Ольга Резниченко - Яркими красками по небу [СИ]

- Съе**сь, пока не угадношил и тебя!

- А ты попробуй, мразь! - рычу, не сбавляя злости, подначиваю на промах животное.

- Ах, ты, шмара вонючая! - едва взмах прямиком мне в рожу, как внезапно кто-то живо хватает меня сзади, отдергивая со всей дури вбок - аж полетела на асфальт.

Резвый занос кулаком - и рухнул налетчик тотчас... мертвым грузом.

Прям около меня... Да так, что чуток до газона не дотянул.

Башкой... да прямо на бордюр.

Жуткие, тягучие мгновения - боюсь вдохнуть, моргнуть. Еще мгновения - и вдруг ореолом стала проступать темно-багровая жижа вокруг его головы.

В момент подлетает ко мне мой защитник и, ухватив под локти, силой заставляет подняться с места. А я смотрю, таращусь все еще ледяным взглядом... на не менее ледяного...

- Ты как? - слышу у себя над ухом.

Оборот, жадно хватаюсь за руки спасителя и взволнованно пищу, шепчу в лицо:

- Артем, он мертв?

- Не знаю... - неуверенно, отрешенно.

Выпускает, выдирается из моей хватки. Шаги ближе - присел рядом.

Шорох - метнула взгляд.

Девка эта, шмара его, как будто земля под ногами горела, вмиг рванула наутек.

- С*ка, стой! - отчаянно завизжала я, рысью кинувшись за ней... Но еще шаги - и в темени дворовой... полный штиль. Позорно обмираю. Взор по сторонам скользя - и ни единого намека, зацепки... где эта мразь.

Оборачиваюсь к Киселеву. Взгляд через арку. Испуганно, отчаянно. Тревожно меряя на ощупь реальность.

Но еще секунды - и, оторвав пальцы от шеи ублюдка, уставил на меня очи.

Тягучие, жуткие мгновения тишины - и вдруг качает головой...

отрицательно... качает головой.

***

Стою, вглядываясь в лицо трупа.

Слезы текут... Неумолимо текут. Осознавая нечто жестокое, обречённое...

И вовсе не жалость сейчас к мертвому разрывала мое сознание. И не ужас неисправимости, неизгладимости ситуации в отношении этого молодого человека. Нет. Все это тихим эхом, фоном отошло на второй план, явя мне… нечто большее в виде прозрения.

И не Киселя было жаль. Нет...

Себя. Себя было, стало жаль. Все те нарисованные, разукрашенные в яркие краски мечты... словно по небу, враз всё превратилось в нелепую выдумку, мыльный пузырь - что лопнул в одночасье, когда жизнь покинула тело этого то ли ублюдка, то ли... уже бедолаги.

И будто слышу звук... словно разбитого стекла - так рассыпалась моя судьба, сплетенная воедино с Кузнецовым, прекрасная и воздушная, сладкая и небывалая... Оголяя истинную суть: пропащей девочке - пропащее существование.

Нет больше хрусталя. Нет, что так красиво обрамлял мечту. Остались лишь лохмотья подранной, растерзанной, уничтоженной грезы.

Замкнутый круг. Западня. И если в моей клетке и нарисовалась на время дверь, то все оказалось иллюзией. Шуткой. Стебом.

Ничего и никого истинного вокруг. Сплошное одиночество.

А теперь еще и кандалы - тяжелые, звенящие эхом бешеного проступка, преступления... кандалы и цепи вины, что так умело рок вручил нам с Артемом на двоих.

- С*ка, - вдруг послышалось где-то сбоку. Вмиг шаркнул кто-то по асфальту. Тотчас перевожу неясный, но жаждущий вобрать в себя происходящее, взгляд.

Киселев кинулся куда-то вперед. К магазину. Замер у стеклянной двери, гневно забарабанил в оную.

Выдох, стереть с лица позорные слезы и в момент бросаюсь за ним:

- Че творишь? - в спину.

Погас свет внутри помещения.

Обмираю, предчувствуя ответ.

