Донна Макдональд - Созданная огнем

После того, как Майкл выплакался, он ополоснул лицо и направился на задний двор, чтобы заняться тем, что всегда делал, когда в его жизни случался хаос.

Он превращал свою беспомощность и боль в произведение искусства.

Кэрри допоздна задержалась на работе и вернулась в дом Майкла только в девять вечера. Она вошла и увидела, что свет на кухне включен, а Майкл работает на заднем дворе. На столе перед ним лежала скульптура длиной в три фута. На Майкле были очки для сварки, и он паяльной лампой усиливал соединения в тех местах, где металлические детали пересекались.

Кэрри раздвинула дверь и вышла наружу.

– Мне нравится, – сказала она вместо приветствия. – Что это?

Майкл отключил сварочный аппарат.

– А на что это похоже?

У Кэрри был ответ, но она не хотела говорить.

– Слишком рано для внешней интерпретации.

Майкл снял очки и резко рассмеялся.

– Черт возьми, просто скажи. Не нужно плясать вокруг, стараясь не ранить мое артистическое эго. Я не Лана или Тайлер, которых нужно обхаживать и расхваливать их работы. Мое художественное мужское достоинство достаточно твердое, чтобы справиться с жаром твоего мнения.

– Хорошая метафора, – рассмеявшись, сказала Кэрри и покраснела, не в состоянии избежать воспоминания о том, как Майкл сказал, что внутри она как доменная печь. – Но я растеряла свои мысли, когда ты использовал слова мужское достоинство и твердое в одном предложении. У меня бурлят гормоны, а ты сейчас выглядишь очень хорошо. Проснувшись сегодня утром, я тебя захотела, но мне нужно было идти на работу.

– Это лучше чем начало моего дня. Я проснулся, а тебя уже не было. И я целый день о тебе беспокоился, – честно сказал Майкл.

Едва сопротивляясь желанию схватить ее, он заставил себя не торопиться и быть счастливым, просто ввязавшись с ней в словесную перепалку.

– В основном, я была в порядке. Лекарство до сих пор работает, хотя думаю, что мне нужно поесть. Я около пяти перекусила, но сейчас уже умираю от голода, – сказала Кэрри.

– Как насчет пиццы через тридцать минут? – спросил Майкл.

– Пойдет. Пожалуйста, овощи на моей стороне. От одной мысли о мясе мне становится нехорошо, – нахмурившись, сказала Кэрри. – Это какое-то безумие, когда ты чего-то сильно хочешь, а потом не хочешь. Последнее время для меня еда, как поездка на американских горках.

Майкл вытащил из кармана свою сотку и заказал пиццу, а Кэрри подошла поближе, чтобы осмотреть работу. Соединения полностью остыли, но он заметил, что она не пыталась к ней прикоснуться.

– Так что ты видишь? – спросил он, засовывая телефон обратно в карман.

Кэрри отступила назад и опустила взгляд, не в силах смотреть на Майкла, когда обдумывала то, что хотела ему сказать.

– Это похоже на поток слез, – наконец сказала она, поворачиваясь к нему лицом. Кэрри заметила в его взгляде вспышку удивления и поняла, что угадала правильно.

– Именно так и есть, – сказал Майкл, пристально глядя на единственную женщину, нет единственного человека, который понимал его искусство. Его будущая мачеха, была вторым человеком, который был к этому близок.

– Они… они мои? – спросила Кэрри, с трудом набравшись храбрости, чтобы задать вопрос. – Я сейчас плачу, потому что не могу ничего с собой поделать, Майкл. Я плачу из-за всего. Думаю… все говорят, что это из-за беременности.

– Они не твои, – тихо сказал Майкл. – Сегодня утром, я увидел твою напоминалку на стекле в ванной, сел на унитаз и плакал о том, как я в отношении тебя облажался. Она научила меня смирению и позволила увидеть доказательство того, что ты по-настоящему пытаешься найти способ простить меня за прошлое.

Кэрри опустила взгляд, не желая, чтобы он увидел как много надежды дали ей его слова.

Он снова посмотрел на свою работу.

– Слезы мои. Я назвал эту скульптуру « Наконец понимание» .

Кэрри сочувствовала ему каждой своей клеткой. Он мог этого не осознавать, но его скульптура была и о ней тоже.

– Майкл, мне действительно жаль, что тебе тоже больно. Я не хотела причинять тебе боль, – сказала она.

Это был адский день. Ей пришлось работать вместе с Эрин над выставкой Ланы, которая была запланирована на пятницу. Напряженность между ними была ужасной. И в довершение ко всему, ее босс наблюдал за тем, как Эрин весь день вела себя как хищник, почувствовавший запах раненого животного. Она спорила с осветителями о схемах и должна была найти оборудование, которое ее помощница – еще одна старая подружка Майкла – не смогла найти.

Последнее что ей было нужно, это думать о Майкле, сидевшем дома и испытывающем болезненные прозрения. Это была не ее проблема. Тогда почему мысли о Майкле, размышлявшем об их ситуации и плакавшем из-за этого, заставляли ее саму тоже заплакать?

Майкл увидел, как Кэрри заморгала, пытаясь не расплакаться, и засмеялся. Не потому, что он был недобрым человеком. Просто он был потрясен тем, что заставлял ее так часто плакать.

– Не расстраивайся из-за меня, или мы оба снова начнем плакать, – сказал он ей, приподнял свою футболку, чтобы промокнуть ее глаза и заставил рассмеяться, продемонстрировав ей свой голый живот. – Не хочу, чтобы доставщик пиццы задавался вопросом, почему мы оба плачем.

– О Боже, нет, мы не хотим, чтобы доставщик пиццы плохо о нас подумал, – согласилась Кэрри, сарказм превратил ее улыбку в ухмылку. – Твои соседи могут начать задавать вопросы.

Ее сарказм его порадовал. Это означало, что она чувствовала себя достаточно комфортно, чтобы быть самой собой.

Майкл опустил футболку, подошел к ней вплотную, и обрушился на ее губы поцелуем, в котором нуждался целый день. Он стал горячим так быстро, что у них обоих возникли проблемы с тем, чтобы друг от друга оторваться.

– Ты сегодня хорошо себя чувствовала? – спросил он, процеловав дорожку до уха, и снова зарылся лицом в ее волосы. Ему следовало спросить ее о прошлой ночи, поговорить с ней, но… черт, все что он хотел, просто быть с ней. Он мог не беспокоиться обо всем остальном, если она была рядом.

– Ты спрашиваешь, хорошо ли я себя чувствую, чтобы заняться сексом? – спросила Кэрри возле его ключицы, почувствовав запах его пота и головокружение от охватившего ее вожделения.

– Да. Рад, что понимаешь мой тонкий намек. Я спрашивал именно об этом, – сказал он, снова рассмеявшись.

Кэрри провела руками снизу вверх по его спине. И потянув за волосы, пристально посмотрела ему в глаза.

– Да. Я чувствую себя хорошо.

Майкл наклонился к ее губам и услышал, как зазвонил дверной звонок.

– Пиццу доставили, – сказал он возле ее губ, и легонько провел по ним кончиком языка.

– Хорошо. Умираю от голода, – сказала Кэрри, приподнимаясь на носочках, чтобы со страстью встретить его дразнящие губы.