Наталья Милявская - ПИТЕР глазами провинциалов

Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Благодарю», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!

Любые вещь, человек или явление, ясно и отчетливо видятся нам лишь в первые минуты знакомства с ними. Через некоторое время глаз «замыливается», перестает различать мельчайшие нюансы объекта, его особенности, приятные или не очень, только одному ему присущие детали… Так «ведет себя» блюдо, которое вы попробовали впервые. Пусть в дальнейшем вас будут потчевать этим деликатесом каждый день, по-настоящему яркий и полноценный вкус подарит лишь первый кусочек лакомства.

Так же и любой город предстает перед вами наиболее ярко и выпукло в первые часы и дни нахождения в нем. Лучшее представление о городе можно составить, остановившись в нем проездом на некоторое время. А потом — умчаться вдаль, и смаковать после детали вашего неожиданного знакомства, лелеять оставшуюся в душе атмосферу, приправленную легкой горечью разлуки.

Если же речь идет о городе столь необычном, светлом и мрачном одновременно, как Санкт-Петербург, описывать свои ощущения от встречи с ним стоит немедленно, в ту же секунду, как вы ступили на холодный камень его улиц. Иначе, уже через сутки-двое, он начнет прорастать сквозь вашу душу, оседать в ваших легких, вливаться в вашу кровь, изменять вас изнутри. И вместо того, чтобы видеть город, вы будете видеть мир его глазами.

Объективно описать Санкт-Петербург может лишь человек приезжий. Уроженец Питера после просьбы рассказать о месте, где он живет, нарисует вам крайне странную, путанную и субъективную картину. Важное и большое, как известно, видится на расстоянии. Так что, если вы хотите знать, что такое Санкт-Петербург, спросите того, кто приехал туда неделю назад или того, кто изредка проводит там выходные. И пусть описание это будет немного сумбурным и слегка поверхностным, без погружения в детали и историю, именно эта характеристика станет единственно ясным и четким взглядом со стороны.

Холодно, мокро, грязно, мрачно… Со всех сторон нависают каменные стены, выгибаются дугой мосты, прохватывает ледяной сквозняк. Лето здесь — как в Поволжье ранняя весна. Весна здесь — как на Дальнем Востоке период заморозков. Зима, кажется, не кончится никогда, и только глинтвейн и разговоры по душам согревают окоченевшее сердце. В июне ночи светлы, как день, в декабре темны, как полярная ночь. Крысы здесь — размером с кошку, а кошки давно покинули этот город, эмигрировав в Амстердам. Бомжи здесь — с академическим образованием, академики зачастую живут, как бомжи.

Этот город или начинаешь неистово любить с первого взгляда — тяжело, отчаянно, насовсем, отдавая душу этому влажному холодному старому зверю, или так же неистово ненавидеть — и тогда нужно спасаться бегством, отступать на вокзал, мчаться в аэропорт, прыгать в рейсовый автобус, даже не распаковывая чемоданов.

Осторожно, двери открываются — и вот ты выпадаешь в эту странную параллельную реальность. Достоевскому было легко! — в такой атмосфере любой творческий человек станет классиком. Взять, да описать увиденное — одно только метро тянет на полное собрание сочинений. Кстати, о метро: если уж вы решили исследовать город, спуститесь в подземку — именно отсюда следует начинать знакомство с Санкт-Петербургом.

Первое, что въедается в память на второй день приезда — любимая фраза всех местных или не очень жителей: «питерское метро — самое глубокое метро в мире». Принимать или нет на веру данное заявление — непонятно, поэтому поначалу киваешь и соглашаешься — из уважения. Как большинство трезвомыслящих людей, я, предпочитающая доверять собственному объективному опыту, и не спускавшаяся ни в лондонскую, ни в гонконгскую или токийскую подземку, могу заявить — не знаю, не сравнивала. Но питерское метро — видимо, действительно, самое глубокое. Оно такое… бесконечное.

Это вам не московский метрополитен, в котором люди, поезда и эскалаторы передвигаются почти с космической скоростью. Вжик-вжик, одной ногой ты на Рижской, второй — уже на Воробьевых горах. В Питере, въезжая на эскалаторе на какую-нибудь Маяковскую, успеваешь заснуть, проснуться, заполнить ежедневник, позвонить в двадцать четыре важных места и снова уснуть. «На ступени сумки не ставить!». Ставить, ставить! Ставить сумки, брать раскладушки, доставать книги и раскладывать сушить на поручни свежевыстиранное белье. Парочка на три ступеньки ниже меня на эскалаторе, доехав донизу, успела познакомиться, поссориться, помириться, заняться сексом и назначить день бракосочетания.

Питерская подземка, словно хамелеон, меняет собственный облик в зависимости от времени суток и года. С осени до весны здесь повсюду слякоть — она проникает внутрь на подошвах ботинок, сапог и кроссовок и просвечивает бурыми неопрятными пятнами сквозь белый потолок над эскалаторами. Ее смывают спецтехникой и замазывают побелкой, но питерская влага не желает сдаваться — и, испаряясь с мокрых плащей, пальто и курток, делает воздух тяжелым и спертым.

Летом здесь душно. Летом здесь фантастически душно — и можно обзвониться по телефонам разных, ответственных за вентиляцию, инстанций, легче от этого не станет. Впрочем, лето в Санкт-Петербурге короткое, словно купированный собачий хвост — так что, не успеете вы оглянуться и достать из сумки солнцезащитные очки, как снова придется натягивать на себя дождевики и запасаться шарфами.

Зайдите в метро утром! Часов в семь утра подземка радует глаз чистотой мраморного пола и бодростью лиц. Вниз по эскалатору, толкаясь и немного суетясь, съезжают те, кто спешит начать новый рабочий день. Навстречу им вверх поднимаются те, кто еще не завершил дня предыдущего. Они тоже бодры и веселы — в силу самых разных причин — и лишь легкие тени под глазами, растрепанные волосы и зеленоватый цвет лица свидетельствуют о бессонной ночи, проведенной в чреве какого-нибудь дымного шумного заведения.

А вот уже после восьми соваться сюда я вам не советую — час-пик! Невесть откуда материализовавшаяся толпа обхватывает тебя со всех сторон, сжимает крепко, словно возлюбленный в первую брачную ночь, стискивает и несет куда-то вдаль, как щепку, подхваченную мятежной волной.