Дженнифер Арментраут - Доверься мне

Я сильнее сжал ее запястье, подняв голову вверх. — Эвери, может мы…

— Может, ты позволишь мне сделать это. — Ее грудь резко поднялась, когда ее взгляд стал настойчивее. Невозможно было скрыть, что я хотел, чтобы она сделала это. Уголки ее губ приподнялись в широкой улыбке. — Думаю, ты очень хочешь, чтобы я сделала это.

— Хочу. Боже, хочу, но…

Она заставил меня замолчать поцелуем, который дал понять, что мне нужно было позволить ей делать все, что она хотела. По одному разжимая пальцы, я убрал руки в сторону.

В этом танце вела она.

Эвери оторвалась от губ и поцеловала мою грудь, над сердцем. Я напрягся, когда она начала снимать с меня шорты, и они в ту же секунду упали на пол. Меня пронзило страстное желание, когда, положив руки на мои бедра, она поцеловала низ моего живота. Когда кончики ее волос скользнули по моему телу, мои руки сжались в кулаки. А она продолжала дальше, скользя одной рукой по животу, от чего мое тело содрогнулось. Она обвила свои пальчики вокруг меня. Я дрожал… все мое тело пульсировало. Ее дыхание танцевало на моем стволе.

Я коснулся ее щеки, останавливая ее.

— Эвери, ты не обязана этого делать.

Она подняла голову.

— Но я хочу.

Я было открыл рот, но слова — какими бы они там ни были — растаяли у меня на языке, когда она накрыла мой конец своим ртом. Чувства взорвались в нескольких местах. Я откинул голову назад, застонав, когда ее рука начала двигалась в ритм с ее ртом.

Я не хотел оттягивать. Моя спина изогнулась, а она ублажала меня. Черт. Я не мог оттягивать. Никак. Волна облегчения накрыла меня, и мои бедра дернулись. Я пытался отстранить ее, но она словно прилипла. Она никуда не собиралась. И я кончил, прокричав ее имя.

Казалась, будто вечность прошла, и только тогда она отстранилась. Пока моя грудь прерывисто то поднималась, то опускалась, тяжело дыша, я поцеловал ее в лоб.

— Эвери…

— Тебе понравилось?

Я кашлянул, смеясь.

— Не то слово .

— Я быстро учусь.

Это уж точно. Положив ей руки на плечи, я перевернул ее на спину. — Эвери?

Она положила руки за голову. — Да?

— Приготовься.

Она озадачено посмотрела на меня. — Приготовиться к чему?

Я поцеловал её, показывая своими губами и языком, к чему именно приготовиться и чего так давно не делал.

— Печеньки! У меня есть печеньки!

— Какие? — донёсся голос Пироженки из спальни.

Она оставила для меня дверь открытой, и это надо было с ней обсудить позже, но прямо сейчас у меня теплая тарелка специальной доставки. Я направился обратно в спальню, где нашел ее лежащей на кровати, с скрещенными на животе руками.

— С арахисовым маслом, — ответил я. — Но особенные.

Она улыбнулась и вытянула свои босые ноги. — И что же в них особенного?

— Ну, помимо того, что я испёк их в честь твоего последнего экзамена, печеньки не из обычного арахисового масла. — Я поставил тарелку на тумбочку. — А из масла «Риз».

Она удивленно посмотрела на меня. — А есть разница?

— Естественно. — Я прыгнул на кровать, улыбнувшись, когда Пироженка подскочила. — Чем ты тут занимаешься?

— Дурака валяю.

Я пристально на нее посмотрел. — Ты в порядке?

— Да. — Когда она улыбнулась, и улыбка добралась до её глаз, я расслабился. — Печенюшку?

— Печенюшку… — Потянувшись, я осмотрел тарелку в поисках самой вкусной. Как только я определился, то передал ее ей.

Подпирая подбородок одной рукой, она укусила печеньку и тут же застонала. — Боже, это… — Она откусила еще кусочек. — Чертовски вкусно.

— Знаю. — Я взял одну и целиком засунул в рот.

Пироженка потянулась за еще одной, а я схватил тарелку и убрал ее подальше от нее. Эвери ударила меня в живот. Пришлось дать ей печенье.

После того, как мы наелись арахисового великолепия, я растянулся рядом с ней на кровати и начал накручивать прядь её волос на палец. Я легонько ударил ее по кончику носа, когда она закрыла глаза. — И, каково это быть второкурсницей?

Она выхватила волосы у меня из рук. — Официально я пока не второкурсница. Учеба еще не началась.

— Я уже считаю тебя второкурсницей. — Непоколебимый, я поймал другую прядь и провел кончиком по ее щеке. — А мое слово — закон.

— Тогда, как тебе, наконец, быть выпускником? Это будет твой последний год.

— Потрясающе. — Я провел по ее нижней губе. — Потрясающие ощущения.

Пироженка перевернулась на бок, схватившись пальчиками за воротник моей футболки. — Чертовски приятно чувствовать себя второкурсницей.

— Было бы лучше, не запишись ты на летний курс.

— Правда, — согласилась она.

Но ничего страшного. Я буду заниматься с детьми в летнем футбольном лагере, так что, в любом случае, я буду здесь.

Она придвинулась ближе, положив руку мне на плечо и закидывая на меня ногу.

— Достаточно близко? — поинтересовался я.

— Нет.

Я смеялся, а мои пальцы пробегались свободно и медленно верх-вниз по ее позвоночнику. Я развернул голову, целуя ее в лоб. Такие минуты тишины были лучшими. Я почти задремал, когда она вдруг повернулась и оседлала меня.

— Приветик, — сказала она.

Мне нравилось к чему все идет. Я положил руки на ее талию. — И тебе привет.

— Я тут немного подумала.

— Боже.

— Замолчи. — Она наклонилась, нежно меня целуя. — Вообще-то, я много думала. И хочу кое-что сделать.

— Что? — Мои руки опустились ниже к ее шортикам, остановившись на бедрах.

Она закусила нижнюю губу. — Я хочу съездить домой.

Такого я не ожидал и уж тем более не приветствовал. — В Техас что ли?

— Да.

— Надолго?

Она положила руки мне на живот и откинулась назад, прижимаясь ко мне. Я напрягся, пристально посмотрев на нее. У меня было ощущение, что она сделала это специально.

— Ты не избавишься от меня так легко, — сказала она. — Это всего на день или два.

— Черт. Похоже, мой план провести лето в образе сексуально помешанного холостяка срывается.

Пироженка закатила глаза.

— Чем собираешься заняться, если вернешься туда?

— Хочу проведать родителей. Мне нужно поговорить с ними.

Я погладил ее бедра. — О том, что случилось?

— Я никогда не обсуждала с ними то, что произошло, с той самой ночи. — Она зеркально отражала мои движения, пробегаясь пальчиками по моей груди. — Я должна с ними поговорить. Знаю, кажется, что я веду себя как сучка, но мне нужно сказать им, что то, как они поступили было не правильно.

— Ты не ведешь себя как сучка, но стоит ли это того? — Я положил руки поверх ее. — Я хочу сказать, думаешь, это поможет тебе и не…

— Ранит меня? — Она улыбнулась. — Они не могут ранить меня сильнее, чем уже сделали, но у меня есть ощущение, что я должна дать им отпор. Я плохой человек?

— Нет. — Мне это не нравилось. Они все еще могли причинить ей боль.