- Да эта с*ка нас запалила. Стопудово мусорам стукнула уже. Валить надо! - мигом оборачивается ко мне. Попытка ухватить меня за руку, но увиливаю. - Ты че? - обомлел от изумления.

- Я сама те "мусора". Фирсову. Нужно звонить Максу. Он порешает... а иначе будет хуже. Тем более... та шмара сбежала. Неизвестно, что еще запоет, и... если запоет.

Окаменел огорошенный, глаза полезли на лоб:

- Но... если?

- Без если. Он мне должен. Да и свидетели есть. Я справлюсь, Кисель. Верь мне, пожалуйста...

Глава 12. Псы и волки: меж двух сплошных

Глава 12. Псы и волки: меж двух сплошных

***

- В смысле, закроете? - не могла поверить собственным ушам. Попытка улизнуть от меня, но тут же догоняю ублюдка: - Макс, ты ох**л?

Враз замирает на месте, отчего едва не налетела на него. Вовремя остановилась.

Обернулся. Глаза в глаза. Кривится, скалится, давится яростью:

- Я о**ел?! Это ты ох**ла! Вы че, б***ь, натворили?! А, с*ка? - кивает в сторону бригады скорой, что уже грузила в машину труп. - Одно дело - тра**ться со всеми подряд, а другое - людей валить! Вы че, совсем е**нулись, нарики конченные?! Или че за х**ня?!

- Не закрывай его... - испуганно, смиренно.

- Посидит - проспится, протрезвеет малёха! Может, чуток ума наскребет! Как показания будет давать - пригодится!

- Макс, - отчаянно пищу, пытаюсь ухватиться ему за руки, но вырывается, увиливает.

Пошагал прочь. Вновь бегу за ним: - Макс, он из-за меня в драку полез!

Обмер, вновь взор мне в лицо:

- И че, б***ь?! Думать надо! Даже когда машешь - ДУМАТЬ НАДО!

- А ты всегда думаешь?

Обомлел, осознав укор. Сжался на мгновение. Но секунды - и тотчас совладал с собой.

Смолчал, лишь метнул взор на своих:

- Грановского не подпускайте. Я сам разберусь.

И вновь очи перевел на меня; нервически сглотнул слюну; скривился, подбирая слова:

- Садись в машину, домой закинем. Утром - ко мне в кабинет, посмотрим, что можно будет сделать с этим вашим болотом. Никому ни слова - сама похе*ишь, сама потом расплачиваться будешь. Ясно?

- Ясно, - лихорадочно киваю, заливаясь благодарной улыбкой.

***

Надежда. С*ка, надежда. Или я - с*ка, что в нее поверила, сама себе нарисовала.

Как был Фирсов тварью... так ею и остался.

Меня выгородил сполна, а вот Киселева… взд*ючил по полной.

От превышения самообороны до тяжких телесных, повлекших по неосторожности смерть потерпевшего... и эта стрелочка по счетчику металась даже не от показаний (продавца... каких-то еще, откуда-то взявшихся, непонятных иных очевидцев), а решения самого Фирсова. И, что самое обидное, никаких соплей от той шмары, за которую мы (так глупо, как оказалось) тогда заступились... Как я и боялась, эта тварь трусливо залегла на дно, скрыв с собой очень важные детали - ведь иначе просто даже не докажешь, что это не мы сами полезли в драку... к бедолаге, к "тихому мирному мальчику, который и мухи не обидит" - согласно словам матери и соседки убитого. И фигурировал нынче по делу исключительно один Киселев, мои же даже показания были не в счет, как свидетеля (не говоря уже о том, что причастна) - бумажка, конечно, в папочке лежала... (я со слезами едва уговорила ее приложить туда). Однако... пойдет ли она вход, или же останется альтернативой газетки для местного туалета - неизвестно.

- Я и Кузнецова твоего достану! Всех твоих е**рей пересажаю! Так только будет за что – сразу за шкирку и на нары! А не, с*ка, б***ь, ходит-ноет она за них! НЕ БУДЕТ ТАКОГО, чтобы я за этих уе*ков твоих вписывался! А сейчас - на**й отсюда пошла! Чтоб глаза мои больше тебя не видели!