et Jk Светлая - Почти понарошку (СИ)

- Уволюсь от вас к чертовой матери!

Великий и ужасный посмотрел на него с любопытством и хмуро одновременно. Так он обычно смотрел на тяжело больных пациентов.

- Эк тебя занесло-то! А что я натворил?

- А кто отцу выкатил список европейских клиник? И все это за моей спиной, - Герман заметно злился.

- И что в этом такого, позволь узнать?

- А по-вашему это нормально, чтобы меня пристраивали, как… - он проглотил ругательство и шумно выдохнул.

- Кто тебя пристраивал, дурак? – рявкнул великий и ужасный. – И куда? Ты головой думал прежде, чем надулся на весь белый свет?

- Не на весь. Только на вас. От вас, Иван Александрович, не ожидал.

- Ладно. Слушай. И учти, что я в жизни ни с кем не объяснялся. Даже с женой! В конце зимы ко мне явился твой отец. Попросил посодействовать. Я дал наводку на десяток клиник с мировым именем. И ввиду того, что эти имена действительно слишком известные, неужели ты, Герман Валентинович, всерьез считаешь, что руководство хоть одной из них заинтересовано в бестолковом сотруднике, а? Это здесь Валентин Липкович – в МИД свой на Бентли катается. А Чарли Ёнссону из Цюриха, который приехал смотреть, как ты удаляешь массивный рецидив глиальной опухоли правого полушария, совершенно насрать, кто такой Валентин Липкович. Он тобой, дурья башка, заинтересовался. Ему спец нужен был. Это Европа, мать твою-перемать! Ему плевать, чей ты сын, и сколько у тебя бабок!

- Да ну вас! – отмахнулся Герман и отошел от великого и ужасного.

К счастью, больше его никто не трогал. Операция прошла в штатном режиме, и, вернувшись к себе, Герман усталый, но довольный кинул себя на диван.

- Полчаса отдыха и домой, - бормотнул Герман и блаженно прикрыл глаза.

Отдыха не случилось. Не прошло и пятнадцати минут, как в кабинет маленькой яркой птичкой влетела Юлька, разве что не издавая характерного звука часто машущих крыльев. Зато почти с порога защебетала:

- Ну ты дал! Реально! Руслан сказал, что как по учебнику. Хоть на ютуб выкладывай.

Герман слабо поморщился, не открывая глаз, и негромко проворчал:

- Рожденный делать давать не может.

- Думаю, ты можешь если не все, то многое. Отметим?

- Я устал.

- Да ладно! – отмахнулась Юлька. - Ты после операций час поспишь, и проходит. А мне еще до пяти тут торчать. Так что пара часов в запасе у тебя найдется. У меня, как раз по случаю, полный компьютер вирусов. Нам срочно нужен доктор. Ты же не оставишь бедную девушку в беде? И ее агрегат тоже?

Герман открыл глаза и посмотрел на Юлию. Неохотно сел и спросил:

- Что Руслана не попросишь?

Юлька загадочно улыбнулась и отчеканила «дикторским» голосом:

- Гера, мои отношения с Русланом слишком раздуты и преувеличены. Мы с ним не дошли до той стадии, на которой он имел бы право смотреть мой компьютер, пока мамы с папой нет дома. И, справедливости ради, шансов дойти не было изначально.

- Никогда не думал, что для компьютера нужна какая-то стадия отношений. Ну хорошо, приеду… гляну.

Юлька с облегчением выдохнула, и напряженность, которая мимолетно ее охватила так, что это было почти заметно, исчезла.

- Сегодня в шесть. Я закажу лазанью и куплю вина. С тебя – тело. Можно без цветов.

- Учту, - сказал Гера, соображая, что все это значит. Ничего и никогда Юлия Владимировна Нескородева не делала просто так, без масштабной цели. И, кажется, он начинал понимать, к чему вся эта мистификация.

- Ну и отлично. Еще учти, что это надолго, - теперь ее голос стал серьезным. – Боюсь, там не только вирусы.

