Светлана Тимина - D/Sсонанс (СИ)

Эля, моя восточная красавица, такие мужчины не меняются. Их не пробьешь даже собственной болью. Хорошо ли я все обдумала? Поверь, очень хорошо. В тот самый момент, когда цепи растягивали мои суставы под аккомпанемент болезненного изнасилования. Когда кнут пел свою арию порабощения, я не думала ни о чем другом. Я думала об этом даже тогда, когда убивала свою волю и гордость в бездушной глади равнодушных, жестоких зеркал, когда рвалась целовать его туфли и умоляла себя уничтожить. Да, именно так. И что с того? Я обдумала. И мое решение "да…"

"Эл, забудь. Он приколист еще тот. Решил проверить, насколько я смелая, а я просто не разочаровала, и все… Чтоб вы знали, обе… Это самый заботливый мужчина в мире. Таких вообще единицы."

Разве не заботливый? Кто вытирал мои слезы, кормил с рук, шептал слова утешения и всегда был рядом? — Б. дь, Юля, не сходи с ума! Поспешно меняю тему, стучу по сенсорной клавиатуре.

"Как насчет девичника… скажем… В Шарм-Эль-Шейхе?"

Про Гоа молчу. Потом, сюрприз будет…

И в этот самый момент… да, я еще не знаю… Безжалостно жмут чужие пальцы красную кнопку отсчета…

Вздрагиваю, услышав громкий стук, предположительно, этажом ниже… Вместе с тем резкий сноп света ксеноновых фар прошивает залитое дождем стекло, чертит линии на потолке, и я слышу слабый скрип шин… Или что это такое?

"Пока, девочки мои, любимый мужчина хочет ласки!" — бью прощальное сообщение с кучей опечаток, отбрасываю планшет в сторону и вздрагиваю от резкого звука, похожего на грохот… Или выбитой двери, или рухнувшей мебели… Я не соображаю, что это, но на миг приходит в голову мысль о торнадо или другом природном апокалипсисе. До тех пор, пока я не ловлю отзвук мужского окрика… Больше не Димкиного.

…Мне не составило труда затащить сумку в комнату, не хотелось его отвлекать от работы. Подавив страх и щемящее любопытство, поспешно расстегиваю змейку. Блин, я почти раздета! Моментально натягиваю хлопковые трусики, какого-то хрена шнурую на голые ноги белые кроссовки… И тут же сжимаюсь от нового грохота! Почти у двери! Б. дь!!! Ты опять оставил меня одну!!! Почему?! Зачем ты меня пугаешь?!Вжимаюсь в угол, обхватив себя руками, и крик ужаса сжимает горло, когда дверь резко распахивается, чуть ли не вылетая из петель…

Я стала уязвима и беззащитна до каждой сжавшейся клетки. Меня отучили жить по-прежнему. Без объятий главного защитника и палача в одном лице я в опасности. Почему я так боюсь, если он рядом?!

…Это чужой силуэт. Я его не знаю! Боже мой, что… кто это такие?! Что происходит?!

— Уходите! — сползаю по стене, закрывая себя руками. Липкий ужас, подступающая к горлу тошнота, паническая атака захлестом неотвратимой волны. Я хочу закричать и позвать на помощь, но тиски горлового спазма сильны и неотвратимы…

Время замерло, застыло, словно под разрядом жидкого азота в пустоши Хроноса, оставив в состоянии гравитации абсолютно все, кроме уверенных шагов чужака в моем направлении. Зажмуриваю глаза, вытянув руки вперед, словно это его остановит… Крик наконец-то готов прорваться сквозь ледяной панцирь, но в этот момент теплая широкая ладонь зажимает мой рот.

— Не надо кричать, Юля.

Открываю глаза… Все еще не в состоянии поверить в происходящее, изумленно смотрю в застывшие холодные глаза по сути, близкого мне когда-то мужчины… за той, прежней гранью! Моргаю, не понимая, где его холеная модельная стрижка за 50 баксов, что это за пародия на Джейсона Стетхема и зачем эта пятидневная щетина. С ней он похож на викинга.

— Вадик…

— Я же сказал, что приду за тобой! Извини, что долго… Что… что у тебя на шее?

