Анна Премоли - Прошу, позволь тебя ненавидеть (ЛП)

— Я тебя разбудил? – спрашивает, входя.

— Вовсе нет, рано или поздно я всё равно должна была прийти в себя. Не могу спать на диване одетой, с макияжем на лице и, рискуя хорошенько свернуть себе шею. Для меня и так достаточно боли, — замечаю я, провожая его в зал.

Йен одет в тёмные джинсы, чёрный шерстяной свитер и куртку из чёрной кожи. Должна признать, что ему идёт. Не привычный официальный стиль, к которому я привыкла.

Его взгляд всё ещё немного тусклый, но я вижу, что он восстанавливается после своего сильного похмелья. Завтра будет как новенький.

Счастливый же он, а мне что-то подсказывает, что моя боль будет сопровождать меня ещё долго.

— Смотришь фильм? — притворяется заинтересованным, садясь на диван и совершенно не обращая внимания на ключи, которые я ему протягиваю.

— Я закончила смотреть фильм, — уверяю его, присаживаясь в рядом стоящее кресло.

У меня нет желания заводить длинную беседу, но я также не могу быть такой грубой. Йен рассматривает меня странным способом, с блеском в глазах, отличающимся от обычного.

— Я бы предложила тебе выпить, но после вечера субботы мне кажется, что не стоит.

— Ради Бога, после вчерашнего я не хочу ничего ни пить, ни есть.

— Потому что ты вернулся в то субботнее состояние? – спрашиваю его внезапно, решив капнуть глубже.

Йен продолжает пристально смотреть на меня и, вероятно, что он ожидал такого вопроса рано или поздно.

— По стандартным причинам. Пьют ведь для того, чтобы утопить неприятности в вине, разве не так? — его тон искренний, сильно отличающийся от того, к которому я привыкла.

— Возможно, лучше встретить неприятности лицом к лицу? — пробую предложить ему. Его печень была бы ему благодарна.

— Не то, чтобы я не встречался с ними лицом к лицу, но теперь уже несколько лет, как я постоянно выслушиваю те же слова. У меня был катастрофически момент в субботу вечером, — доверительно рассказывает он мне. — И со мной это происходит крайне редко.

В этом я могла его понять. Очевидно, у нас есть кое-что общее: мы всегда должны выглядеть сильными, так как это то, что нас учили делать. Мы происходим из совершенно разных семей, но в некоторой степени чувствуем одинаковый груз за плечами.

— Теперь лучше? — спрашиваю его. И мы оба понимаем, что речь идёт не о физической форме.

— О да, мне всего-то и нужно немного пожалеть самого себя, – говорит он саркастическим тоном.

Возможно, я бы никогда этому не поверила, но я знаю наверняка, что он чувствовал в тот момент, знаю, как это утомительно – не чувствовать одобрения со стороны собственной семьи. И я, и он много работали в эти годы, стараясь сделать всё самостоятельно. Но ничего из того, что мы добились, не имеет большого значения для наших семей.

Не знаю почему, но я инстинктивно накрываю его руку своей, чтобы ободрить его. Он смотрит на меня немного удивлённо, но потом кладёт свою руку на мою. Прикосновение лёгкое, едва ощутимое, но я чувствую, что снова пережила потрясение.

— Я знаю, что ты чувствуешь, но ты не должен испытывать сомнения по поводу своей семьи. Правы мы, но мы люди и чувствовать себя вечно упрекаемыми за правильный выбор – сводит с ума, — говорю ему, думая о годах перебранок и встречных споров.

Йен поднимает глаза и смотрит на меня почти ласково. Всё ещё держа меня за руку, он медленно начинает приближать своё лицо к моему.

— Йен, — прерываю его на половине пути, — мне кажется, что это наихудшая идея, — говорю ему, охваченная паникой.

— Почему? — спрашивает он, игнорируя все мои возражения.

— Йен…, — мой голос звучит почти как мольба, потому что какая-то часть меня прекрасно знает, что мне не удастся оттолкнуть его, если придётся слишком сблизиться.

— Мне нравится, как ты произносишь моё имя, Дженни, — говорит он, нежно меня целуя. Мы замираем на несколько мгновений, как только наши губы слегка соприкасаются.

Прежде, чем я успеваю подумать, Йен притягивает меня к себе и после того, как заключил в свои объятия, начинает целовать по-настоящему, не обращая внимания ни на что.

Мои руки прижимают его почти автоматически. Одна рука останавливается в его чёрных волосах, густых и шелковистых.

Время убегает, однако меня это не волнует, но ровно до тех пор, пока его губы не начинают опускаться ниже, чтобы остановиться на моей шее. К моему огромному изумлению, шёпот заставляет меня дрожать. Мне больше не удаётся напомнить себе единственную причину, по которой я должна держаться подальше от этого человека.

Спустя мгновение Йен возвращается, чтобы сосредоточиться на моих губах, целуя со страстью. Я полностью теряю контроль над своим телом, не говоря уже о языке, который двигался самостоятельно, словно охваченный странным танцем.

Его рука начинает проделывать путь под моим свитером как раз в тот момент, когда мы слышим стук в дверь. Нам удаётся только разомкнуть губы, прежде чем Лаура и Вера заходят внутрь.

Выражение их лиц, когда они видят нас обнявшимися на диване, почти комическое. Кто-нибудь может сделать фото, чтобы запечатлеть момент?

— Привет, — здоровается с нами Вера недоверчиво. Она вытаращила глаза, пристально глядя на руку под моим свитером. Рука останавливается, словно пристыженная, но не подаёт и виду, что собирается прервать контакт с моим животом.

Почувствовав направление её взгляда, решаю разорвать обвиняемые объятия и пытаюсь встать на ноги. Йен позволяет мне уйти, и он также не уверен в том, как вести себя. Признаю, что это наиболее стеснительно – быть застуканным в такой компрометирующей позе, когда им больше тридцати лет, особенно если в этом никогда не уличали даже восемнадцатилетних.

— Хм…, – бормочет Лаура, имитируя растерянное выражение лица подруги.

Очевидно, что Йен это тот, у кого больше опыта в ситуациях такого рода, потому что он вмиг снова обретает контроль над собой и решает, что лучшая вещь сейчас – это побег.

— Что ж, так как я забрал свои ключи, я могу уйти, – информирует он нас, вставая с дивана и быстро хватая ключи со стола.

«Разумеется, если бы он взял их тогда, когда я ему их предлагала, ничего из этого не случилось бы» , - думаю немного раздражённо. На самом деле, это то, что я чувствую и по отношению к себе самой, но в такой момент очень легко свалить всю нервозность на Йена, который является предметом моего гнева уже, по крайней мере, пять лет. Если присмотреться, он может продолжать быть им и в ближайшие пять минут. Краешком глаза он, должно быть, почувствовал мою смену настроения, потому что остановился в нерешительности насчёт того, что делать.

— Ты проводишь меня к двери? – спрашивает он меня со взглядом, стоящим тысячу слов.

Я почти искусилась ответить ему «нет», но Вера бросила на меня очень гневный взгляд.