Татьяна Бочарова - Две свечи

— Травма. Очень серьезное повреждение позвоночника. Мог остаться вообще парализованным. Слава Богу, обошлось. Но о большом спорте пришлось забыть.

Ольга закусила губу.

— Когда это случилось?

— Почти два года назад. Мне тогда было двадцать четыре. Пять месяцев провалялся в больнице. Когда вышел, узнал, что моя девушка мне изменила и встречается с моим другом по команде.

— Сучка! — вырвалось у Ксюши. — Как она могла?

— Она любила меня за мою удачу и победы, любила мои медали. А просто так я ей не нужен. — Николай вымученно улыбнулся.

— Она красивая? — тихо спросила Ольга.

— Да. — Он кивнул. — Очень. Ей было из кого выбирать.

— Но это же предательство! — возмутилась Ксюша. — Я бы… я никогда бы так не сделала.

Теперь ей стало ясно, откуда в глазах у Николая эта печаль. Ясно и то, почему он скептически относился к ее внешней привлекательности. Подумать только, какая-то стерва чуть не лишила такого замечательного парня уверенности в себе!

Ксюше захотелось сказать Николаю все, что она о нем думает. Что он классный, сильный, мужественный, великодушный, мечта любой девчонки. И не беда, что больше у него не будет медалей, не в них счастье. И не в чемпионских лаврах. Ксюша уже отрыла рот, но Ольга неожиданно опередила ее.

— Коля, — проговорила она странным, дрогнувшим голосом. — Колечка. Это все пройдет. Поверь мне, я знаю. — Она ласково погладила его по плечу.

— Верю, — спокойно отозвался Николай. — Сейчас уже легче. Трудно было поначалу, когда из больницы выписался. День пустой — я же привык к жесткому режиму, утром тренировка, вечером тренировка. Вроде как из жизни выпал, и заняться нечем. Пробовал в институт поступить, два экзамена сдал, на третий не пошел. Понял, что не мое это.

— А ты куда хотел? — поинтересовалась Ксюша.

— В экономический. Слава Богу, хватило ума передумать. Все равно мне без спорта крышка. Стал потихоньку тренироваться, сначала по двадцать минут, потом больше. Постепенно вернул себе хоть какую-то форму. Курсы тренерские окончил. И ничего, живу себе. Даже нравится. — Николай плеснул в фужеры остатки шампанского и смущенно улыбнулся. — Глупо получилось. Пригласил вас в ресторан день рожденья справлять, а сам ударился в душещипательные истории.

— Да нет никакого дня рожденья, — тихо, но решительно произнесла Ольга.

Ксюша только рот разинула.

— Как нет? — Николай глядел на Ольгу с недоумением.

— Так, нет. Ты прости, пожалуйста. И цветы я тебе отдам, домой их отнесешь. — Ольга опустила глаза.

— Постой. Погоди. — Николай осторожно приподнял ее лицо за подбородок. — Насчет букета, ты брось. Есть день рожденья, нет, цветы твои. Мне приятно было дарить их тебе. А остальное… стало быть, вы меня надули?

— Точно. — Ольга кивнула. — Надули.

— Зачем? — На его лице не выразилось никакого недовольства, только удивление, однако Ольга тут же залилась краской.

Ксюше стало жаль подругу.

— Это я виновата, — твердо проговорила она. — Я подбила Ольгу. От тебя ведь не дождешься инициативы.

— Что ж, понятно. — Николай немного помолчал в задумчивости. Потом перегнулся через стол и решительно пожал Ксюшину руку. — Большое тебе спасибо. Я, действительно, дурак. Делал вид, что меня ничего вокруг не интересует, даже такие замечательные девушки, как вы. Так бы и колбасился со своей штангой. — Грусть в его глазах уступила место почти мальчишескому озорству.

— Может, пойдем, потанцуем? — предложила обрадованная Ксюша.

— Можно, — тут же согласился Николай. — Но первый танец с именинницей. Хоть она и фальшивая, а все-таки. — Он встал и галантно поклонился Ольге. — Разрешите вас пригласить.

— Господи, сто лет не танцевала. — Она неловко поднялась из-за столика, зачем-то коснулась рукой волос, одернула джемпер. — Я, наверное, ужасно выгляжу. Лучше бы ты танцевал с Ксюхой.

— Ты отлично выглядишь, — неожиданно серьезным тоном произнес Николай. — Как и подобает имениннице.

— Фальшивой, — с улыбкой подсказала Ольга и положила руки ему на плечи.

Ксюша смотрела на то, как они постепенно отдаляются от нее, медленно двигаясь к центру зала, туда, где располагалась площадка для танцев. Ее охватило какое-то странное чувство. Она могла поклясться, что прежде никогда не испытывала ничего подобного. Безусловно, Николай ей нравился, и нравился очень сильно, но в Ксюшиной жизни было немало мужчин, к которым она испытывала интерес и влечение. А тут помимо этого существовало что-то еще. Какой-то комок в горле, мешающий дыханью, какая-то щемящая горечь. Перед ее взглядом все стояло его лицо, его глаза, одновременно грустные и озорные, доверчивые и насмешливые. Как в нем сочетается все это: мужество и спокойствие уверенного в себе, видавшего виды человека и почти детская непосредственность, какой-то внутренний свет, неброский, едва заметный, но неодолимо манящий, притягивающий? Наверное, многого о нем они с Ольгой так и не узнали, да и узнают ли с его скрытностью и стремлением остаться в тени?

Над залом тихо плыла печальная, романтическая мелодия. Ксюша вдруг ощутила перед глазами невесть откуда взявшуюся, зыбкую пелену и с изумлением поняла, что это слезы. Неужели она плачет? Но отчего, по какому поводу?

Ксюша поспешно полезла в сумочку, достала оттуда косметичку и принялась спасать тщательно накрашенные ресницы. Она не узнавала себя. Реветь из-за парня — ну не глупость ли! Даже если этот парень бывший чемпион и медалист, а ныне самый соблазнительный и желанный из всех представителей мужского пола! Нет, дудки, нужно взять себя в руки, тем более, Ольга и Николай вот-вот вернутся. Упаси Бог, они застанут ее в таком виде.

Однако Ксюша напрасно волновалась: Николай и Ольга не думали отрываться друг от друга, стояли в самом центре зала, обнявшись, и тихонько покачивались в такт музыке. Ксюша глянула на них, и слезы вновь побежали по ее щекам.

Ну, почему, почему он с ней? Ведь Ольга совсем не красавица, и под глазами у нее уже заметны первые морщинки. И прическа никуда не годится, и косметикой она почти не умеет пользоваться. А у Ксюши нет ни одного изъяна, она для всех хороша. Для всех, но не для Николая.

Она вдруг осознала это с пугающей ясностью и неотвратимостью. Он равнодушен к ней. Его не трогает ни ее красота, ни бойкость, ни восхитительная, точеная фигурка, ничего. Возможно, та, другая, которая предала его, тоже была невероятная красотка, и теперь у Николая что-то вроде аллергии на слишком яркие женские прелести. А может, дело в чем-то еще, неподдающемся расчетам и логике.

Ксюша вздохнула тяжело и горестно, как не вздыхала никогда в жизни. В это время музыка стихла. Николай выпустил Ольгу из объятий, и они медленно пошли к столику.