Анна Премоли - Прошу, позволь тебя ненавидеть (ЛП)

— Нет, мам, — отвечаю с готовностью. — Никакого мяса, один только стресс.

По ее выражению лица понимаю, что выбрала неверный курс.

— Ну, честно говоря, это то, чего ты заслуживаешь из-за работы, которую выбрала. Правда, Дженифер, что тебе стукнуло в голову, когда ты выбирала налоговый консалтинг? И работать на инвестиционный банк, затем... Ты хоть понимаешь? Это вызвало крах нашей финансовой и экономической системы! — повторяет она мне это в миллионный раз. Я уже настолько часто слышала эту историю, что могу опередить слово за словом то, в чем она меня упрекает. С минимальными ошибками.

— Я думала, что ты обрадуешься краху, — указываю ей на это.

Моя мама замирает от удивления с черпаком в воздухе и поворачивается, чтобы взглянуть на меня.

— Конечно же, я счастлива! Наконец-то и все остальные заметили то, что мы с твоим отцом повторяем вот уже сорок лет. — Пока она произносила это, ее глаза блестели, и от этого она казалась более юной.

— Итак, вы должны были знать, что я помогаю разрушить систему. В то или иной мере, — добавляю я почти с улыбкой.

Я хитрая и мама это знает. Смирившись, она возвращается к кастрюле.

— А Чарльз, почему он не приехал с тобой? — спрашивает она, продолжая помешивать. Я действительно надеялась, что на это не заметит, по крайней мере, не так быстро. Я думала, что запоздалые жалобы на работу помогут мне выиграть несколько минут.

— Итак, Джени, где Чарльз? — спрашивает мой брат, который возник из ниоткуда возле моего бока.

— Х-м-м-м-м, — бормочу я. И от этого короткого звука, как только я его произнесла, моя мама взорвалась.

— Боже мой, вы расстались!

— Ну...

Майкл почувствовал мою неуверенность и попробовал мне помочь.

— Брось, мам, не будь настолько драматичной, у Чарльза сейчас дела, правда?

Он прекрасно знает, что мы порвали, он не глупый, но как оказалось это не подходящий день для такой новости. Моя мама, обычна такая тихая, превратилась в фурию только от этой мысли. Лучше повременить.

— Конечно, он на собрании, — говорю убежденно. За плечами у меня годы практики.

— Очень жаль. Хотела собрать тебе сумку с остатками. Ты же хорошо знаешь, как он обожает мою кухню.

Я опускаю, что должна выйти за него замуж только поэтому. Я никогда не найду мужчину, способного оценить кухню моей мамы. Но Чарльз действительно ее любил, и не столько за запах, сколько философски: согласно с его мнением, если ингредиенты этичны и логичны это и есть результат. Исключая вкус.

Потому что на вкус это действительно спорно. И я говорю это со всей дочерней любовью.

— Давайте, готово, — немного позже позвала мама.

И мы следуем за ней, пока она делает круг, чтобы пройти просторную столовую. Просторная, потому что абсолютно лишена покрова, как требуют новые правила фэн-шуя.

Возле стола из натурального дерева сидит мой отец, сосредоточенный на болтовне с Томом, супругом моей сестры, Стейси. Даже у них есть абсолютно биологическая ферма в нескольких километрах отсюда. Двое их детей, Джереми и Аннет, бегают в догонялки вокруг стола.

Моя сестра занимает невесту Майкла, Анну. Она немецкий медик и они познакомились несколько лет назад в лагере беженцев. Они до сих пор любят друг друга до потери пульса. Свадьба — это дело уже решенное, остались рабочие заботы.

В действительности уже год, как они собираются пожениться, но продолжительные войны, с которыми человечество кажется, ничего не может сделать, делает их слишком занятыми. У меня такое ощущение, что они ждут мира во всем мире, и закончится это тем, что они никогда не поженятся, но, а с другой стороны, зачем разрушать мечты других?

Эти люди сблизились идеалами и убеждениями, эти люди вызывают страсть, убежденные своей идеей. И к этому я действительно больше ничего не добавлю.

По правде говоря, я уже выросла настолько чувствительной ко всем жестокостям в мире, что должна уже построить собственную оборону. Итак, я выбрала занятие совершенно противоположное их убеждениям, то, что для них кажется легкомысленным и глупым, но это создает некоторое расстояние между мной и ими. Я почувствовала себя одинокой, когда в каком-то смысле оборвала мосты с ними. У меня всегда была необходимость существовать отдельно, а не как часть одной общины, где все должны разделять одинаковые убеждения и идеи.

Будучи одной из лучших студенток Оксфорда, я соглашалась закрепить тот отрыв, который позже мог мне помочь уехать в Лондон и найти себя.

Не то чтобы это вышло, хотя бы поговорить об этом по-человечески. Карьера – единственная вещь, которая держит меня на плаву, и мне бы не хотелось признавать это.

— Привет, Дженни, — приветствует меня папа. — Сегодня Чарльза не будет? — его тон к счастью сердечный и не взбудоражен, какой был у мамы несколько минут назад.

— Нет, у него дела в университете, — лгу убежденно.

— Итак, он прощен, — говорит он торжественным голосом. Итак, проясним: я никогда не приезжаю к ним на выходные, если должна работать и, следовательно, не могу приветствовать их.

— Что слышно в городе? — спрашивает меня Том.

— Ничего особенного. Все как всегда, — отвечаю, садясь за стол.

— Вы хоть не потерпели банкротство как те Леман? — спросила Стейси обеспокоенно.

Я стучу по столу.

— Нет, я бы сказала, что сейчас мы не терпим банкротство.

«Очень даже вероятно, что скорее Англия даст маху, чем инвестиционный банк» , — думаю про себя, но бесполезно навевать им скуку такими мыслями.

— Знаешь, вчера у парикмахера я прочла статью об одном дворянине, который работает в твоем банке, — говорит мне Анна. Ей простительно чтение многих светских сплетен, потому что она немка.

Я жую кусок ржаного хлеба, который от неожиданности встал у меня поперек горла. Меня преследуют, я слышу разговоры о нем даже в единственном уголочке Англии, где я надеялась быть незамеченной.

— Как его зовут? Он действительно очень красивый молодой человек, ты его точно заметила, — не зная, наступает на меня Анна.

Все замерли и смотрят на меня. Поэтому такое напряжение.

— Йен Сент Джон, граф Ланглей, — говорю низким голосом, закашлявшись.

— Точно! — выкрикивает Анна удовлетворенно. — Ты его знаешь?

На мгновение мне захотелось сказать своей будущей невестке, что я сломала нос прекрасному графу Ланглей, но это может вызвать слишком большой энтузиазм среди моих родственников, обычно спокойных. Лучше опустить подробности.

— Виделись мельком, — выдаю я.

Даже и так, кто действительно может сказать, что знает Йена Сент Джона? Думаю никто.

До сих пор не ясно, что он делает в крупнейшем американском инвестиционном банке, когда его семья занимает определенное положение в обществе исчезающего по всему миру. В газете было сказано, о каких-то семейных разногласиях, которые подтолкнули его к тому, что он отклонил все предложения своего деда. Чтобы быть точным — работать независимо, даже щедро оплачиваемая работа не могла соперничать с необъятным семейным наследием.