Анна Михайлова - Дочь для монстров

В приюте тоже произошли перестановки. Кирилла Эдуардовича сместили с поста директора за халатность, и эту должность получил Вениамин Петрович Волков.

Лера закусила губу и перевернулась на спину. Картины из прошлого не желали покидать её голову. Но одна мысль была еще более яркой: Вениамин — редкий подонок, но она ему должна. Должна уже дважды.

Портрет

За последние несколько дней девушка и так слишком много времени провела в постели, и увеличивать его из-за хандры ей не очень хотелось. Тем более вспоминать былое в такой погожий денек казалось кощунством.

Сев на кровать, Лера задумалась над сегодняшним днем. Если верить Виталику, в любую минуту может состояться встреча с «папочкой» тет-а-тет. После разговора с директором острое неприятие удочерителя переросло в обычную настороженность, а предстоящее свидание уже не казалось походом на эшафот.

В конце концов, удача может улыбнуться даже ей. Может, этот Олег Тайнов и не извращенец, а действительно нуждается во взрослой дочери. Лера даже замечталась, представляя, как будет готовить на собственной кухне, накрывать на стол в цветастом фартуке, разливать по стаканам компот. Потом девушка одернула себя, с огромным неудовольствием вспомнив, что готовит весьма посредственно. Хотя учительница по труду говорила, что любой мастер по созданию ядов, попробовав Лерину готовку, повесится от зависти, если успеет доползти до веревки.

Невесело усмехнувшись, девушка вышла из комнаты. Конечно, повторный поход к директору не вызывал у неё радостных эмоций, но желание узнать, заедет ли сегодня Олег Сергеевич, было уж очень велико.

Коридоры потихоньку заполнялись ученицами. Кто-то уже спешил на обед, громко обсуждая с подругами учебный день. У лестницы Виталик тряс за шкирку какого-то парня, в недобрый час забредшего в женское крыло. Тот, несмотря на весьма внушительную мышечную массу и общую крутизну внешнего вида, что-то неразборчиво блеял в своё оправдание.

Поднявшись на «преподавательский» этаж, Лера без стука вошла в кабинет Вениамина. В воспитательные меры директора никогда не входили выговоры. Если он наказывал, то наказывал строго, навсегда отбивая охоту к ослушанию. Лере он сделал замечание лишь единожды. В самый первый раз, когда она проявила подобную невоспитанность. Это замечание звучало как угроза и плотно засело в голове у девушки:

— Как-нибудь ты придешь без стука, а выйдешь из кабинета только тогда, когда я тебя отпущу.

Хищная улыбка мужчины и бутылка «Хеннесси» в его руках тогда заставили Леру спешно извиниться и сбежать, не озвучив своей проблемы.

Как ни странно, с тех пор девушка почти никогда не стучала. Она словно пыталась доказать свою независимость от директора, бросая ему вызов. Тот, в свою очередь, полностью игнорировал подобное поведение. Как матерый волк игнорирует тявканье слабого и глупого щенка.

На этот раз Вениамин не встретил Леру ни едким замечанием, ни своей коронной улыбкой. Он просто отсутствовал в кресле.

Девушка знала, что кабинет директора совмещен с его личной комнатой, и уже подумывала, не заглянуть ли туда, как до её слуха донеслись женские стоны, идущие как раз из-за не плотно прикрытой двери в спальню.

Пару секунд постояв в задумчивости, вслушиваясь в сладостные вздохи и крики, она, повинуясь внезапному порыву, подошла к двери, приоткрыв её чуть сильнее.

Спальня, как и кабинет, пугала роскошью. Одна огромная кровать из мореного дерева чего стоила! Вот только девушке в глаза в первую очередь бросилась далеко не кровать, а расположившаяся на ней компания.

Директор, даже не удосужившись раздеться, полулежа сидел на покрывале. На лице застыло ленивое и довольное выражение, пальцы сжимали почти докуренную сигару. Казалось, он совсем не обращал внимания на двигающуюся сверху блондинку. Её растрепанные волосы скрывали стройную спину, высокая грудь вздымалась при каждом движении.

Справа от мужчины вольготно расположилась миловидная брюнеточка. Загорелое тело блестело от пота, похотливо приоткрытые губы шептали какие-то непристойности.

Отшатнувшись назад, Лера сердито тряхнула головой и опрометью выбежала из кабинета. Она, конечно, имела представление о том, что директор не отказывает себе в удовольствиях, но убедиться в этом воочию оказалось весьма неприятно. Самым гадким было то, что Лера знала этих девчонок, они учились на год младше и казались ей очень порядочными.

Девушка, не обращая ни на что внимания, добежала до своей комнаты. Соседки, видимо, где-то бродили или же обедали, как и положено всем нормальным людям в это время.

Вздохнув с облегчением, Лера села на кровать и попыталась привести мысли в порядок. Первоначальная цель визита к директору давно вылетела у неё из головы. Недавно увиденные образы бесконечной чередой всплывали в памяти.

Настроение испортилось к чертям, есть не хотелось, а глаза почему-то начали слезиться. Следовало взять себя в руки. Ну и чего нового она сегодня открыла? Ничего, ровным счетом. Вениамин — сволочь и мразь. Был, есть и будет!

Еще немного поизучав потолок, Лера поднялась с кровати и сняла с полки одну из своих тетрадей. Её книги занимали там самый краешек, но и за эту малость следовало благодарить проклятого директора. Соседки неоднократно рвали её рабочие тетради, многочисленные рисунки и учебники. Лера в отместку поправляла их макияж кулаками, не опускаясь, впрочем, до того, чтобы крушить чужие вещи. Так бы, наверное, продолжалось бесконечно, если бы Вениамин не прознал, кто именно портит приютское имущество.

Девушка не интересовалась, как именно мужчина наказал хулиганок, но с того дня жизнь её заметно улучшилась.

Открыв тетрадь на середине, Лера нашарила на столе карандаш и принялась за рисование. Конечно, следовало заняться физикой или, на худой конец, литературой, конспект по которой сейчас выступал в роли мольберта, но настроение совершенно не располагало к учебе.

Рисование всегда расслабляло. Дарило покой и очищало мысли.

Сначала юная художница запечатлела уютный уголок комнаты, в котором расположилась. Простой набросок удивительным образом смог передать игру света на стене, складки штор и морщины смятого покрывала. За работой время проходило приятно и незаметно. Прикусив в порыве вдохновения кончик языка, Лера перевернула страницу и уверенными штрихами начала рисовать портрет.

Густые, чуть взъерошенные короткие волосы, острое лицо, прямой нос, вечно прищуренные хитрые глаза, тонкая линия губ… Карандаш крошился от нажима, мельчайшие кусочки грифеля оставались за каждой четкой, черной линией, расходясь в стороны, как волны за кораблем. Лера уже не могла остановиться. Этот портрет стал центром мироздания, самым страстным желанием, звенящей, больной мыслью. Рука, не зная устали, порхала над клетчатым листом, выводя все новые и новые подробности: щетина, легкая сетка морщин, короткий, почти незаметный шрам на левой скуле, воротник-стойка, прячущий загорелую шею.