Не успеваю ответить… Или просто не могу. Круговорот самых разных эмоций, от радости до сожаления, от страха до облегчения, от разочарования до самоиронии… Вглядываюсь в это родное и одновременно чужое лицо, сжимаюсь от эффекта дежа вю и интуитивно поднимаю руку… Провожу вдоль виска, до линии лба, впервые пальцы отмечают небольшую неровность рельефа кожи… Словно я знаю, что ищу!

— У тебя здесь была татуировка… Нет… это тупо… шрам?

Ледяной порыв ветра… Чего-то неотвратимого… Захлест вымораживающей опасности, лавины бездушного сканера светлых глаз, стойкого и, мне кажется, бездушного арийца… На пике этой новой порции ужаса, уже почти привычного в свете последних событий, я наконец понимаю, откуда это знаю… Тот самый мент с портретом…

Меня разбирает истерический смех. Роняю голову ему на плечо, моему Вадику, абсолютно чужому человеку, о котором я не знаю ни хрена!

— Лазерная шлифовка творит чудеса!

Сильное плечо мужчины, который никогда не мог стать моей судьбой, потому что я трезво смотрела на вещи. Неосознанный поиск в нем черт потерянного отца… или даже не так. Светлого идеала родителя, который оставался в моем сознании абстрактным образом. Ненавязчивый пропуск в беззаботную жизнь с атрибутами в виде женского тряпично-ювелирно-финансового благосостояния без обязательств. Без права построения радужных планов в силу его безнадежной преданности семье. Ни к чему не обязывающий защитный барьер…

— Юля! Малышка, мы поговорим обо всем этом позже! — его руки сжимают мои плечи, отстраняя от себя, вынуждая посмотреть в глаза. В его глаза, не смотря на их холод, смотреть не страшно. Почти родной… и чужой до невозможности одновременно! Я не знаю, кто он! Эти руки никогда не осмелятся меня ударить или причинить иную боль. Его чувства ко мне — ангельская благосклонность… Почему от этого внутри только вымораживающая пустота!?

— Что этот уебок сделал… Юля! — вздрагиваю, когда руки впиваются в кожу ошейника, пытаясь разорвать… Не поддается. Жмурюсь от удушья, когда он резко перекручивает его на моей шее. — Б. дь, его что, заклепали?!

— Вадик… Больно… — шиплю в его губы, пытаясь оттолкнуть сильные ладони. Его взгляд скользит по сгибу моего локтя, до кисти, заклеенного пластырем пореза… И я непроизвольно всхлипываю от удара направленной не на меня ненависти и ужасающей решительности.

— Слушай меня, девочка… Собери свои вещи и спускайся вниз. Жди в машине, ребята тебя встретят.

Киваю, не понимая до конца, почему вместо облегчения сердце бьется в агонии, словно его посетила делегация предвестников апокалипсиса. Новая сущность Юльки Беспаловой реагирует на приказы без внутренних возражений…

— А ты куда?

— А я пообщаюсь с этой тварью. Мужской разговор! — его рука ложится на бедро, скрытое кожаным тренчем, и я недоуменно сглатываю слюну.

Пистолет? Да нет, это глюк! Мы не в голливудском блокбастере! Пожимаю плечами и возвращаюсь к расстегнутому чемодану. Дождь. Что мне надеть для того, чтобы не промокнуть?

Руки бездумно перебирают аккуратно сложенные вещи, но я не понимаю, что делаю. Забываю даже про планшет, оставленный на постели. Словно в непонятной шоковой медитации перекладываю одежду с места на место в этом зависшем хаосе разбившейся действительности… Минуты? Секунды? Может, часы? Не знаю, сколько проходит времени перед тем, как я, ведомая внутренней скрытой силой, застегиваю змейку и выпрямляюсь во весь рост. Время замерло, может, именно поэтому мои шаги тоже замедленны и степенны? Сдвигаю брови, заметив на светлом паркете грязные отпечатки тракторных подошв, осторожно, словно опасаясь испачкаться, обхожу их, толкаю незапертую дверь… Лестница. Спуск навстречу чему-то новому. Свободе или окончательному порабощению? Длинный ворс ковра… Что-то бьет в затуманенное сознание глухим рикошетом, едва уловимая рябь на силовом защитном поле… Отчаянным намеком внезапного тандема сознания и интуиции, по эмоциональному полушарию, интерпретацией забытой лирики!