Анна Михайлова - Дочь для монстров

После нестерпимой духоты подземелий влажные прикосновения промокшего комбеза поначалу казались даже слегка приятными, потом хлюпающая жижа начала ощутимо холодить. Постоянный поток воздуха, рвущегося куда-то вперед к гудящим и вращающимся лопастям вентилятора, выстудил последние крохи тепла и прилепил мерзкую ткань к голой коже.

Желание распылить токсин прямо отсюда крепло в Лере с каждой секундой. По словам Бориса, шанс того, что фильтрационные системы «просеют» его полностью были ничтожно малы, но они всё же существовали — целых десять процентов, если верить доктору. Девушка ползла с упорством земляного червяка, ощущая все большее онемение, холод и страх. С каждым преодоленным метром давление воздуха увеличивалось, всё настойчивее толкая Леру вперед и значительно ускоряя продвижение.

В какой-то момент девушка поняла, что подталкивать сумку с баллонами больше нет необходимости. Мешок, как живой, сам медленно, словно неохотно, полз по гладкому железу. Ловко намотав лямку на запястье, Лера проинспектировала его содержимое и принялась свинчивать маску с кислородным баллоном, стараясь в точности действовать так, как показывал Виталик, проведший короткий, но ёмкий инструктаж. Продвигаться вперед было рискованно из-за нарастающей тяги.

Оставалось надеяться, что токсин не осядет где-то в фильтрах, а добросовестно отравит какие-то там биодатчики. Леру захлестывала необходимость истово верить в удачу. В своем отчаянном желании помочь Олегу и Алине, а также хоть чем-то навредить их похитителям, она легко перешла за границу собственного комфорта и готова была последовать еще дальше. Из-за постоянной работы мозга и тела не хватало времени на мысли, сворачивающие внутренности в тугой клубок. Терялись за бурной деятельностью навязчивые образы: очертания родного тела, распростертого в луже крови; бурые тряпки изорванной рубахи; замершее эталоном спокойствия лицо. Всё становилось запредельно понятно и просто. Пролезть, распылить, вылезти и дождаться, когда закаленные во всевозможных переделках мужчины вытащат из-под земли названого отца и подругу.

За клапан баллона с токсином Лера взялась только после тщательной проверки кислородной маски на работоспособность. Очевидной необходимости в этом не наблюдалось: по трубе шел очень сильный воздушный поток, мгновенно сносящий всё вперед, но не годилось из-за собственных измышлений нарушать технику безопасности, доходчиво и сухо, но от этого не менее понятно растолкованную Артуром.

Легкое головокружение, томившее девушку с момента спуска под землю, медленно отступило.Чистый воздух, с непривычки распиравший легкие, играючи справился с недомоганием.

В вентиляции дышалось тяжело, несмотря на постоянный приток кислорода с улицы. Так, вероятно, ощущали себя парашютисты и счастливчики, испытавшие свойства аэротрубы. Воздуха вокруг предостаточно, но летит он мимо тебя с такой силой и скоростью, что отвоевать его для вдоха почти невозможно.

Маска, прилипшая к потному лицу, справлялась со своей задачей замечательно, дышать через неё было непривычно, но все же удобнее, чем через фильтр.

Не снимая перчаток, Лера раскрутила вентиль и, направив опасный баллон от себя, принялась ждать. Показатели на подсвеченной налобным фонариком шкале давления стремительно падали, токсин вместе с воздухом уносился в лабораторные блоки, а девушка всё больше унывала.

По настоящей бункерной вентиляции не пролез бы и радионуклид, не то что мышь или девица, куда упитаннее любой мыши. По разумению мужчин, местная наскоро прокинутая поверхностная халтурка, пропустившая Леру, должна была прошляпить и яд, но вентилятор продолжал бесперебойно молотить, заглушая все прочие звуки. Девушка только напрасно прислушивалась, надеясь различить натужный вой тревожной сирены.

Баллон окончательно опустел. Выждав для порядка около минуты, Лера закрутила оба вентиля. Токсин, как объяснил Артур, мог по чуть-чуть выделяться еще в течение часа, а кислород следовало расходовать только в экстренном случае.

С трудом преодолев еще несколько метров, девушка решила остановиться. Направленный поток воздуха, будто усиливаясь с каждой секундой, толкал всё упорнее. Уговаривая себя не поддаваться накатывающей панике, Лера, усиленно работая руками и ногами, попробовала двигаться в обратном направлении. Ужас опустился удушливым пологом, перехватив где-то под горлом. Все усилия были тщетны. Чем больше девушка двигалась, тем сильнее воздушный пресс теснил её вперед.

Лера цеплялась за гладкие стенки вентиляции растопыренными ладошками. Она чувствовала, как чертят прямые линии тяжелые ботинки, видела, как выбившиеся из-под тугой повязки волосы, как живые, вьются перед лицом, слышала приближающийся гул лопастей. Всей кожей, каждой своей клеточкой, ощущала силу этих бесконечных вращений, сминающих плоть и дробящих кости. Первобытный ужас наполнил её существо. Это не походило на слабые тревожные отголоски паники, с которыми девушка столкнулась, пока пробиралась по первой вентиляции. Тогда со страхом удалось справиться сравнительно быстро, сейчас он смешал мысли.

Прерывистое частое дыхание было никак не способно снабдить легкие кислородом, комбинезон в одночасье стал тесным, он спрутом сдавил горло, превратив каждый вздох в муку. Россыпь черных точек стремительно пожрала весь обзор. Лера схватилась за лицо, силясь отогнать назойливых мух, залепивших глаза, но только размазала по щекам подсохшую грязь с перчаток.

— Вдох, выдох… — слова давались сипло, сдавленно.

Тихо заскулив, Лера рывками принялась стягивать комбинезон. Фильтр еще до этого полетел куда-то вперед. Клепки у горла расстегнулись только с третьего рывка, но и это не принесло облегчения. С трудом борясь с накатывающим удушьем, девушка, не с первого раза ухватившись за бегунок, расстегнула молнию. Трясущиеся руки сами избавляли тело от одежды.

«Вдох, выдох», — говорить вслух уже не получалось, но Лера продолжала твердить это про себя.

Лишившееся опоры тело медленно ползло вперед, в темноту, прямо на лопасти вентилятора, воздух проносился куда-то мимо, не попадая в жадно приоткрытый рот.

«Вдох, выдох»,— воспоминание. Горячий табачный шепот в ухо, руки, крепко обхватившие костлявые дрожащие плечики. Вдох через нос, выдох через рот, и сердце перестаёт перфораторно колотиться в тщедушную грудную клетку, а душащие изнутри молчаливые слезы прорываются громкими рыданиями, после которых заново учишься дышать и жить.