Ли Энн Лансфорд - Обнимая Эмму

Я никогда не прощу его или себя … если это конец.

Впустую потраченные три года.

Три года вдалеке от моей семьи.

Три года ненависти.

Три года, которые привели к этому моменту.

Глава 1

Эмма

Прошлое

- Эмма, тяни носки (имеется в виду вытягивать от себя пальцы ног) , - голос мамы прерывает мои грезы, снова ругая меня за то, что должно было стать моей второй натурой после восьми лет занятий балетом. Я останавливаю себя от закатывания глаз и сосредотачиваюсь на поставленной задаче. Этого всего можно было бы избежать, если бы она разрешила мне все бросить, о чем я просила миллион раз. Сосредоточена я была недолго, так как начинаю думать о том, что лишаю себя часов рыбалки с Уильямом. У него был урок балета утром, перед моим, с остальной частью футбольной команды Попа Варнера. Он не ненавидит балет так же сильно, как я, потому что он использует его как способ достижения цели. Вся команда занимается балетом один раз в неделю для улучшения равновесия и координации. Можно подумать, они играли в НФЛ. Я же здесь застряла, потому что моя мама была прима-балериной, которая считает, что балет делает меня разносторонне развитой… хотя мне это безумно надоело, и я ненавижу его. Никакие мольбы не помогают избежать этих уроков, но есть договор, что, когда мне исполнится двенадцать, я смогу их бросить, если не передумаю. Еще два года. Я смотрю на ее награды, ее имя на всех плакатах, висящих на стенах. Фэб Уэллс. Это ее девичья фамилия. Сейчас у нее фамилия моего папы. Мне бы хотелось любить балет так же, как она, но, так или иначе, она об этом не переживает, пока я счастлива… так говорит она. Я была бы сегодня счастливее, если бы рыбачила.

Наконец-то музыка заканчивается, и я надеюсь, что и урок тоже. Честно говоря, моя мечта – это не то, о чем мечтает моя мама. Я ужасна в балете, степе и в любом другом занятии, где требуется координация…если только не лазанье по деревьям или рыбалка. Этим я наслаждаюсь, отчасти потому что мой лучший друг занимается ими вместе со мной, и потому что я умею насаживать наживку на крючок и ловить окуня лучше, чем большинство детей моего возраста. И так как я девчонка, эти навыки еще престижнее. Я спешу в переднюю часть студии и с нетерпением жду, когда моя мама поговорит с учениками и родителями. Мне хочется прервать ее и спросить, может ли папа прийти и забрать меня, и тогда мне не нужно будет ждать дальше, но в последний момент я вспоминаю… одна неделя ограничений, и это ужасно.

Мои ноги стучат по собственной воле, я нервно перебираю волосы, распускаю их из туго закрученного узла, закрываю глаза и чувствую головную боль. Быстро натягиваю уличную одежду на свою танцевальную форму, переобуваюсь, а она до сих пор разговаривает. И разговаривает. И разговаривает. Я начинаю задумываться, наступит ли этому конец, когда она с улыбкой и огоньком в глазах все-таки поворачивается ко мне.

– Ты готова распланировать вечеринку по случаю твоего дня рождения?

Что?

– Нет, я готова идти рыбачить.

Ее глубокий вздох означает, что сейчас начнется лекция.

– Эмма, не каждый день тебе исполняется двузначное количество лет. Я хочу, чтобы у тебя было все, что ты хочешь.

– Я знаю, мама. Только все, что я хочу, это ты, папа, Бретт, Джеймс и Уильям. Не переживай.

– Эмма, если бы ты не была вся в меня, я бы запереживала, чей ты ребенок. Позволь мне угадать, ты хочешь бисквитные кексы с клубничной глазурью, мороженого не надо, подарков не надо, если только это не удочка. Ты бы предпочла втиснуть празднование своего дня рождения в твой обязательный перерыв на ланч, чтобы сразу же вернуться к рыбалке.

В точку. Я – ее полная копия, о чем все любят мне напоминать… снова и снова. Блондинка со сверкающими голубыми глазами… Бретт и мама почти плакали, когда осознали, какая я недотепа на танцполе. Они использовали такие слова как «грациозное», «стройное», «длинное тело» - нонсенс, что тело балерины пропадает зря. Папа только подмигивает и позволяет мне незаметно скрыться в моем домике на дереве.

Я улыбаюсь ей, и она с укором качает головой.

– Ты разбиваешь мне сердце. - Моя улыбка увядает, и она быстро меня успокаивает. – Нет-нет, сладкая, я шучу. Это твой день, и отметим его так, как ты сама захочешь. – Даже если все будет не так, она любит меня и всегда говорит об этом.

– Спасибо, мама.

– Я люблю тебя, малышка.

– Я люблю тебя до луны и обратно.

– Хитрюга, прям как твой папа. Давай отведем тебя домой, и ты сможешь пойти порыбачить.

Я сразу же киваю головой, и мои щеки начинают болеть от улыбки. Дорога домой быстрая, я срываюсь наверх сразу же, как только папа начинает целовать маму. Так бывает очень часто. Мои родители – просто с плаката ПВДЧ (публичное проявление дружеских чувств/ привязанности – ПВП; public display of affection) .

До того, как я успеваю исчезнуть за задней дверью, чтобы встретиться с Уильямом, папа хватает меня и подкидывает вверх.

– Эй, малышка, куда это ты направляешься?

– Ловить рыбу, - указываю на свою удочку, которую уронила, когда он поднял меня над своей головой.

– Я должен был догадаться, - его теплый довольный смешок заставляет меня почувствовать себя любимой.

– Будь осторожна. И чтобы была дома до темноты.

– Есть, сэр.

– Уильям тоже будет там, верно?

– Естественно.

Он снова смеется.

– Бабушка приедет на ужин, спроси, не хочет ли он тоже зайти. Он ей нравится, и так как она сейчас далеко, она скучает по вам обоим.

– Он придет.

С тех пор, как в прошлом году умер дедушка, дом стал слишком большим, чтобы бабушка одна его содержала, поэтому она переехала в дом престарелых. Ненавижу, что не могу прогуляться до соседнего дома, когда хочу ее увидеть. Мы живем в доме, в котором выросла мама, а соседний дом – дом, где рос мой папа. Я не видела родителей моей мамы; они умерли прежде, чем я родилась. Я слышала истории, видела фотографии, но это не то же самое. Однако бабушка всегда прикрывала мою спину. Я не была принцессой в костюме балерины, но я была ее и папиной принцессой. Она любит баловать меня, а мне нравится, когда меня балуют.

Больше всего мне нравится смотреть фотографии и видеозаписи с моей мамой. Я не ненавижу смотреть, как она танцует; я терпеть не могу выступать сама. Она была прекрасной танцовщицей, гастролировала и выступала с лучшей труппой, но как она говорит: «Мое сердце здесь, с твоим папой».

Мой папа говорит, - Блестящая - это недостаточно точно, но Орешинка еще слишком маленькая. – Мне все равно, я просто люблю своих родителей и моих дядей, Бретта и Джеймса, родителей Уильяма. Я слышала, как про них говорят «с нетрадиционной ориентацией», но такими они были всегда, и все замечательно. Они живут через дорогу, и они самые близкие друзья моих родителей и мои.