Анна Кувайкова - Варвара-краса или Сказочные приключения Кощея (СИ)

Беспечный ангел у неё выходил просто бесподобно, да. Вот ещё бы учил её этой песни кто-нибудь другой, к кому её непутёвая мать не испытывала бы ничего кроме милой, дружеской симпатии. Но, как говорят в народе, знал бы прикуп — жил бы в Сочи!

— Варь, ты чего? — заметив мою задумчивость, Костин обнял меня за талию, пристроив подбородок на плече и ласково потёршись щекой о мою щёку. — Хреновый из меня рассказчик, по ходу, раз девушка изволит думать о чём-то другом.

— Девушка изволит мёрзнуть и чуть-чуть голодать, — хмыкнула, старательно игнорируя то, как болезненно необходимы стали эти почти родные объятия. Как и то, что рядом с любителем злата клубного на проблемы в жизни смотрелось куда проще.

Почему-то я знала, что мне помогут их решить. Стоит только попросить, наступив на горло собственной песне о самостоятельности, самодостаточности и прочее, прочее, прочее.

— Так поехали в кафе, — добродушно фыркнув, Кощей осторожно коснулся губами моей щеки. То ли неосознанно, то ли забывшись, но я от этого прикосновения невольно вздрогнула. — Как утверждает Царевишна Марья, храбрый рыцарь обязан спасти принцессу от страшного и лютого дракона… Даже если это такая мелочь, как голод!

— Вот вам общение с моим чудом явно на пользу… — тихо засмеялась, вспомнив, как вся банда собралась посмотреть на запись сражения великого Рыцаря Марьи и Вишнёвого Грозного Дракона Леночки! Именно так, всё с большой буквы и с комментариями неугомонного Шута. И укорила, шутливо, ткнув байкера локтем в бок. — А вот вы на мелкую явно влияете не лучшим образом!

— Чой-то?!

— А кто научил её фразе «Уйди глюк, мы не в затяг!»? И почему она её произносит каждый раз при виде очередного кактуса? — глядя на то, как медленно, но верно краснеет Костин, я фыркнула и добавила. — А уж вопль «Зайчучуля» я по-моему вряд ли когда-нибудь забыть смогу. Особенно, учитывая, что прозвучал он внезапно, за спиной, в полной тишине и когда я проверяла, течёт слив в раковине на кухне или нет! Шишка на голове у меня два дня не сходила!

— Это всё Харлей…

— Нашёл самого рыжего, да? — снова фыркнув, я ненавязчиво выбралась из тёплых объятий и спрыгнула вниз, вздохнув. — Но Царевишна у меня упрямая… Ещё посмотрим, кто кого перевоспитает, да…

— Я и так знаю, кто кого перевоспитает… Эльза! — и тихо рассмеявшись, Рома поймал меня за руку, вновь притягивая к себе. И потёршись носом о мой нос, повторил свой вопрос, заглядывая в глаза. — Ну что? В кафе? Есть тут одно памятное местечко… Мне Мих про него рассказывал!

— Нет, — хмыкнув, я покачала головой, в душе мучаясь от этих ласковых прикосновений и в тоже время, не имея никаких душевных сил отказаться от них. И всё же осторожно разжала его руки, добавив. — Лучше поехали ко мне домой. Так и быть, накормлю тебя вкусным, домашним ужином, за приятный вечер. Варяг обещал приберечь пару кусков пиццы для нас.

— Я ему не нравлюсь… — вздохнув, Ромыч разжал объятия, вновь прислонившись боком к ограждению и дожидаясь, пока я обойду его. И вид при этом у парня был жутко недовольный.

Вот только непонятно чем. Ну не тем же, что так и не сумел найти общие темы для разговора с моим закадычным другом-ролевиком. В конце концов, на моей памяти Варяг в принципе настороженно относился к любым мужчинам, появлявшимся в моей жизни после нашего с ним фееричного знакомства полтора года назад. И дело тут не в его желании занять вакантное место моего мужа…

Просто я суровому викингу напоминала его племянницу, погибшую по дурости в горах. Вот и взыграли братские инстинкты.

— Не волнуйся, — усаживаясь позади байкера, я натянула шлем и крепко обняла его за талию, добавив. — Ему никто не нравится. Это аксиома, смирись с этим…

— Угу, как же, — буркнул Ромыч, заводя двигатель. Байк сыто заурчал и мягко двинулся вперёд, увозя нас от набережной дальше, в город, вынуждая меня вжиматься сильнее в крепкую мужскую спину.

Я закрыла глаза, уже по привычке и с долей детского, невинного восторга отдаваясь на волю своде и ветру, чувствуя мощную вибрацию и слушая мягкое урчание «харлея», стремительно двигавшегося по вечерним дорогам в сторону моего дома. Иногда мне кажется, что Кощей специально выбирает самый долгий путь, словно стремится продлить это ощущение единства, свободы, полёта, очаровывающее своей неповторимости. И если бы кто-нибудь спросил меня об этом…

Я бы сказала, что не имею ничего против. Было что-то особое в этом, что-то нереальное, недостижимое. И каждый раз я цеплялась за эту возможность вновь ощутить себя свободной и летящей. Даже на такой короткий период времени. Кто бы мог подумать, что любовь к мотоциклу, скорости и дороги может оказаться такой заразной?

Или всё дело в том, с кем ты делишь эту ночь, эту дорогу и этот рок, пробегающий адреналином по венам, согревающий изнутри. Сегодня, почему-то, в мыслях вертелась лиричная баллада в исполнении группы Scorpions. Кажется, она переводится как «Когда ты пришла в мою жизнь» и как никогда, пугающе точно описывает всё, что творилось между мной и Кощеем.

Пусть даже творилось исключительно с моей стороны…

Дорога закончилась слишком быстро на мой вкус. И вот уже байк привычно пристроился рядом с моим малышом-матизом, а его хозяин не менее привычно сидит напротив меня на маленькой кухне. Манюня крепко спит в своей комнате, за закрытой дверью, а Варяг, смерив позднего гостя недовольным взглядом, отбыл до дома, оставив в зале несколько готовых заказов, из тех, что самые срочные. Гость же…

Гость пьёт горячий, крепкий кофе, поедает домашнюю пиццу и рассказывает очередные байки из жизни собственной банды байкеров. А я сижу, подперев щёки кулаками, и улыбаюсь, сама не зная чему.

Просто с Кощеем на моей кухне было уютно. И по-домашнему тепло. Так, что расставаться с этим ощущением не хотелось до дрожи в пальцах. Жаль, что и эти нередкие теперь моменты имеют неприятное свойство заканчиваться. Тем более, что часы на стене гордо демонстрировали полпервого ночи. Кощей, глянув на них вздохнул душераздирающе, поднимаясь из-за стола:

— Мне пора…

— Угу, — сцедив зевок в кулак, я поднялась следом, по уже устоявшейся традиции намереваясь проводить байкера до дверей. Игнорируя жуткое желание попросить его остаться, так и подтачивающее изнутри мою уверенность в том, что между нами нет ничего, кроме приятельских отношений.

Немного странных, конечно, учитывая, вольности, которые порою позволял себе Ромыч. Но всё же не более, чем дружеских, да.

Дёрнув себя за кончик косы, я стояла в коридоре, прислонившись плечом к стене и смотрела, как нехотя собирается мужчина, шнуруя ботинки и застёгивая неизменную кожаную куртку. Кощей, словно издеваясь, делал всё нарочито медленно, хмуря брови и кусая губу. А потом, выпрямившись, всё-таки заговорил: