Евгения Перова - Потому что люблю тебя

Ася приходила к Сергею каждый день. Повязка постепенно делалась все меньше, и Ася с ужасом смотрела на воспаленно-багровую кожу, освобожденную от бинтов – так близко к глазу! Рубцы пока скрывались под повязкой. Ася развлекала мужа, как могла, рассказывая про очередные шалости Ириски или эксцентричные выходки тетки, но главной новостью, конечно, было воссоединение Веры и Деда.

– Ну вот, хоть что-то хорошее, – заулыбался Сергей.

Сам же Алымов все время возвращался мыслями в прошлое: то вспоминал их общее с Асей детство, а то и совсем недавние события, когда они только искали пути друг к другу, живя под одной крышей. И Асю иной раз настораживали его вопросы:

– А помнишь, как мы с тобой впервые в теремке оказались? У белок?

– Холод стоял просто собачий.

– А мне казалось, мы чуть не сгорели. Я удивлялся, почему простыни не обуглились. Ты меня поразила, честно! Не ожидал…

– Да я сама не ожидала! Чтобы в первый раз – и так замечательно вышло!

– Да-а, в первый раз, – протянул Алымов, задумчиво глядя на жену. Ася напряглась:

– Ёж, вот ты сейчас о чем подумал? Что мой первый раз был не с тобой, да?

– Мысли читаешь. Это был твой муж?

– Нет.

– А кто? Я его знаю?

– Нет. Послушай, зачем тебе это?

– Да, ты права. И что на меня нашло…

– А этот теремок для нас с тобой судьбоносное местечко, да? Помнишь, как ты пытался от меня отделаться?

– И не удалось.

– Даже не пытайся.

– Ну что ты! Куда ж я от тебя денусь?..

Он усмехнулся и погладил Асю по голове. А когда она ушла, он полежал некоторое время, глядя невидящим взглядом в стену, потом прошел в туалет и встал перед зеркалом: бледная, наполовину забинтованная физиономия, обритая голова, черные тени под глазами, из-под бинтов виднеется полоска воспаленной кожи. И правое ухо – действительно торчит. Он вздохнул и размотал бинты.

На самом деле повязку сняли два дня назад, но Алымов к приходу Аси просил забинтовывать. Он оттягивал этот страшный момент, как мог. Вдруг Ася посмотрит на него с ужасом и отвращением? А вдруг дочка испугается? Алымов с отчаянием представил реакцию Деда, тетки, друзей и знакомых. «Нет, я этого не вынесу!» – думал он, разглядывая изуродованную щеку. Зажмурился и зарычал, вцепившись зубами в собственный кулак: «Господи, за что?! За что мне это?! Почему? Почему…»

А его жена, вернувшись домой из больницы, никак не могла отделаться от тревоги. Она напряженно думала, несколько раз хватала мобильник и набирала номер, потом сбрасывала звонок. Наконец решилась:

– Савва, привет! Мне надо с тобой поговорить, срочно. Очень важно. Ты можешь сейчас?

– Ася, я за рулем! Давай остановлюсь и перезвоню?

Ожидая звонка Саввы, Ася так разнервничалась, что руки задрожали.

– Что случилось, Асенька? Господи, ты что, плачешь? Мне приехать?

– Савва, ничего не случилось, не пугайся. Все нормально. Просто я хотела тебя предупредить. Понимаешь, Сережке в больнице делать-то особенно нечего, вот он и ударился в воспоминания. О будущем ему страшно думать, я понимаю, так он стал в прошлом копаться. И тут он вдруг взволновался вопросом, с кем я… Ну, кто был у меня первым, понимаешь?

– Ты сказала?

– Нет, ты что! Я увела разговор. Но что-то я так нервничаю, сама не знаю! Ты не говори ему ничего, ладно? Мало ли…

– Ася, я буду молчать даже под пыткой, не волнуйся.

– А вдруг он с его чертовой интуицией сам догадается?

– Значит, так тому и быть. Радость моя, это было – когда? Двадцать лет назад!

– Ну да, тоже верно. И что это я… Спасибо тебе! Ты самый лучший друг. И вообще – лучший.

– Да, конечно! Он-то как?

– Очень стойко держится, удивительно спокоен.

– Всегда был упрямым и все делал наоборот. Раз мы ждали от него истерик и депрессии, он назло нам собрался.

– Боюсь, что все еще впереди. Я говорила с психиатром, тот предполагает, что это своеобразная защита, и его может накрыть в любой момент. Отложенная реакция, понимаешь?

– Вот горе! Ася, а это… очень страшно? Ты видела?

– Да.

– Господи… Я так вам сочувствую!

Когда Ася отключила мобильник, Савва вздохнул, убрал телефон, потом достал снова и вывел на экран фотографии жены и детей – посмотрел, еще повздыхал, качая головой и усмехаясь. Потом поехал дальше, не очень внимательно следя за дорогой, потому что в голове то и дело всплывали картинки прошлого…

Савва познакомился с Сережей Алымовым на вступительных экзаменах. Подружились они сразу, хотя более разных людей трудно было представить: высокий красавчик Алымов, избалованный и упрямый – и добродушный Савва, похожий на классического Иванушку-дурачка: белобрысый, курносый, губастый, широколобый. Но глаза у «Иванушки» сияли такой голубизной, а улыбка была такой обаятельной, что его все любили.

Ася подросла на глазах у Саввы – первый раз он увидел ее тринадцатилетней девочкой. Он все сразу понял: и то, что Ася любит Алымова, который не принимает ее всерьез, и то, что он сам влюбился по уши, и то, что ему ничего не светит. Он и не пытался, просто любовался издали ее расцветом, наблюдая, как из неуклюжего, но прелестного подростка проявляется очаровательная девушка. Наблюдал, незаметно опекал, принимал ее дружескую нежность… и молча страдал.

В тот раз они собрались на квартире Деда, который убыл в Лондон. В отличие от строгой Иларии Львовны Дед смотрел сквозь пальцы на юные бесчинства обожаемого Сереженьки. Алымов праздновал не только день рождения, но и развод. Разошлись они с юной женой месяцев через пять после свадьбы, но окончательно развелись только год спустя. «Да чтобы я еще когда-нибудь женился! Да ни за что! – возмущался Сергей, – Если только на Малявке, когда подрастет». Услышав это, Ася заливалась краской, а Илария Львовна укоряла: «Можно подумать, тебя насильно женили. И перестань дразнить девочку!» На вечеринку Ася опоздала, потому что сначала заехала к Иларии Львовне – всегда поздравляла ее с днем рождения сына. Савва открыл дверь, Ася звонко чмокнула его в щеку:

– Привет! А где Ёж?

– Да где-то здесь. Проходи. Найти его?

– Не надо, я сама!

Савва помог ей снять куртку, и взволнованная Ася с маленькой подарочной коробкой в руках, затейливо перевязанной золотой ленточкой с бантом, отправилась разыскивать именинника в толпе гостей. Савва горько вздохнул, процитировал сам себе Венечку Ерофееева: «И немедленно выпил!» – и тут же воплотил цитату в жизнь. Выпив, он вдруг вспомнил, что последний раз видел Алымова, когда тот входил в кабинет Деда – святое место для всех, кроме внука. И входил не один. О, черт! Савва кинулся к кабинету – и точно: Ася уже тянула руку к двери.

– Ася! Не ходи туда!

– Почему это? Я знаю, Ёж там.