Наталья Батракова - Площадь Согласия. Книга 1

— Хорошо, — сдалась Тамара, сраженная тем, что ребята по-своему, по-мужски пытались решить ее проблему. — Я пойду, только дайте слово, что никто никого не тронет. И еще… Я прошу вас никогда не упоминать при мне фамилию Радченко.

— Да больно нужно! — хмыкнул Мишка и, подхватив ее дипломат, первым двинулся к двери.

Вспоминая те дни, она не раз мысленно благодарила ребят, а с некоторых пор тепло вспоминала и Ларису Ленскую. О ее роли в этой истории Тамара узнала гораздо позже. Как рассказал Скороходов, именно она, отчитав ребят за невнимательность, надоумила взять Крапивину под свою опеку. Впрочем, сейчас было уже не важно, кто, как, по чьей инициативе. Как ни велико было тогда ее желание не замечать косых взглядов и вести себя будто ничего не случилось, если бы не ребята, вряд ли бы ей это удалось.

Те же взялись за дело с таким энтузиазмом, словно всю жизнь только и ждали, когда эта сильная девушка снизойдет до их помощи — они и близко не подпускали к ней не только злопыхателей, но и сочувствующих. Создавая вокруг Тамары театральную сутолоку, иногда они ее здорово раздражали, но потом она к этому привыкла и даже стала смеяться.

Однажды на перерыве между лекциями она почувствовала неожиданное головокружение и едва не упала. Что тут началось! Вода, обмахивание веером из листов ватмана, заявление, что теперь будут следить и за ее режимом дня. Как же ей дороги были эти милые, забавные в своем стремлении защитить ее ребята и как она испугалась, что кто-то из них о чем-то догадается! К счастью, пронесло, а возникший переполох сам собой превратился в очередную шутливую игру. Словом, приятели не оставляли ее ни на минуту, сопровождали везде, вплоть до дверей туалета, и покидали ее комнату лишь тогда, когда убеждались: она действительно собралась спать.

Знали бы они, как долго не шел сон! Оставшись наедине, она в сотый раз прокручивала в голове и предложенный тетей Аней план, и его вероятные последствия. Осознавая, сколько всего придется в одночасье поменять в жизни, ей подчас становилось страшно: а выдержит ли? И тогда, сжав зубы, она начинала ругать себя за слабость: ведь все равно не останется в этом институте и все равно придется менять свою жизнь. Иначе никак.

Иногда она не могла уснуть и по другой причине: боролась с мыслями об Алексее, а они все равно просачивались, пробирались какими-то неведомыми тропками в ее сознание… И тогда в груди нарастал ком обиды: на него, на себя, на беременность, которая рушила ее жизнь. В такие минуты хотелось лишь одного: чтобы все это непонятно каким образом рассосалось, прервалось, исчезло, раз и навсегда избавив ее от мучений! Зарывшись головой в подушку, она беззвучно плакала, а затем винилась за такие мысли перед тетей Аней, перед крошечным существом, которое пряталось где-то там в глубине ее чрева.

«Интересно, кто там? Мальчик или девочка? — однажды задумалась она и непроизвольно улыбнулась. — Прости меня, маленький, пожалуйста. Ты даже себе не представляешь, как я буду тебя любить! Если бы ты знал, как сильно я умею любить!»

Часто она видела один и тот же сон, в котором не было никакой беременности… Но стоило открыть глаза, и она с горечью понимала: ничего не изменилось, все происходит здесь и сейчас.

Что касается соседки по комнате, то здесь все шло по плану: та сдала все анализы, превратилась из блондинки в шатенку и записала Крапивину на прием к гинекологу. Тянуть дальше было некуда: срок у Ленки был как минимум на две недели больше, чем у самой Тамары. К тому же начался сильнейший токсикоз, скрывать который становилось все труднее.

В назначенный день Крапивина с большим трудом избавилась от своих оруженосцев и отправилась в поликлинику. Чтобы не попасться кому-то на глаза, талончик Ленка заказала на самое позднее время, так что в кабинет врача Тамара зашла самой последней, когда в коридоре уже никого не осталось, и с ходу попросила направление на аборт. Осматривать ее на этот раз никто не собирался: выдав на руки необходимые анализы, доктор подписала все бумаги и сухо пожелала всего хорошего. Облегченно вздохнув, она вышла на крыльцо.

Во дворе поликлиники стояло несколько машин, и среди них «Волга», как две капли воды похожая на машину Куприянова. «Надо их навестить, — вздохнула Тамара. — Вряд ли я с ними буду видеться в следующей жизни».

Вдруг она спохватилась: на шее не было маминого любимого шарфика, который та дала ей в последний приезд. Еще раз взглянув на машины, Тамара вздохнула и пошла обратно. Скорее всего она махнула бы рукой на шарфик, если бы не мама. Бедная, ей еще столько предстоит вытерпеть, зачем же расстраивать ее из-за какого-то куска материи!..

— …Теперь понимаешь, почему мы с тобой близнецы? — спросила Инна. Допив вино и оставив нетронутым горячее, они расплатились с удивленным официантом и покинули ресторан. — У каждой из нас была большая любовь, каждая родила по одному ребенку и у каждой из нас было в жизни трое мужчин.

— Есть одна разница, — иронично усмехнулась Тамара. — Ты — третий раз замужем, а я так и не переступила порог ЗАГСа в роли невесты. Время сняло розовые очки и не оставило камня на камне от наших фантазий, но я рада, что друг для друга мы остались прежними.

Обнявшись в едином порыве, они долго стояли на краю освещенной Вандомской площади. Целующиеся неподалеку молодые люди никак не отреагировали на эту сцену: подумаешь, две дамы обнимаются!

— Скажи, чего бы ты хотела в жизни? — вдруг спросила Инна, когда они сдвинулись с места. — Какое у тебя заветное желание?

— Все заветные желания с течением времени изменяются: одни исчезают, другие появляются, — глубокомысленно заметила Тамара. — Исполняются они или нет, это уже другой вопрос… Сначала моим желанием был Алексей, после — Сережка. Потом появилось мое дело, первенство, успех… Только знаешь, — печально улыбнулась она, — совсем недавно осознала: успех — понятие относительное, и в первую очередь — относительно времени, — она замолчала, затем снова чему-то улыбнулась. — Ладно, тебе скажу: я хочу родить еще одного ребенка — девочку. Вот только не знаю от кого — нет любимого мужчины. Не в пробирке же ее зачинать от анонимного донора!

Инна замедлила шаг и посмотрела на нее изумленно.

— Точно — близнецы! Я столько лет мечтаю о втором ребенке и мне тоже не от кого его родить!

— А Дени?

— Он ведь болен, — напомнила она. — Он так боится, как бы болезнь не передалась его детям генетически… Еще до знакомства со мной Дени сделал стерилизацию… И потом… Я, как и ты, хочу родить ребенка от любимого мужчины.

— Так, приплыли… И кто же он?

— А ты не догадываешься? Дай сигаретку, — попросила Инна.

— Все ясно: раз «дай сигаретку», значит — Артем, — усмехнувшись, сделала вывод Тамара. — Я и не сомневалась: ты продолжаешь его любить. И хочешь знать, что было первым тому доказательством? Твое нежелание позвонить и поздравить его с днем рождения. Если у человека все перегорело внутри, если он твердит, что построил в душе площадь Согласия, поздравить с юбилеем некогда близкого человека труда не составит. Я права? Только честно?