Наталья Ермаковец - Отражение в глазах

Он качнулся вперед и, оттолкнувшись пальцами от парты, встал ровно. Чем это простое движение так напугало ее, что сердце ухнуло куда-то вниз? Почему руки скользнули по юбке в поисках спасительных карманов? Бесполезно, там их не было. Тонкий свитер обрисовал намечающиеся мускулы Егора, и когда она поймала себя на том, что невольно облизнула снова пересохшие губы, то чуть не хлестнула собственную щеку. Что за наваждение! Он же еще мальчик, пусть и выше ее на голову. Но только не в силах она выдержать пристальный взгляд этого подростка, взгляд, в глубине которого плещется откровенное желание. Лишь бы он не шагнул к столу!.. Пусть бы он шагнул к столу!.. Черт, что за бред!

Схватив оставшиеся тетради, Таня принялась судорожно заталкивать их в сумку. Уголки страниц загибались, а она все запихивала и проталкивала рукой внутрь. В коридоре кто-то протопал мимо двери. Гулкое эхо звонка возвестило о начале следующего урока, и она наконец осмелилась поднять глаза на Егора.

Он стоял уже у двери, все так же глядя на нее. Но взгляд его изменился: стал спокойным и ровным. Привычным. Потом Егор отвернулся к дверной ручке, а через секунду негромко сказал:

— Я не требую ничего в ответ. Просто хотел, чтобы вы знали. Чтобы, если будет тяжело, вы вспомнили, что вас любят, и тогда точно станет легче. А я для вас сделаю все. Если дадите мне шанс.

Он ждал ее ответ, не поворачивая головы, и через свитер виднелись слегка выпирающие лопатки. Взглянув на эти по-детски угловатые косточки, Таня мысленно обозвала себя извращенкой и потянулась к часам на столе: она всегда снимала их перед уроком и клала сбоку. Так было удобнее следить за прошедшими минутами и не отвлекаться, чтобы отогнуть рукав пиджака. Ремешок никак не хотел застегиваться, и она ляпнула, скрывая за раздражением досаду на мелькнувшую дурость:

— И время изменишь?

— Можно изменить все, не только время, если очень постараться. А я приложу все усилия, обещаю. До свидания, Татьяна Евгеньевна.

Почему в словах мальчика ей послышалась клятва, повисшая в воздухе после его ухода? Таким она и запомнила Егора Княжева: отвернувшимся к двери и не поднимающим на нее глаза. Борющимся со своим подростковым пылом.

А через три дня, измучившись сомнениями и чувствуя себя загоняемой в угол, она ушла из этой школы, чтобы потом и вовсе сменить профессию…

***

Стоящий перед ней мужчина моргнул, и воспоминания спрятались за его ресницами.

— Татьяна Евгеньевна, а ведь это из-за вас, из-за желания непременно доказать вам свою правоту я пошел учиться в экономический университет, составлял какие-то проекты, реализовывал их, набивал шишки. И вот что получилось.

Княжев широко повел рукой вокруг, словно у примечательной картины в музее, но эффект смазался: рядом был только серый лифт.

— Какое интересное «вот», — сухо сказала Таня. — Не знала, что это здание входит в число архитектурных памятников, где проводят экскурсии. А вы кто здесь, гид?

Очередное безрезультатное собеседование, неосмотрительно потраченные деньги на такси, ненужные воспоминания о том, что когда-то она была счастлива… Что давит сейчас сильнее, болезненно выжимая с таким трудом собранную энергию? Пытаясь скрыть подрагивающие пальцы, Таня сунула руку в карман плаща и сжала положенный туда кленовый листок.

— О нет, — засмеялся Егор, — всего лишь скромный генеральный директор. Но специально для вас примерю роль эдакого путеводителя и покажу все, чем по праву горжусь. И начнем прямо с завтрашнего утра. Приходите к девяти, подойдет? Да, не забудьте кодовую фразу «Здравствуйте. Я ваш новый маркетолог».

Наверное, бесцельного времени все-таки было жаль больше всего. Уж лучше бы к маме зашла. Таня вновь потянулась к кнопке лифта. Но Егор заслонил спиной панель, мешая нажать вызов, и уже без тени насмешки произнес:

— Простите, Татьяна Евгеньевна. По старой памяти решил подшутить, ведь раньше вы смеялись по любому поводу. Видно, с того времени много воды утекло… Я всего лишь хотел сказать, что вы приняты на работу.

— Вы это… кх-кх… серьезно?

— Как никогда. Мнение Екатерины Дмитриевны полностью совпало с моим. Надеюсь, работать у меня вам понравится.

Княжев отстранился и вызвал лифт, а потом окинул глазами всю фигуру Тани. Как же неуютно под таким изучающим взглядом! Такое чувство, будто одежда не в порядке или же ее вообще нет.

— Может, и не стоит это говорить, но вы не изменились. — Княжев чуть склонил голову набок, будто оценщик перед старинным буфетом. — Те же смешные завитушки. Мы еще в классе дружно гадали, на что вы их накручиваете. Те же сережки-листики без одного камешка. Та же привычка по-мужски держать руки в карманах. Вот только глаза другие. Совсем другие. Потухшие какие-то, равнодушные. У вас все хорошо? Я имею в виду в жизни?

— Более чем. Простите, Егор…

— Викторович.

— Егор Викторович, мне нужно идти. До завтра. И да, извините еще раз, что ушибла вам руку там, внизу.

Таня шагнула в открывшуюся кабину. Только бы он не последовал за ней! Кому нужны эти разговоры-воспоминания о том, что давно уже покрылось таким туманом, что не приходит даже во снах и кажется случившимся не с ней. К счастью, Княжев просто кивнул в ответ и не стал ждать закрытия дверей лифта.

На крыльце Таня полуобернулась на свой исковерканный силуэт, отраженный в непривычном фасаде. Нет, определенно глупая идея! Но только ли архитектора она имеет сейчас в виду? Таня спустилась по ступенькам, прислонилась к дереву и судорожно начала застегивать пуговицы плаща. Пальцы путались в прорезях. Надо успокоиться. Вытащив кленовый лист из кармана, она отрешенно провела пальцем по всем его краям, ощупала прожилки и чуть свободнее вздохнула.

Так. Ее приняли на работу. А это значит, что появился шанс вернуться и хоть на время забыть кошмар под нелепым названием «жизнь». Ее жизнь.

А сейчас лучше поехать к маме поделиться новостью. И пусть нужный маршрут ходит не часто. Сегодня можно просто запрокинуть голову и до рези в глазах смотреть на проплывающие облака, пить сентябрьский воздух с пряными нотками вянущих трав и ждать. Не только автобус.

На конечной остановке Таня вышла и открыла калитку. Та проводила ее задумчивым скрипом. Двое мужчин, пользуясь солнечной погодой, приводили в порядок забор, и траву густо усеивали синие завитки старой краски.

Еще пару шагов — и она на месте. Простой крест с табличкой без фотографии, две даты, невысокий холмик с пробивающимися травинками…

— Здравствуй, мама. Прости, что долго не приходила. А у меня хорошая новость…

На следующий день Таня встала задолго до рассвета. Зачем-то снова погладила блузку. Бесконечно расчесывала волосы, добиваясь прямых прядей. Уронила две чашки и чуть не порвала колготы о черепки на полу. Сломала помаду, когда неловко вывернула ее до самого верха. Минут десять искала по всей квартире туфли.