Ответный выстрел прилетает мне в плечо, поэтому я промахиваюсь с первого раза. Но тут же исправляюсь, и следующими двумя сбиваю охранника с ног, когда Петрович врезается в закрытые ворота. Силой удара меня выбрасывает вперед, и я мог бы выпасть из фургона, но Петрович и Рэйган затаскивают меня обратно.

— Спасибо, боец.

Рэйган посылает мне слабую улыбку. Обернувшись, я вижу, что Наоми лежит на полу, свернувшись калачиком. Главное, что она жива. Святые угодники. Мы все в порядке. Петрович несется, как сумасшедший к фавеле Слезы Бога, но кажется, мы едем слишком долго.

— Кажется, я разорвал склеенную рану на боку, — говорю я Рэйган.

Она взволновано смотрит на меня:

— Дай мне посмотреть.

— Нет, там ничего страшного, — хотя я чувствую небольшое головокружение, возможно, из-за того, что чуть ли не выпал из фургона. — Хочу, чтобы ты знала, ты была там чертовски изумительна.

— Точно, — фыркает она. — Я бежала, кричала и не отдала пистолет Петровичу.

— Ты пыталась позаботиться о моей сестре во всем этом дерьме. Спасибо, — говорю я ей. — А теперь поцелуй меня, будто я герой.

Она широко улыбается и садится ко мне на колени. Я игнорирую болезненное жжение в боку и плече, ведь какая разница? У меня на коленях теплое тело Рэйган Портер. Боец. Выжившая. Надравшая задницы.

— Я говорил, что люблю тебя?

— Ещё нет.

— Я люблю тебя, малышка, — ворчу я.

Я тяну её вниз, прикасаясь к ней губами и скользя в ней своим языком, что посылает электрические разряды вниз к моему паху. Она прижимается ко мне, и я наслаждаюсь ощущением легкого прикосновения её груди к моей. У меня в мыслях пробегают воспоминания о нашей жаркой ночи. Я скольжу руками ещё ниже, чтобы погладить её попку и притянуть к себе ближе.

— Ох, — выдыхаю я, когда она прижимается рукой к моему плечу.

Рэйган убирает руку, но я возвращаю её. Не могу насытиться ей. Мне хочется поднять её футболку и коснуться кончиком языка её соска, а затем взять в рот всю её грудь.

— Ух, — снова вздыхаю я, когда острая боль обжигает плечо.

Немного сдвинувшись в сторону, мне удается сместить её руку. Облегчение приходит немедленно. Но я не могу перестать целовать её. Мне всё равно, что Петрович в паре метров от нас.

Моя единственная мысль — стать ещё ближе с ней. Девушка обнимает меня своими мягкими руками и ласкает мое лицо. Я пытаюсь открыть глаза, чтобы посмотреть на неё, и увидеть её похотливый взгляд, разглядывающий меня. Но какой-то туман застилает всё. Прикосновение её губ слабеет, и она зовет меня по имени. Я изо всех сил пытаюсь ей ответить и открываю рот, но из него не исходит ни звука. Рэйган. Я зову её. Рэйган. Рэйган. Рэйган. Но ответа нет. Ни звука. Только гул в ушах. А потом… ничего.

В мире нет ничего хуже, чем целовать мужчину и почувствовать, как он абсолютно деревенеет под тобой.

Сначала я не понимаю, что происходит с Дениэлом. Мы целовались, и усилившийся адреналин от побега из соединения Хадсона сочится из его тела в моё. Но затем его тело замирает, а я смущаюсь. Я сижу и понимаю, что искры из его глаз пропадают.

— Дениэл?

Когда он закатывает глаза, я кричу:

— Дениэл? — повторяю я его имя снова и снова, шлепая его по щекам. — Дениэл? Дениэл!

Без ответа. Я откидываюсь от него и задыхаюсь от увиденного. Его рубашка пропитана кровью на плече.

