Светлана Тимина - D/Sсонанс (СИ)

— Я… я поняла. Вадик, увези меня отсюда…

— Да, моя малышка. Только сначала скажи… В сердечную мышцу или в лоб?

— Я…что?

Щелчок взведенного… предохранителя?! Поднимаю глаза и тут же понимаю, что… что все всерьез!

— Нет! Опомнись, что ты творишь?!

— Юля, выйди отсюда! — Дима верен себе и своей ледяной невозмутимости…

Боже мой, что ты говоришь такое?! Тебя же сейчас убьют, ты этого не понимаешь?! Горячая волна кофейного цвета в обнаженную душу. Ты понимаешь это, как никто! Понимаешь, но не просишь пощады. Понимаешь, но не боишься.

— Это обязательно? Пусть она не смотрит! Заставь ее уйти! — ты не умоляешь его, нет. Ты отдаешь очередной приказ… И мои нервы не выдерживают. С бутылкой в одной руке подхожу к Вадиму! Вцепившись ногтями правой в его кисть.

— Хватит! Оставь его в покое! Просто поехали отсюда!

— Малыш, убери руки.

— Не надо! Ты же его убьешь! Да что ты творишь? Просто уедем…

— Малютка, не испытывай мое терпение! Сядь и сиди спокойно, если не хочешь ждать в машине!..

— Да блядь, не смей его трогать, гребаный отморозок! — впиваюсь ногтями в кисть, трясу руку, но он легко вырывает ее из слабого захвата…

Новый взгляд. Но у него нет переливающейся радужки кофейного или же серого цвета. В нем пустота! Я смотрю в дуло настоящего пистолета, направленного мне в лоб!

— Что… что ты… — ужас сдавливает горло, пячусь назад.

— Я закрыл глаза на то, догадливая умничка, что ты дохрена обо мне знаешь! — охотно поясняет Вадик. — Но, запомни, если ты будешь мне мешать, я уложу тебя рядом с ним! Села! И заткнулась!

— Юля, повторяю в последний раз! — захрипев от боли нового удара по ребрам, ледяным тоном произносит Дима. — Встала и ушла отсюда! Я выжгу тебе клеймо, твою мать, если будешь меня злить!

— Даже так! — издевательски произносит Вадик, а меня накрывает нереальной горячей волной, вместе с непонятным приливом слез под диктатом взгляда цвета кофе.

— Как? — горло сжимает ледяным спазмом.

— Юля, девочка моя, я никогда этого не сделаю… Но если ты разозлишь меня, ты испытаешь это на собственной шкуре! Выйди и жди меня на улице!

— Чудеса дрессировки прямо. — Вадим переводит на меня ничего не выражающий взгляд. — Малютка, вот тут я с ним солидарен. Сделай, что он говорит. Ну?

— Не надо! — слезы бегут по щекам. — Все не так! Вадик… Это мой выбор! Меня никто не заставлял… Я просто… Ну, ты же помнишь, что в ПМС мои слова надо делить на два! Ты думаешь, я потом смогу жить, зная, что ты…

— Юля… — Дима, зачем ты пытаешься меня успокоить ментальным обстрелом в прошитое своей неоспоримой властью сознание, если мы оба знаем, что смерть стоит рядом, готовая накрыть тебя своим фатальным поцелуем?! Я ловлю твой взгляд, словно пытаясь запомнить навсегда вырезать кровавым рельефом в сознании, уже не слушая, что говорит этот долбаный спаситель.

— Юля, никто стрелять не будет. Ну, скажи ей! Мы сейчас поговорим, а ты жди нас обоих. И подумай… Сделай выбор… Моя сильная, любимая девочка…

— Ты не обманешь? — Дима, убеди меня в этом, иначе…

— Юля, он же у нас за правду и ничего кроме правды, — скалится Вадим. — А сейчас исчезни. Если останешься здесь, я пришью его тебе на зло! Ну?…

— Пообещай… — поворачиваюсь к двери, закусывая губы. — Просто пообещай. Ради меня… — Вадим, прошу… нет…умоляю! Скажи то, что я хочу услышать!

