Алеата Ромиг - Предательство

— Хорошо, сэр, вы сделали свое доброе дело на этот день. Так как я, очевидно, не достаточно умна, чтобы распознать мошенника, я буду лучше избегать всех возможных сообщников. — Я потянулась за коктейлем. — Вы можете идти.

Я опустила глаза к теперь уже растаявшему напитку и начала втягивать его через трубочку. С каждым глотком прохладной клубники и манго на моем языке я ждала, когда его тень сдвинется, и мои ноги продолжат принимать солнечные ванны. К тому времени, когда я достигла дна стакана, мое сердце неистово билось в груди, а мозг замерз от холодного питья, но тень не исчезла. Более того, она стала больше, когда он приблизился.

Резко повернув к нему лицо, я спросила:

— Чем я могу вам помочь? Вы хотите чаевых или что-то еще за свою доброту?

Досада, которую я видела ранее, испарилась. Огоньки в светлых глазах, находящихся всего в нескольких дюймах от моих, плясали от удовольствия. Я не была уверена, какая из эмоций встревожила меня сильнее.

— Что-то еще.

Слова слетели с его губ, глубокие и полные обещания.

Я издала раздраженный вздох:

— Что?

— Ты спросила, хочу ли я чаевые или что-то еще. Я хочу что-то еще . Я хочу поужинать вечером. В восемь часов в президентском номере. Не волнуйся, Чарли́, я позабочусь обо всем.

— Н-но…

— Скажи швейцару свое имя. Он проводит тебя в частный лифт.

Я недоуменно уставилась на него, не зная, что сказать.

Этот парень реален? Или это моя фантазия? Фантазия Чарли́?

Я приподняла подбородок.

— А что, если ты не лучше, чем Макс?

Одна сторона его полных, чувственных губ изогнулась вверх, отвлекая мой взгляд от его точеного подбородка, покрытого как раз достаточным количеством щетины, чтобы быть колючей к чувствительной коже. Мои соски затвердели от этой мысли.

— Гарантирую, — сказал он: — Я гораздо лучше Макса.

И только тогда он повернулся и ушел, оставив меня смотреть на длинные загорелые ноги, тугую задницу в плавках, подтянутую талию и широкие плечи. Он не был чрезмерно мускулистым, но, безусловно, был в форме. Хотя и старше Макса и Шона, я не могла угадать его возраст. По уверенности в его голосе и судя по тому, что нас окружает, он был явно успешным. Черт, он пригласил меня поужинать с ним в президентском номере. Я знала, сколько стоит наш двуспальный люкс на неделю. Президентский номер определенно требует больших денег.

Продолжая сидеть, я размышляла о том, что только что произошло или что произойдет.

Могу ли я вообще собираться на ужин с ним в президентский номер?

— Кто это был? — спросила Челси, когда скользнула в свое кресло с ледяным розовым напитком в руке.

Я покачала головой.

— Не знаю.

— Ты не знаешь? Ты разве не говорила с ним?

— Да, — ответила я, не зная, почему я не спросила его имя или почему он не представился.

— Макс что-то прошептал Шону, и спросил, является ли он твоим мужем.

Я засмеялась.

— Ну, на самом деле, он не мой. Он Чарли́.

— Что? — спросила она, поворачиваясь ко мне с широкой улыбкой.

— Вау! Чарли́ не теряет времени! Я думаю, что дело в «и», женщины с именами, в которых ударение на «и» получают все веселье.

— А что случилось с Шоном? Почему вы не шепчетесь там о всяких тошнотворных вещах друг с другом?

Челси поджала губы.

— Он заказал нам напитки, а затем попросил номер нашей комнаты. Придурок хотел записать их на мой счет!

Я ухмыльнулась. Может быть, мистер Глубокий голос сказал правду.

— О, Челси, скажи, что ты не сказала ему. Я не хочу, чтобы он или Макс появлялся возле нашей двери.

— Нет. — Она рассмеялась. — Я играла в эту игру слишком много раз, чтобы меня обыграли. Я выдала ему сопливую историю о том, что я здесь со своим парнем. Рассказала, что он спит от слишком большого количества алкоголя с прошлой ночи, и если он увидит эти напитки на нашем счете, у меня будут большие неприятности. — Она наклонилась ближе. — Я выставила его настоящим мудаком. Шону стало жаль меня, и он купил напитки.

— Но не настолько, чтобы остаться?

— Нет! Я думаю, что спугнула его. Мой воображаемый парень надерет ему задницу.

— Скатертью дорога!

— Да. Помни, — сказала Челси: — Эта неделя только для нас. Прости, что я оставила тебя. С этого момента только мы.

— Ну, кстати, об этом… — Пока я посвящала Челси в то, что произошло в её отсутствие, она дрожала от предвкушения.

— О, мой Бог! Алекс — то есть, Чарли́ — такие вещи случаются не просто так. Я имею в виду, что все то время, что я тебя знаю, ты не ходила на свидание, пока предполагаемый парень не заполнял десятистраничное резюме.

Я закатила глаза.

— Это неправда.

— Да, это не так, но, серьезно, я видела этого парня. Я не рассмотрела его, ведь я была немного занята, получая свой напиток, но те части, что я увидела, были горячими! Он высокий и загорелый. Я уверена, что он качается.

— Солнце светило в глаза. Я действительно не уверена, — я старалась казаться равнодушной: — Он может быть безобразен без слепящего света.

— Правильно. Конечно. Именно поэтому ты согласилась пойти с ним на ужин, и даже не в общественное место, а в президентский номер!

Мой желудок скрутило:

— Вот дерьмо. Это было неразумно. Я-я не думаю, что должна идти. И технически, я не согласилась. Я не ответила.

— Что?!!

— Я даже не знаю его имени. Как я могу пойти в президентский номер, если даже не знаю, с кем встречаюсь?

— Ты сказала, что он рассказал тебе, что ты должна сделать… Сказать швейцару свое имя.

Я кивнула, и ощущение скручивания в моем животе переместилось ниже. Именно так. Он сказал мне, что делать. Я ненавидела признавать, что это возбуждало меня больше, чем пугало. Мне не должно это нравиться. Александрия знала это, как и Алекс. Именно поэтому Алекс всегда была осторожна с теми, с кем встречалась. Все они были хорошими мужчинами и парнями, и все уважали Алекс как одноклассницу и подругу. Ни один из них не сказал бы ей, где быть. Они спросили бы. Этого должны хотеть женщины.

Почему же тогда мои внутренности плавятся при мысли о мистере Глубокий Голос?

— Как ты думаешь, кто он? — спросила Челси.

Я пожала плечами.

— Я понятия не имею, но думаю, что хочу узнать.

Она захлопала в ладоши:

— Ой! Я люблю Алекс, но думаю, что даже я могла бы поучиться у Чарли́ трюку или двум.

— С ударением на «и», — добавила я с усмешкой.

— Не показывай, что ты нервничаешь, — сказала Челси, крутанув меня в сотый раз.

— Я не нервничаю. Из-за тебя у меня кружится голова, — с каждым шагом юбка простого, но элегантного голубого платья развевалась, перетекая выше в высокий широкий пояс, подчеркивающий мою талию, и лиф с низко опущенным вырезом. Декольте этого платья было довольно сексуальным, но недостаточно, чтобы быть вызывающим. Это то, что сказала Челси. Я потянула ткань, надеясь, что она была права.