— Боже мой, он же ранен!

— Слишком громко, слишком громко, — стонет позади фургона Наоми с прижатыми руками к ушам, свернувшись в калачик. — Слишком громко.

— Заткнитесь все, чёрт возьми, — кричит на нас Василий. — Я же за рулем!

Я хочу успокоить Наоми, но мне так страшно за Дениэла. У него такое бледное лицо. Я разрываю окровавленную рубашку, чтобы взглянуть на рану. Из его плеча идет кровь, но та, что на боку выглядит хуже. Похоже, в него попали второй раз, и отовсюду хлещет кровь. Мне хочется задушить в себе всхлипы, и я разрываю рубашку, чтобы прижать к ранам и остановить кровь. Я вся в крови. Я бы и свою футболку разорвала, но на мне ничего больше нет.

Я немного раздумываю, оголиться ли. Чёрт. Да все равно. Десятки людей видели меня и касались моего тела. Всё, что имеет значение, лишь бы Дениэл выжил.

— Слишком громко, — снова скулит Наоми.

Василий бормочет проклятия и смотрит в зеркало заднего вида, когда раздается выстрел.

— Нас преследуют.

— Конечно, нас преследуют, — кричу я.

Я передвигаю руки по телу Дениэла в попытке остановить кровотечение. Оно слишком сильное, и во мне поднимается паника.

— Ты прямо у него из-под носа увел его Императора. Вряд ли он опустит руки и скажет: «Ну, и ладно».

Огромный русский бросает на меня гневный взгляд:

— Разбуди его. Он нужен мне, чтобы отстреливаться.

— Хрен тебе, — отвечаю я. — Он ранен.

— Мы тут все будем ранены, если кто-то не приведет его в норму, — рычит он на меня.

Я смотрю на Наоми, но она не в себе. Не знаю, что делать. Отпустить Дениэла и надеяться, что он не истечет кровью? Или держать его и надеяться, что нас не подстрелят?

— Мы можем вернуться обратно в Слезы Бога?

— Если мы не начнем отстреливаться, они пробьют нам шины. Тогда мы уже никуда не доедем, — кричит Василий, протягивая мне пистолет.

— Хорошо! Хорошо, чёрт возьми! — и я выхватываю у него пистолет. — Наоми, — ору я, хотя голос готов сорваться. — Немедленно приложи руки к ранам Дениэла.

— Грязно, — вздыхает она, держа руки на ушах.

— Чем скорее ты сделаешь то, что я говорю, тем скорее мы окажемся в безопасном и спокойном месте, — говорю я ей, снимая пистолет с предохранителя по пути в заднюю часть фургона.

Я замираю, когда заднее окно разбивается. Василий снова разливается в проклятьях, а Наоми кричит, но двигается в сторону Дениэла.

Это хорошо. Я игнорирую разбитое стекло на полу и ползу вперед. Потом разберусь с этими ранами. Липкими кровавыми руками сложно удержать пистолет, но я поднимаю его даже тогда, когда фургон поворачивает, и стреляю. Два раза.

Пули не достигают цели, но радует, что машина Хадсона притормаживает. Если я смогу удержать их на расстоянии, то хотя бы выиграю нам время.

— Чёрт, давай веди быстрее, — кричу я Василию.

Он вдавливает педаль газа, и меня отшвыривает к стене фургона. Ну, хотя бы я получала желаемое. Я вздрагиваю, когда к моим ногам еще сыплются осколки стекла, но снова поднимаю пистолет. Если бы я смогла попасть в лобовое стекло.

Прикусив губу, я держу пистолет двумя руками и начинаю стрелять. Каждый выстрел безумно громкий и с сильной отдачей. И каждый раз я промахиваюсь. Каждый проклятый раз. Затем к моему удивлению, удачный выстрел пробивает лобовое стекло машины, и оно трескается. Машина Хадсона резко уходит в сторону.