Кэти МакГэрри - А тебе слабо?

Я каменею. Мне и в страшном сне не могло присниться, что мои родители узнают об этом вот так.

– Что? – резкий и раздражённый вопрос моей матери заставляет всех притихнуть.

Я бросаю быстрый взгляд на Гвен. Бледная, с широко открытыми глазами, она сидит совершенно неподвижно и смотрит на остатки кордон-блю на своей тарелке.

Её мать с трудом прячет торжество за бокалом вина.

– Ах, дорогая Мириам, я была уверена, что Райан тебе всё рассказал, – она накрывает рукой руку Гвен. – Прости меня, милая. Я же не знала, что это был секрет!

Мама кладёт салфетку на стол.

– Кому предложить десерт?

Я встаю, мне нужно немедленно унести отсюда ноги.

– Я принесу.

Мама кивает и снова опускается на своё место. Но тут Гвен неожиданно вскакивает со стула и бросается ко мне.

– А я помогу!

Я не могу смотреть на неё, поэтому резко поворачиваюсь и иду на кухню. Торопливый цокот каблучков Гвен сообщает, что она ни на шаг не отстаёт от меня.

– Райан! – говорит она, как только мы скрываемся в доме от всех любопытных ушей. – Райан, прости меня. Я и подумать не могла, что моя мама так унизит тебя! Но поверь, это не моя вина. Откуда я могла знать, что ты держишь Бет в секрете?

– Я не держу! – рявкаю я.

Гвен кажется мне незнакомкой на этой кухне. Может быть, потому, что я никак не привыкну к серым стенам, гранитным столешницам и шкафам из красного дерева. А может быть, потому, что я никогда не знал её на самом деле.

Она скрещивает руки на груди, её красное платье без рукавов колышется от этого жеста.

– Вот только не надо мне сказки рассказывать! Опомнись, Райан, твои родители никогда её не примут – и будут правы.

– Ты не знаешь Бет.

Да, я в полной мере осознаю иронию ситуации. Те же самые слова Лейси однажды сказала мне.

Гвен мгновенно теряет весь свой идеальный лоск и делает нечто совершенно нехарактерное для себя: обессиленно опирается на кухонную стойку.

– Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь. И уж точно больше, чем знаешь ты.

Она замолкает и принимается нервно ломать пальцы. В чём дело? Гвен никогда не нервничает.

И тут я замечаю пустое место на её пальце. Кольцо Майка исчезло.

– Я люблю тебя! Я всегда тебя любила, – Гвен не отрывает глаз от серого кафельного пола. – Но ты по какой-то нелепой причине бегаешь за ней. Я думаю, ты был прав тогда, на поле: я сама не разобралась в том, что мне нужно от тебя. Возможно, мы расстались только потому, что я плохо старалась.

Я морщу лоб. Если бы она сказала это шесть месяцев назад… Я трясу головой. Нет, это всё равно ничего не изменило бы. То, что я чувствую к Бет, в сотни раз сильнее того, что я когда-либо испытывал к Гвен.

– У нас всё равно ничего бы не вышло.

Гвен выпрямляется и вздёргивает подбородок.

– Ты вообще всё и всех неправильно понимаешь! Меня. Бет. Всё! Я думаю, ты сам чувствуешь, что вы с Бет не подходите друг другу, вот почему ты не стал рассказывать о ней родителям. Но не волнуйся, Райан. Я уже поняла, в чём была неправа, и можешь мне поверить: второй раз это не повторится.

Быстрым грациозным движением Гвен хватает со стойки пирог и выплывает из двери кухни. Я шумно выдыхаю и откидываю голову. Я ей-богу понятия не имею, что это было, но всем своим существом чувствую: ничего хорошего в этом нет – и скоро мне представится возможность убедиться в этом на собственной шкуре.

Бабушка оставила маме в наследство стенные часы с маятником. Сейчас они висят на стене за спиной у мамы. Часы тикают с каждым взмахом маятника. Сейчас девять вечера. Последние гости ушли час назад. Наверное, сейчас мне следует гадать, зачем родители позвали меня сюда, тем более что ради такого случая они оба согласились находиться в одном помещении. Но вместо этого я гадаю, о чём сейчас думает Бет.

Мама сидит за кухонным столом напротив меня, а отец прислонился спиной к двери, ведущей в столовую. Температура, как всегда, приблизительно около точки замерзания.

– Миссис Роув всё ещё рассчитывает, что ты примешь участие в литературном конкурсе, – говорит отец.

Я поднимаю на него глаза.

– Я думаю об этом.

– Тут не о чем думать! В эти выходные ты играешь с «Иствик», и эта игра имеет решающее значение для рейтинга команд на весенний сезон.

«Иствик» – единственная команда, которая выиграла у нас в прошлом весеннем сезоне.

– В понедельник мы играем с «Нордсайтом», у них нет ни одного поражения в этом году. Думаю, тренер захочет, чтобы я играл.

– Возможно, – соглашается отец. – Думаю, ты сможешь сыграть пару иннингов и в понедельник тоже. Но я считаю, что в выходные ты должен выиграть.

Мама выпускает из пальцев ожерелье.

– Я разговаривала с миссис Роув на прошлой неделе. Она считает, что Райан исключительно талантлив.

– Так и есть, – говорит отец. – В бейсболе.

– Нет! – огрызается мама. – Как писатель!

Папа трёт рукой глаза.

– Райан, объясни своей матери, что тебя не интересует вся эта писанина.

– Райан, передай своему отцу, что говорит миссис Роув. Расскажи ему, как ты любишь её уроки.

Я чувствую, как мои плечи сами собой напрягаются от гнева. Терпеть не могу их постоянные ссоры. Терпеть не могу, что сегодня я стал причиной их ссоры. Терпеть не могу, что они ссорятся из-за меня. Но больше всего я не могу терпеть, когда кто-то решает за меня.

– Я люблю бейсбол.

Папа громко выдыхает.

– И люблю писать. Я хочу принять участие в конкурсе.

Отец еле слышно ругается и идёт к холодильнику. Я поворачиваюсь на стуле в его сторону.

– Раньше ты никогда не позволял мне отказываться от состязаний, я сам не хочу сдаваться без боя. Я пропущу всего одну игру. Тем более что это игра в перерыве между сезонами. Будь сейчас весенний сезон, разговор был бы другой!

Отец открывает бутылку пива и поворачивается ко мне.

– Что будет, если ты выиграешь этот конкурс? Ты собираешься променять возможность стать питчером лучшей команды штата на какой-то жалкий клочок бумаги с поздравлениями?

– Я просто хочу узнать, чего я стою.

– Боже мой, Райан! Зачем? Какая разница, хорошо ты пишешь или нет?

– Мне предложили возможность получить спортивную стипендию и играть за команду университета.

Отец в упор смотрит на меня, посудомойка включается на полоскание.

– Ты ведёшь переговоры с рекрутерами за моей спиной?

Да. Нет.

– Рекрутер говорит здравые вещи. Он сказал, что университетские тренеры помогут мне с техникой, покажут, как улучшить подачи. Они оплатят моё обучение, так что я буду тренироваться бесплатно. А после четырёх лет учёбы и тренировок я уйду в профессионалы.

Отец всплёскивает руками, пиво выливается из бутылки.

– А если ты получишь травму? А если вместо того, чтобы улучшить, ты просто-напросто загубишь свой дар? Ты – питчер, Райан. И сейчас лучшее время для того, чтобы добиваться исполнения своей мечты.