Владимир Андреев - Родной ребенок. Такие разные братья

— Ты пришел за часами? — вместо приветствия спросил карлик. — Но ведь тебя уже не должно интересовать время — потому пес и взял твои часы. А впрочем, лови!

Часы серебряной молнией мелькнули в воздухе и попали точно в руку хозяину. Он посмотрел на них рассеянно, все еще пытаясь уловить точный смысл сказанных непрошеным гостем слов. Это ему не удалось, и он счел за благо улыбнуться в ответ удивительному незнакомцу, не заостряя вопрос о том, каким образом тот сюда попал. Неважно, в конце концов, как он здесь очутился, главное, чтоб поскорее убраться — Амбарасану почему-то было не по себе в обществе этого человека.

— Спасибо, — кивнул головой толстяк и любезно осведомился, указав на болонок: Твои собачки?

— Мои, — улыбнулся в ответ лилипут. Говорят, собаки предчувствуют приближение смерти, потому я и послал тебе этих вестников. Все, малышки, вы больше не нужны. Я уже здесь, Амбарасан, и мы встретились. Можете уходить, собачки!

Болонки сейчас же поднялись и бесшумно исчезли в лестничном проеме. Френсис предпочел бы, чтобы на их месте был он, тогда бы не пришлось стоять перед этим лилипутом и выслушивать его пугающие речи о смерти. Но, несмотря на свое острое желание бежать прочь отсюда, он продолжал оставаться неподвижным и покорным слушателем. Человек завораживал его, как, наверное, завораживает свою жертву взглядом кобра. Страшил и притягивал его взгляд, полный силы и какого-то колдовства.

— Любишь ловить рыбку? — спросил незнакомец. — Любишь, я знаю. Особенно в мутной воде…

Амбарасан молчал, ожидая продолжения. Он чувствовал, как начинают дрожать его колени, и думал сейчас лишь о том, чтобы скрыть от карлика страх, который тот ему внушал.

— Двадцать пять лет назад тебе попалась крупная рыба, очень крупная — такая, что чуть не отправила на дно вас всех, — человечек подошел совсем близко, так что стали отчетливо видны расширенные зрачки его глаз. — Но вы все-таки убили его и торжествовали победу. Но вот беда — мелкая рыбешка ускользнула, хотя вы поджаривали ее на большом огне.

— Сету Пати? — охнул толстяк, наконец сообразив, о чем идет речь.

Холодные капельки пота моментально выступили на его лице и жирной шее. Сбывался кошмарный сон, предсказание обезумевшего адвоката! Это сын Сету Пати, недобитый коротконогий выродок! Как же ему удалось выжить? Вот он стоит перед ним, так страшно похожий на отца, и скалит белоснежные зубы.

— У тебя память профессионального преступника. Не ознакомься я так подробно с тем, что ты из себя представляешь, я решил бы, пожалуй, что все эти годы мой отец снился тебе по ночам. Но я отлично знаю твои подвиги, и у меня нет сомнений, что такие, как ты, не видят страшных снов, вы отлично спите, с аппетитом едите и получаете удовольствие от жизни, не правда ли?

— Что ты хочешь? Это ты звонил мне? — шепотом спросил мукомол.

Его голос пропал вместе с самообладанием, и теперь Амбарасан изо всех сил пытался вернуть себе и то, и другое.

— Я, — признался карлик. — Я принадлежу к тем, кто предупреждает о своих намерениях. Раз ты знаешь, это честный поединок. И все-таки ты неосторожен — сам пришел ко мне…

— Ты угрожаешь? — Френсис предпринял отчаянную попытку взять ситуацию под контроль. — Нос не дорос, коротышка!

Действительно, чего ему бояться? Не этого же лилипута с амбициями! И как только он заставил его пережить такие неприятные минуты, гипнотизер, что ли?

Но увидев, как неожиданно расхрабрился его собеседник, незнакомец только расхохотался.

— Точно, ростом я не вышел. Я — та мелкая рыбешка, которая родилась от крупной рыбы. Видишь, получился недоразвитым, — он указал на свои коротенькие ножки. — Это ваших рук дело. Вы же отравили меня еще во чреве матери. Но теперь я отрыгну яд.

— Раздавлю, как клопа! — взвыл Амбарасан, идя на лилипута всем своим огромным телом. — Да, я убил твоего отца. Я дал яд твоей матери. Ну и что ты со мной сделаешь?

Он взмахнул похожими на оглобли руками, намереваясь поймать маленькое коротконогое создание. Но оно увернулось с неожиданной быстротой — и вот уже карлик хохочет из противоположного угла:

— Э-эй, толстяк, сегодня последнее слово за мной!

Амбарасан бросился в угол, но не нашел там ничего, кроме старого тряпья — карлик был уже совсем в другом месте.

— Я отомщу тебе, — весело пообещал он.

— Хватит угроз! Приступай, я посмотрю на это зрелище, — мукомол подбоченился и вскинул голову, не обращая внимания на то, что встал как раз в очерченный мелом круг на дощатом полу павильона.

Зато незнакомец отлично это заметил и удовлетворенно хмыкнул, решив, что мукомол прав и действительно пришло время заняться делом.

— Ну что ж, — сказал он, — если ты торопишься… Я покажу тебе сейчас, что я унаследовал светлую голову своего отца.

Он достал из кармана небольшой хрустальный шар, ослепительно блеснувший в солнечном луче, и показал его Амбарасану.

— Что это, по-твоему?

— Шарик! — презрительно фыркнул тот, демонстрируя нетерпение перейти к делу от этих детских игрушек.

— Нет, — счастливо улыбаясь, поправил его карлик. — Это — твоя смерть.

Он послал Френсису воздушный поцелуй, как с арены в зрительный зал, и помахал рукой. Потом тонкие пальцы подняли шар над бамбуковым желобом и, задержав его на мгновение, чтобы получше ощутить прохладную тяжесть хрусталя, вдруг стремительно разжались.

Амбарасан в непостижимом оцепенении, не в силах оторвать взгляд от временами вспыхивающего шара следил за его бегом по непонятной конструкции. Руки его беспомощно повисли, ноги стали ватными, и только глаза с сосредоточенностью маньяка следили за чередой взаимосвязанных движений, вызванных первым импульсом — роковым падением шара.

Вот он перемещается со все нарастающей скоростью по наклонному желобу, вот добежал до лунки и упал в нее. Тотчас с треском распахнулась крышка расписного сундучка, и из него вместе с фонтаном конфетти выскочил румяный клоун в остроконечном красном колпаке. Шар удивительным образом оказался у него в руках, но тут же выпал из кукольных ладоней и продолжил свой путь по новой плоскости. Опять лунка — и теперь уже поехало велосипедное колесо, подвешенное на обрывке цепи, а навстречу ему движется противовес — гиря на коротенькой веревке. Она толкает большую картонку с рекламой пива на боку, коробка опрокидывается, и из нее выкатывается небольшой черный мяч. Поскрипывая кожей, он несется дальше, туда, где на куске фанеры плотным рядом выстроились кегли, и сбивает их с мастерством завзятого игрока кегельбана. Далее перемены идут еще быстрее, все быстрее и быстрее, так что Амбарасан уже с трудом успевает отметить каждую из них. Вот кегли попадают на какую-то ржавую консервную банку, она стремительно валится вниз и обрушивается на обломок кирпича. Тот падает на какое-то устройство, напоминающее арбалет.