Сара Дессен - Что такое «навсегда»

Меня на них не приглашали: мужчины называли их «выходные без эстрогена», но в другие дни, когда надо было что-то ремонтировать в доме или папе просто хотелось побыть вдали от людей, он брал меня с собой. Мы валялись на пляже, катались на катере, играли в шашки у костра или шли в забегаловку под названием «Последний шанс», где официантки обращались к папе по имени и где подавали самые вкусные гамбургеры в мире. Пожалуй, это был по-настоящему папин дом. Я знала: если бы ушедшие могли возвращаться в наш мир, он явился бы не в старый дом и не в нынешний, а именно сюда, и поэтому держалась подальше.

После папиной смерти мы ни разу там не были. Его старый «Шевроле» так и стоял в гараже, и к запасному ключу, который я всегда выуживала из ракушки под задним крыльцом, наверное, никто не притрагивался. Мы с Кэролайн думали, что мама в конце концов продаст дом и машину, но пока что она этого не сделала.

Итак, в пятницу после работы я осталась одна в тихом и пустом доме. «Ну что ж, это даже хорошо, – сказала я себе. – У меня куча дел, с которыми нужно разобраться: ответить на сообщения, посмотреть условия приема колледжей, а что творится в гардеробе! Вполне подходящий день, чтобы сложить теплые свитера и упаковать ненужную одежду для благотворительного магазина». Однако тишина стала до того невыносимой, что пришлось включить телевизор в гостиной. Поднявшись к себе, я включила еще и радио, прошлась по музыкальным каналам и в конце концов остановилась на чьих-то рассуждениях о научных открытиях нашего века. Но весь этот фоновый шум, казалось, только подчеркивал мое одиночество. Проверив почту, я обрадовалась: письмо от Джейсона. Однако уже на второй строчке поняла, что лучше бы я его не получала: вся эта кошмарная неделя оказалась только предвестием настоящей беды.

«Мейси, мне потребовалось некоторое время, прежде чем я смог написать ответ, потому что хотел быть уверенным в том, что хочу сказать. После твоего письма я всерьез задумался о происходящем между нами. Меня уже давно беспокоит тот факт, что наши отношения слишком серьезны. Со времени моего отъезда я много думал о наших потребностях и о том, могут ли наши отношения их удовлетворить. Ты мне не безразлична, но твоя растущая зависимость от меня, о которой я сужу по последним словам твоего письма, заставляет меня задуматься, на каком уровне находятся наши отношения и могу ли я дать тебе то, в чем ты нуждаешься. Я очень хорошо к тебе отношусь, но это переломный год в плане моих идеологических и академических целей, на достижении которых я должен сосредоточиться, и я не могу связывать себя более серьезными отношениями. Я должен быть очень целеустремленным, как и ты. Ввиду всего этого, думаю, нам лучше сделать перерыв и отдохнуть друг от друга до конца лета. После моего возвращения мы сможем понять, одинаковые ли у нас цели, обсудить происходящее и прийти к решению, стоит ли нам встречаться дальше или лучше разорвать связывающие нас узы и расстаться навсегда. Уверен, ты согласишься, что при сложившихся обстоятельствах временный перерыв пойдет на пользу нам обоим. Это разумно», – писал он.

Я прочла написанное один раз, потом, не веря своим глазам, другой. «Этого не может быть!» – стучала кровь в висках. Но это было. Жизнь продолжалась, о чем свидетельствовало висевшее на стене радио, которое бубнило что-то о войне в Прибалтике, падении акций на бирже и аресте очередной обкурившейся телезвезды.

А я сидела перед мерцающим монитором, уставившись на слова, которые, как когда-то в случае с «Макбетом», постепенно начинали обретать свой ужасный смысл. Перечитав сообщение снова, я медленно начала осознавать, что случилось. Перерыв в отношениях. Такие вещи обыкновенно случаются перед окончательным разрывом. Все кончено. И только из-за того, что я написала в последнем письме «люблю», но ведь не могла же я знать, к чему это приведет! Мне казалось, мы уже давно сказали друг другу это слово, хотя и не произносили его вслух. Очевидно, я ошибалась.

Одиночество накатило на меня с новой силой, ударило в солнечное сплетение, и я вдруг ощутила пустоту моей комнаты, дома, города и всего мира. Я словно находилась в кадре, камера неумолимо отодвигалась, и я становилась все меньше, меньше и меньше, превращаясь в неразличимое пятно, точку, ничто.

Надо выбираться из этого кошмара. Я выбежала на улицу, села в машину и поехала. Не знаю почему, но это помогло. Я миновала Уайлдфлауэр-Ридж, перевалила за холм, объехала пустой участок земли, подготовленный для новой очереди строительства, и помчалась по шоссе в сторону торгового центра. Ехала в тишине, выключив радио, потому что певцы или визжали, что действовало на нервы, или завывали о потерянной любви, что тоже не способствовало моему душевному равновесию.

Слушая тихий рокот двигателя, я постепенно успокоилась и через какое-то время развернулась, чтобы возвращаться домой.

Движение было оживленное – в пятницу вечером все куда-то едут. На светофорах я рассматривала автомобили, где сидели родители с детьми, возвращавшиеся домой из ресторана, или студентки в клубном макияже, с грохочущей из окон музыкой и сигаретами в зубах.

В оживленном дорожном потоке, среди всех этих незнакомых людей, мне показалось еще страшнее возвращаться в пустой дом, к монитору компьютера, где меня ждет только письмо от Джейсона. Я представляла, как Джейсон пишет это послание, в перерыве между выполнением заданий и просмотром почтовых рассылок – спокойно, методично, обдумывая каждое слово. Наши отношения стали для него обузой, и он не хочет тратить на меня свое драгоценное время. В отличие от него у меня теперь будет очень много свободного времени.

Приближаясь к следующему перекрестку, я вдруг увидела волшебную куриную косточку. Толстые черные мазки на знакомом белом фургоне с надписью «Уиш кейтеринг». Он ехал прямо передо мной, за рулем сидела Делия, а кто расположился на пассажирском месте – я разглядеть не могла.

Я никогда не относилась к числу людей, способных на неожиданные поступки. Но когда ты одна в целом мире, по-настоящему одна, приходится выбирать из того, что тебе предлагает судьба. Или люди. Эти несколько букв – «Уиш кейтеринг», – как и те, что я написала Джейсону, имели множество значений и ничего не гарантировали. Но когда фургон свернул в переулок, они снова попались мне на глаза. Поэтому, дождавшись зеленого света, я нажала на газ и поехала за ними.

– И я сказала: «Не тебе судить о моем стиле». Знаешь, я на многое могу закрыть глаза и много чего прощала, но это уже слишком. Ты моя сестра, ты меня понимаешь. В конце концов, нужно же было обозначить границу, верно?

Да, кажется, я сглупила. Раза три чуть не повернула назад, потом дважды проехала мимо, но в конце концов, набравшись мужества, остановилась перед особняком в историческом районе под названием «Маккиммон-Хаус». Передо мной стоял припаркованный наискосок фургон «Уиш кейтеринг». Через открытую заднюю дверь виднелись стойки с посудой, подносами, упаковками салфеток и пара металлических тележек.