Наталья Ермаковец - Отражение в глазах

Егор провел большим пальцем от угла губ вниз, словно брезгливо вытирал брызнувшую слюну, и шумно выдохнул.

— Все, для одного раза проблем достаточно.

Он бросил быстрый взгляд на запястье и, наклонившись к Тане, подул на ее волосы.

— Я поеду переодеваться, и ты собирайся. — Светлые прядки упали ей на лоб. — Доберешься до работы сама? Можем вместе пообедать, если ничего не сорвется, а?

Таня кивнула, а Егор чмокнул ее в макушку и стремительно направился в коридор. Когда через пару секунд там появилась Таня, он уже завязывал шнурки на высоких ботинках. Потом разогнулся и притянул ее к себе.

Губы Княжева были суховатыми и требовательными, и остановились они ровно в тот момент, когда голова Тани начала кружиться и терять все здравые мысли. И она не знала, действительно ли Егор сказал: «Все-таки плохо, что мы живем в разных концах города…» — или эти слова послышались в щелканье закрывшегося замка.

Когда Таня распахнула дверь подъезда, на улице творилось что-то непонятное.

Казалось, зима затеяла игру в догонялки со случайно заглянувшей весной. Солнце радушно улыбалось, а через секунду спешно натягивало на себя облачное покрывало, но все равно не успевало за меняющимися сезонами. Те подкарауливали друг друга за углами домов, деревьями и даже за идущими прохожими и швырялись снегом, который на лету оборачивался слипшейся кашей. Часто зима промахивалась, и весна хохотала, когда очередная жертва с ругательствами стирала с лица или отряхивала с капюшона капли воды.

М-да, за одну ночь все так изменилось. И не только в природе. Пышный сугроб около мусорки на глазах превращался в трясину. На соседнем дереве раскричались нетерпеливые грачи, а самые голодные не стали ждать, пока Таня пройдет мимо, и запрыгали по краю контейнера. Настоящие птичьи гиены, падальщики. Чувствуют наживу за километр, без стыда и страха нападают со спины и никогда не упустят своего. Как и те, кому выгодно, чтобы «Центринвест» потерял крупный проект. Только люди осторожничают и не лезут на рожон, как эти пернатые, хотя так же готовы драться за любую яркую бумажку.

У офиса Таня совершила давний и неизменный ритуал: скорчила рожицу своему отражению на фасаде. Отлично, по степени уродливости зеркальный двойник все еще впереди. Воодушевленный настрой Тани угас на третьем этаже. Чтобы не смешивать дом и работу, она предпочитала держать связки ключей отдельно и теперь никак не могла найти в сумке колечко с висящими на нем двумя желтыми ключиками от триста второго кабинета.

Спокойно, они наверняка дома. Где-нибудь под тумбочкой в прихожей или даже свалились в тапочек. Ничего, всякое бывает. Сейчас попросит запасной ключ, и делов-то.

Но на ресепшене почему-то не оказалось никаких дубликатов ключей, ни от одного кабинета, а на вопрос, где же они могут быть, Люба нервно передернула плечами. Ее наглухо застегнутая блузка недвусмысленно предупреждала, что выходные не удались, настроение секретаря не к черту и вообще помощи от нее сегодня лучше не ждать.

«Ладно, позвоним Свете». На звонок Синицкая ответила быстро и пообещала с такой же скоростью появиться на работе. Оставалось как-то убить время до ее прихода.

То ли Света переоценила свои возможности, то ли она действительно не спешила, но Таня успела встретить половину офиса и посочувствовать нелегкой работе швейцара и Любы. Нет, двери она никому не открывала, но с каждым вошедшим здоровалась и всем улыбалась. Сначала искренне, потом принужденно, а под конец откровенно натянуто. Да, новые мимические морщины возле рта ей обеспечены. Обиднее всего, что тот единственный человек, из-за которого она торчала в холле, а не удобно сидела на кухне с чашкой в руке, так и не пришел.

Синицкая ворвалась в холл ракетой, бросила всем торопливое приветствие и на буксире потащила Таню за собой. В лифте Света многозначительно погремела металлическими ключами перед открывшимся ртом подруги, и рвущиеся возмущенные слова Таня заменила на парочку нецензурных жестов.

— Ну, я вижу, ты жива, — Света перехватила инициативу вербального общения. — А следы от укусов тональником замазала или обошлось?

Жадный взгляд Синицкой ясно говорил, что о работе можно забыть до тех пор, пока она не выудит мельчайшие подробности о прошедших шашлыках.

— Кусали, но осталась цела.

— Так что было-то? — не унималась Света и швырнула куртку на стул.

Такая бесцеремонность не понравилась вещи, и она с тихим шорохом сползла на пол. На ее обморок хозяйка даже не обернулась, от нетерпения пританцовывая перед Таней.

— Знаешь, жалко мне их, друзей Егора. — Таня подняла одежду подруги и повесила на вешалку рядом со своей. — Смотришь, все в жизни есть: и деньги большие, и машины крутые. Развлечься — пожалуйста, поесть — от пуза. А глаза тусклые. Нет огня в душе. Пустые они все.

— Да ну? Ты на Княжева посмотри!

— Он другой. Хотя, уверена, и ему временами тошно.

— Ну, тошно всем бывает. — Света подбежала к магнитной доске и стала ровнять висящие на ней листки. — Я вот, например, сегодня думала, что удавлюсь в метро. В смысле, сдавили меня так со всех сторон, что жить не хотелось. А глянь сейчас на меня! Живчик!

Каблуки скачущего маркетолога проложили новый маршрут, теперь к столу Романа. Там Света черканула несколько строк на оранжевом листике и прикрепила его к краю монитора.

— К тебе бы электрическую катушку присоединить, — предложила Таня, когда Синицкая вновь пробежала мимо, уже к своему месту. — Наверное, энергии хватило бы на полгорода.

— Боюсь, потяну только треть, — деловито отмахнулась Света и широко раскинула руки в стороны, словно в попытке обнять вошедшего Романа. — Проходи, дорогой! Заждались. Я вот тут вспомнила кое-что. Надо бы провести персонифицированную рассылку по строящемуся «Элит-кварталу». Вдруг наши толстосумы захотят приобрести себе еще одно гнездышко.

У вешалки парень задумчиво встряхнул снятый пуховик, и сваленные у стены папки тут же заблестели осевшими каплями. Неужели зима опомнилась и организовала дождевую атаку, чтобы напомнить взбалмошной весне о порядке в природе? Но вместо того, чтобы выглянуть в окно и подтвердить свою догадку, как она сделала бы раньше, Таня приготовилась слушать Романа. Сейчас ее интересовало все, где звучало магическое «элит».

— То есть ты предлагаешь ездить по коттеджному поселку и бросать рекламные буклеты в почтовые ящики? — Мокрая сторона куртки блестела, будто намазанная жиром, и Роман поморщился, когда забрасывал пуховик на вешалку. — Сомневаюсь, что их любезно развесили на каменных заборах.

— М-да, точно. Тогда надо подумать… Подумаешь?

— Легко. Но не обещаю придумать, — философски подытожил Роман и забрался в свое кресло, словно медведь в берлогу.