Пауза… Рука с пистолетом опускается вниз.

— Обещаю. Малышка, уходи…

…До сожаления белоснежной кожей Reebok в мутный поток дождевой воды, сотрясающимся нервной дрожью телом под косые стрелы равнодушного ливня, пронзившего каркас кожи до основания, намочив белую рубашку за считанные секунды…

До не отрезвляющей тяжести в вымокших волосах, до маскировки хаотично бегущих слез, навстречу неизвестности… нового хаоса! Та, что когда-то была гордой и несломленной до конца Юлей Беспаловой просто шагнула прочь от эпицентра арены, не пожелав разделить триумф развратного Рима, с циничным ликованием взирающего на противостояние двух лучших гладиаторов, из которых скоро останется только один…

Испитая до дна оболочка сущности Юльки, которую подруги звали Багирой, еще держалась в этой хардкор-реальности, закачивая в обескровленные вены виски отрывистыми глотками, запуская этот кровезаменитель по цикличному кругу, чтобы зачем-то выстоять, выдержать, узнать результат новой шахматной партии между Богом и Дьяволом.

Свет ксеноновых фар… "Сюда! " — машет рукой здоровый лось у темного абриса автомобиля, а я, сделав глоток через не могу, показываю ему средний палец. Красноречивый жест, хз сколько лет уже лидер на рынке мгновенных сообщений. "Сядь! Ты куда?" — долетает до меня приглушенный дождем крик, и я ускоряю шаги. Да идите вы все нахрен! Я черт знает сколько времени была лишена права на прогулку под дождем в одиночестве, вашу мать, я е. ну вас этой бутылкой, если посмеете мне помешать, кто бы вы ни были! Вздрагиваю от настойчивого клаксона вслед, но не замедляю шагов. Я хочу побыть одна! Я прошу не так уж и много! Глотая обжигающий скотч, который, кажется, не пьянит ни грамма, удаляюсь в темноту, в стену слепого дождя… Дальше и дальше…

Боковым зрением отмечаю свет еще одних фар, визг тормозов там, за спиной, кажется, даже вскрик… Грохот… Может, эта перекачанная туша навернулась об асфальт при попытке меня догнать? Хорошо бы. Что бы там не происходило, и как бы скрип автошин не резал слух, мне все равно…

Вспышка молнии прорезает темноту роковой ночи. И вместе с ней его. Сознание. Понимание. Боль. И бессилие что-либо изменить…

Дождь…

Раскат…

Не так больно хлещет по щекам, смывая соль, совсем не так, как хлестали его ладони, словно вбивая через кожу поразительное ощущение свободы и полета сквозь рамки, установленные проклятым обществом. Не больно совсем… Но так мерзко, смывая, стирая, выбивая вместе со слезами, словно, часть меня…

Горло снова печет. Попустило. И снова… Виски. Верный друг Джек Дэниэлс. Пожар в груди. Просто агония… Какого черта.

Ноги разъезжаются в этой жуткой грязи даже на асфальте. Совсем темно. Тот мудак на джипе оставил меня в покое. Вперед. Я не хочу быть близко. Это игры сильных мужиков, я чужая на их празднике крови. Царица Спарты лишь предлог… Кажется, так нас учили в школе. Елена Троянская, ты нафиг не была нужна никому из них. Не будь тебя, они бы иным путем утолили свой голод развлечения и власти. Бессонница, Гомер, тугие паруса… Разменная монетка, б…ь.

Рубашка липнет к телу. Она больше не пахнет ИМ. Проклятый дождь. Ты оставишь мне хоть какую-то память о нем? Да, я знаю! Мне хватит и этой хрени на шее, и колечка, которое еще хранит тепло его пальцев… Ты все решил за меня, дождь. А ведь я раньше тебя любила. Больше нет… Дождь, я тебя ненавижу. Даже если ты плачешь о нем, даже если от жалости ко мне. Ты не в то время, не в том месте. Тоже жертва игр разума и ассоциативности мышления. И мне тебя не жаль.