Анютка Кувайкова - Оторва или Двойные неприятности для рыжей (СИ)

Даже если я эту самую трубку просто не возьму.

— В Миндерлу-у-у, — в том же тоне отозвалась, отложив-таки сигареты и выглядывая, чтобы еще такое стащить со стола. Есть не хотелось уже давно, но смотреть на взгляд упертой небритости не хотелось еще больше.

— Рыжая! — снова грохнули кулаками по столу, да так, что я опять присела. Остальные, кстати, тоже. — Или ты идешь, или…

— Иду, — глухо и обреченно отозвалась, поднимаясь со своего места, мысленно перетирая собственные зубы в труху, а особо выступающую, внушительную часть тела Харлея, его, можно сказать, мужское достоинство во что-то вообще невнятное и порошкообразное….

Я сейчас нос имею ввиду, а вы?

Идти не хотелось. Ну вот вообще!

Я с унылой моськой подхватила остатки табачных изделий, зажигалку. Едва удержалась, чтобы не прихватить тяжелую стеклянную пепельницу. Сделала шаг вбок… и испытала чувство жесткого дежавю, внезапно оказавшись сидящей у кого- то на коленях.

Та-а-ак… Уже становится прям вообще интересненько!

Олег явно вспышку прозевал, да и не решился бы пойти против очередного заскока рыжеватого хариуса. Игорь уехал, Богдан тоже. Михась так и остался на своем месте, до самого Харлея я так и не дошла…

И на чьих же горячих, удобных и сильных коленках я вдруг очутилась, прости меня, осспади??

— Харлей, ты опять в пролете, — раздался сквозь музыку смешок Демьяна. Его широкие ладони скользнули по моей спине и легли на печи, слегка их сжимая. Я чуть не вздрогнула. — Не против?

Этот гадкий, этот противный, этот беспринципный рыжий хам на мгновение задумался… а потом откровенно поржал! Не расстроился ведь моей потерей, сграбастал себе на коленки первую попавшуюся под руку официантку и, озвучив тост, в котором пожелал Исаеву крепкого затылка и значительной отдаленности бутылки от моих рук, с наслаждением опрокинул в себя дорогущий алкоголь.

Всё. Дальше для общества драгоценный Харлеюшка был потерян.

— Нехристь, — тихо и угрожающе прошипела, скидывая его руку со своего плеча, — Тебе что от меня надо, а?

— Хочешь оказаться у него на коленях? — равнодушно бросил Исаев, не глядя на меня, но скинутая конечность как-то незаметно очутилась на моей талии и почти рывком придвинула меня вплотную к его телу.

— Нет, — была вынуждена признать, глядя, как пещерный недочеловек в свое удовольствие тискает сидящую на нем русоволосую красавицу. Она пребывала в явном восторге, но побывать на ее месте не хотелось ни капли, от любимого слова совсем. И совершенно!

— Тогда сиди и не дергайся, оторва моя ненаглядная, — почти пропел Исаев и, пристально глядя мне в глаза, медленно, даже как-то показательно осушил стопку коньяка.

Я приуныла.

И черт меня дернул вообще связать с этой сомнительной компанией…

Особенно в той, где наглядно демонстрируют, что на трезвую голову терпеть меня у кого-то нет ни сил, ни возможности, ни желания!

Вот зря я думала, что клуб станет нейтральной зоной. Нехристь явно не из тех, кто легко и просто отступает. Попа усердно чуяла неприятности, впрочем, приличное количество алкоголя в крови глушила все сигналы инстинкта самосохранения. А он орал благим матом!

Однако дух противоречия и мелкого пакостника, живущий во мне, срочно требовал большой и страшной мсти в адрес вконец охамевшего Исаева. Нет, понять, что нехристь что-то вытворяет, со стороны было невозможно… Да только меня через час уже перекашивало похлеще, чем от реликтового ископаемого с его вечной «заинькой».

Началось с того, что Демьяну, по всей видимости, надоели мои локти, мелькающие перед его сиятельной моськой. В очередной раз выпив и закусив, шатен отодвинулся назад и, не глядя на меня, перехватил мою руку, вытянул ее по своим плечам, а вторую просто пристроил с другой стороны. Я замерла, осознав наконец- то, с кем сейчас пьяненькие обнимашки устраиваю. И что Богдана обнимать мне нравилось куда больше.

— А не боишься, что придушу? — выпустив шею парня из кольца своих рук, сложила лапки на груди, наклонилась и тихо шепнула на ухо ненавистного парня, — Ну, совершенно случайно так!

— Попробуй, — усмехнулся Исаев, даже не повернув головы. А я замерла, выпучив глаза, почувствовав, как по голой поясницы скользнули его пальцы, легонько поглаживая, а затем коснулись кожи, порывшейся мурашками… под поясом штанов.

— Руки убрал, — тихо прошипела, стараясь сохранить улыбку на лице, больше смахивающую на звериный оскал.

— Спокойно сиди, — послышался смешок. Я скрипнула зубами, но послушно вернула руки на шею антихриста. Ладонь на пояснице замерла.

— Ну ты сука… — протянула, но тут же вынуждена была заткнуться, когда чья-то конечность спустилась на мою пятую точку, — Молчу-молчу.

Исаев довольно усмехнулся, но вернул ладонь обратно. Я заскрипела зубами. Вот же… мститель неуловимый! Да я б лучше по территории универа от него побегала, чем имела сейчас сомнительное счастье терпеть его типа не домогательства! Нашел же, сволочь синеглазая, способ, как обратить вынужденный нейтралитет в свою пользу!

Дико захотелось слезть, наплевав на гордость. Останавливало только осознание, что едва подвыпивший Харлеюшка заметит освободившуюся «заюшку», как официантка сразу же полетит на пол, а меня попытаются заграбастать. Проходили, знаем.

— На коленях у Полонского ты так не дергалась, — пригубив виски с колой из своего стакана, иронично заметила нехристь, так и не глядя на меня. Я замерла. Так вот, где собака-то зарыта…

Ну Богдан, ну спасибочки тебе огромное! Ваши разборки останутся вашими, да? Сча-а-аз. Три раза! У Исаева вон, на почве давней вражды извращенный собственнический инстинкт проснулся. Теперь будет доказывать, что он лучше, а я терпи сиди и сравнивай.

Круто. Я прям в восторге!

— А я блондинов больше люблю, знаешь ли, — на полном серьезе хмыкнула, но тут же выпучила глаза. Ладонь Исаева скользнула под майку, поглаживая и слегка надавливая на каждый позвонок, неторопливо поднимаясь все выше и выше. И при этом смотрел шатен по-прежнему на радостно басившего Харлейя, громогласно вещающего очередную байку из собственной наполненной яркими событиями жизни! Нервно сглотнув, вынуждена была признаться. — Ладно, ладно. С Богданом у нас френдзона, я вблизи него не рефлексую.

— Как любопытно, — ухмыльнулась нехристь, отставляя стакан. Затем он откинулся на спинку, а я вот осталась сидеть ровно, отпустив его шею, банально опасаясь не сдержаться и придушить данную скотину в порыве неконтролируемой страсти, — В моем, значит, рефлексуешь?

И ладонь на бедро так раз, и поползла!

Пришлось снова прислониться к нечестивому, опираясь согнутым локтем на диван. Смотрела я на Демьяна сверху вниз, но поверьте, хозяйкой положения нифига себя не ощущала!