- Я так и понял, - кивнул Герман.

- Ну и прекрасно! – звонко щебетнула она, поцеловала на прощание его щеку, фыркнула: - Колючий! Побрейся!

И упорхнула из кабинета.

А Герман Липкович собрался и поехал домой. То ли обедать с нынешней женой, то ли собираться на свидание с бывшей сожительницей. В Юлиных намерениях у Германа сомнений не было. И он удовлетворенно, не без радости думал о том, что план его наконец-то сработал. Сейчас он приедет домой, примет душ, побреется и поедет к Юльке. А после…

Здесь мысли его странным образом обрывались, и возникало неприятное, почти болезненное чувство, что он не может вспомнить что-то крайне важное. Так бывает во сне, липком и тяжелом, не отпускающем даже после пробуждения, отравляющем утро и весь последующий день. И это не обязательно кошмар. Это жуткое ощущение, что пытаешься догнать что-то ускользающее, но даже разглядеть его не можешь. И точно знаешь, что вот именно это «что-то» нужно тебе больше всего на свете. Такие сны не забываются долго и в лапах своих держат надежно.

- Даш! – позвал он, разуваясь в прихожей. – Ты дома?

Даша показалась из кухни. Волосы были слегка завиты. И появилась короткая челка. Теперь она казалась еще более пушистой, чем обычно.

- Как операция? – сходу спросила она.

- Все хорошо. Экспериментируешь?

- Я же сказала, что сымпровизирую. Нравится?

- Непривычно, но прикольно.

- Спасибо, - подмигнула ему Даша и неловко улыбнулась. – Обед я тоже приготовила. Еще посмотрела афиши… можно в кино сходить. Если хочешь.

- Даш, ты прости, - Герман подошел ближе. – С кино не получится. Меня Юля на ужин пригласила.

Естественно, возникла пауза. Естественно, ее рот на мгновение приоткрылся, как это происходило всегда, когда она была удивлена, и эту ее привычку Герман успел запомнить. Естественно, она не позволила себе ничего, кроме как быстро-быстро заговорить, часто моргая:

- Но это же здорово! Вот так взяла и запросто пригласила? Или повод какой-то? Вы объяснились?

- Даш, я… - кажется, впервые Герман не знал, что отвечать. – Что там у нас на обед?

- С обедом я тоже импровизировала. Мне понравилось три рецепта запеченной форели. Я их объединила в один. На десерт будет абрикосовый пирог. Ты еще не пробовал. Папа любит. Во сколько ты уходишь?

- Часов в пять. Давай обедать.

Дашин взгляд метнулся к часам. Она снова улыбнулась – будто в пропасть шагнула, кивнула и кинулась на кухню.

Обед был пыткой. Она бесконечно что-то говорила, не давая передышки ни себе, ни ему. Ее природная живость в этот момент почему-то била через край, сшибая с ног. Или это только казалось? Даша никогда не была молчуньей, кроме первых недель их совместной жизни. Правда, и не болтала понапрасну. А сейчас слова лились сплошным потоком. Она рассказывала, как поехала за этой чертовой рыбой на рынок. Как по дороге ей попалась парикмахерская, и она решила, почему бы и нет. И ведь не зря же решила – в новую жизнь с новой прической. Как потом готовила, и ее бесконечно отвлекала Таська, которая с утра подавала на развод, а к обеду интересовалась, нет ли у Германа хорошего гинеколога в числе знакомых, потому что они с Федькой точно намерены планировать ребенка. Как, пока рыба была в духовке, решила, что хочет сходить на какую-то французскую драму, которая, наверное, должна была понравиться Герману. В этом месте она на мгновение смешалась, потому что стало как-то неловко. И тут же добавила, что фильм только начали показывать, и он еще успеет сходить. Быстро перевела разговор на его работу, расспрашивая про проведенную операцию, и энергично кивала, слушая его сдержанные ответы. В своем желании казаться непринужденной Даша превзошла себя.