Крис Мэнби - Пляжный ресторанчик

Подлец. И это мой Ричард!

Мама оставила меня одну и прикрыла дверь. Я вновь уставилась в потолок.

Ричард, мой Ричард. Как же так случилось, что мы расстались? Как случилось, что я лежу и смотрю в потолок на детской кровати в доме родителей, а он — где-то в Лондоне, в другой кровати, с кем-то другим.

С кем-то другим?!

Нет, только не это, пожалуйста, только не это! Меня опять затошнило.

В голове у меня «заело», как старую пластинку, и я снова и снова прокручивала в памяти наш последний разговор. Ричард, мужчина, который каждую ночь твердил, что любит меня, закончил последний телефонный разговор признанием в том, что я стала для него «обычной и неинтересной». «Ниже его уровня». Это было вчера, когда я позвонила ему в три часа ночи и заставила ответить, в чем причина нашего разрыва. Он сказал, что вся «глубина его любви» — это моя выдумка. Он даже попытался убедить меня в том, что его признание в любви в утро страшного дня «к делу не относится». Вот и сказке конец, как говорится.

Как я могла не заметить, что его любовь ко мне умерла?

А по каким признакам я должна была это заметить, спрашивала я себя.

По тому, что Ричард подарил мне огромный букет роз в четвертую годовщину «нашего первого свидания»? По прелестной картине в раме, преподнесенной мне на День святого Валентина? Была ли признаком умершей любви открытка ко дню рождения, в которой Ричард написал от руки: «Поздравляю с еще одним замечательным годом, проведенным вместе»? А ведь он подарил мне ее за месяц до разрыва. Да боже мой, ни один Шерлок Холмс не увидел бы во всем этом предвестия беды.

Сидя в одиночестве в бывшей детской, я чувствовала себя Гердой из сказки о Снежной королеве (помните, та еще заколдовала ее друга?).

— Я хочу умереть, — сказала я своему отражению в зеркале на следующее утро.

Вид у меня был такой, точно я и вправду собралась откинуть копыта. Еще одна бессонная ночь. Еще одна ночь, когда я копошилась в туманном прошлом, пытаясь вычислить, когда, в какой роковой безвозвратный момент все пошло наперекосяк. Я измучила себя, вспоминая, что именно мы с Ричардом делали в это же время неделю назад. «В это время мы вместе лежали в постели». «В это время я была счастлива».

В четверть пятого меня озарило: возможно, Ричард решил порвать со мной, когда я пролила вино на дорогущий пиджак искусствоведа, которого он «обрабатывал» на открытии галереи битый час? Я тут же набрала номер Ричарда, чтобы он сказал мне — да, дело именно в этом, и я тут же пообещала бы, что подобное никогда не повторится. Ничего не вышло. Ричард предусмотрительно снял трубку и положил ее на ночь рядом с телефоном. Мобильный он выключил.

Днем Мэри приехала за мной и потащила на репетицию свадебной церемонии. Она специально сама приехала из Лондона на машине, чтобы я не дала деру в последний момент. Садясь за руль, подруга сказала, что у меня есть ровно столько времени, сколько займет наша дорога из Солихалла до церкви, чтобы выговориться всласть. После чего, предупредила Мэри, при всем уважении к моему неизбывному горю она ждет от меня исполнения всех обязанностей верной подруги, которая должна поддержать ее в трудном деле подготовки к великому дню. У меня было полтора часа. Я воспользовалась ими по полной программе.

Мне хотелось, чтобы Мэри приняла версию о том, что у Ричарда просто панический ужас перед свадьбами и перспектива сопровождать меня, а потом еще сидеть на банкете в окружении бесчисленных родственников заставила его трусливо поджать хвост и бежать.

— Он не хочет жениться, — уверенно подытожила я. — Все дело в этом. Не случайно он решил расстаться именно сейчас.

— Он не хочет тебя, — отрезала Мэри мрачно.

— Вот увидишь, завтра, когда все будет позади, Ричард сам позвонит мне, — с надеждой сказала я.

— А я уверена, что его мобильный валяется где-нибудь под грудой женского белья и он не услышит его по крайней мере до среды.

— Да не отнимай же ты у меня последнюю надежду! — взмолилась я.

Мы подъехали к нашему бывшему колледжу. Мэри несколько раз объехала его кругом, высматривая место, чтобы припарковать «мерседес». Наконец, отчаявшись найти что-либо подходящее, она стала парковаться «задом».

— Лиз, я тебя очень люблю, — сказала подруга, включая задний ход, — и очень хотела бы вселить в тебя немного надежды, — продолжала она, пытаясь поставить машину параллельно тротуару. — Но все, что я тебе сейчас скажу, очень далеко от надежды. И все это тебе не понравится. Ричард бросил тебя за неделю до моей свадьбы. Ты говоришь, он боится жениться. А я говорю, ему это и в голову не приходило. То, что это событие совпало с моей свадьбой, — случайное стечение обстоятельств, хотя и показывает, насколько мало он думал о тебе — и обо мне, кстати, тоже. Иначе просто подождал бы недельку, прежде чем совершить свой гнусный поступок, вот и все. По большому счету, ни один мужчина не боится жениться, — продолжала она. — Чем плоха перспектива заниматься любовью когда заблагорассудится, а вернувшись домой с работы, видеть улыбку и получать готовый ужин, и так изо дня в день? Нет, в этом нет ничего страшного. Но вот чего мужчины действительно боятся, так получить все это не от того человека. И, положа руку на сердце, женщины тоже. Жениться по ошибке — вот это действительно ад. И для Ричарда ты — ошибка. Такие дела. Все, время вышло.

Мэри наконец «втерлась» в крошечное пространство между двумя машинами, так что нос «мерседеса» наполовину перекрыл дорогу, и стремглав бросилась к часовне, волоча меня за собой.

Я не бывала в этой часовне с момента окончания колледжа. Сказать по правде, ни в одной другой я тоже за это время не бывала, а прошло, кстати, уже почти десять лет.

Но сейчас, войдя в дубовые двери, я вспомнила все так ясно, словно и не уходила. Все тот же запах мастики для полировки скамей, все то же волшебное кружение пыли в лучах света, падающего из разноцветных витражей. А вот и пятно от бензина на полу, оно здесь с тех самых пор, как один сумасшедший студент в 1957 году подъехал к алтарю венчаться прямо на мотоцикле. Словно и не было всех этих лет.

Но сколько всего изменилось!

И разумеется, нашему священнику не терпелось узнать, что именно.

— Лиззи!

Он уже шел мне навстречу, широко улыбаясь. Я удивилась, что он помнит, как меня зовут. Я не часто посещала его службы в студенческие годы в Оксфорде. В те времена субботнее утро посвящалось в основном похмелью, а не пению гимнов.

— Как радостно видеть тебя под этими сводами! Как ты жила все эти годы?

— Неплохо, — начала я, — пока на прошлой неделе не…

— Билла не видели? — прервала меня Мэри. Я обещала ей, что бы ни случилось, не говорить о своих бедах в месте, где ей предстоит венчаться. Плохая карма, так она выразилась.