Оксана Алексеева - Зарисованное лето (СИ)

Я умылся, стараясь очистить водой и ранку. Отражение в зеркале было впечатляющим. Синяк под глазом будет сходить очень долго, но сейчас больше беспокоила бровь. Края вокруг кроваво-мясистой полоски разбухли и теперь выглядели намного хуже, чем часа три назад.

- Надо бы зашивать, - пробубнил Сашка. - Давай, короче, перекисью, а потом стянем пластырем. Это, конечно, не лучший вариант, и шрам останется.

Он протянул мне намоченную ватку, чтобы я сам перед зеркалом обработал рану. Что я с шипением и сделал. Прищемил пальцами края и дождался, когда кровь перестанет сочиться, а потом уже Сашка небольшими полосками пластыря начал фиксировать сверху, перпендикулярно линии разрыва.

В его движениях не было ничего, что не сделал бы другой парень, помогая мне в таком же случае. Вообще ничего! Он отрезал полоску и аккуратно прикладывал к нужному месту, чуть прижимая по краям двумя пальцами, потом брал следующую. Всего три. Всего три раза он приближался и касался руками моего лица. И... это у меня, а не у него, что-то внутри перевернулось.

Это был самый первый эпизод. Я очень многое забыл, но до сих пор считаю, что это был самый первый эпизод. Я не из тех людей, которые врут себе. Я не из тех, кто себя жалеет. Поэтому, хоть и отстраненно, захотел, чтобы он, будучи вот так близко, посмотрел мне в глаза. Нет, я не собрался вдруг его поцеловать, вдохнуть запах или провернуть еще какую-нибудь романтичную хренотень - ничего подобного! Я хотел только узнать - у него сейчас глаза такие же серые, как обычно? Будет ли он улыбаться, как обычно, когда наши взгляды встретятся на таком коротком расстоянии? Я до одури захотел, чтобы он посмотрел мне в глаза.

Но его внимание было приковано только к ранке. И закончив, он просто отстранился и подтолкнул меня снова к зеркалу.

- Зацени, Мона Лиза, какая прелесть получилась.

Но я не мог сосредоточиться на своем отражении. Провалился в водоворот внутри. Сашка выдернул меня из меня уже более серьезным тоном:

- Никит, все нормально? У тебя, может, сотрясение?

Я отрицательно помотал головой и просто сказал:

- Все, я домой. Спасибо.

***

Стоит ли говорить, что уснуть я так и не смог? Когда мать громогласно позвала завтракать, я тут же пошел к ней. Она оценила ровные параллельные полоски над моей бровью и распереживалась, что сама не заметила сразу, что ранка такая глубокая. В принципе, изначально она таковой и не выглядела, потому я просто отмахнулся. Мать погладила меня по волосам и попросила сегодня отдохнуть. Это мне и было нужно.

Я поставил кактус на стол и поучился пользоваться зумом на фотоаппарате. Потом перекинул кучу снимков в компьютер. Затем проделал то же самое с книгой, с книгами, с книгами и кактусом. На улице гораздо больше объектов для такой тренировки, но выходить из комнаты не хотелось. Я не хотел спать. Не хотел писать зарисовки. Не хотел думать. Я хотел фотографировать кактус с книгами.

Ближе к вечеру подумал, что поскольку я ни разу за день не заглянул к бабе Дусе, то скоро Сашка заглянет ко мне. От этой мысли веяло истерикой. Поэтому я переоделся, предупредил мать, что ухожу, и направился... к Кириллу. Он отчего-то стал единственным человеком, которого сейчас хотелось видеть.

Я заметил его издалека. Он сидел на лавке рядом со своим домом и курил. Потерянный. Или просто с бодуна после вчерашнего.

- Привет, Кир. Присяду?

- Садись, - он пожал мне руку, подвинулся и протянул полупустую пачку.

Мы долго молча сидели рядом. Потерянные.

- Как дела? - я нарушил тишину.

- Все нормально.

- Работал сегодня?

- Воскресенье же. Завтра.

- А-а. Ясно. А я в отпуске.

- Ясно.

И снова молчание.

- У тебя как? - на этот раз спросил он.

- Нормально все.

- Ясно.

Я уже хотел встать и уйти, ведь увидел все, что было нужно: веселый, вечно что-то вытворяющий Кир превратился в развалину. Из-за того, что не смог принять себя. Или из-за того, что Сашка не захотел ему ответить. В любом случае именно Сашка убил его, вытравил из него жизнь. Когда тот уедет, Кир будет долго приходить в себя, но рано или поздно придет. Именно Сашкиного отъезда Кир, наверное, и ждет, как финальной точки, с которой можно будет начинать жить заново.

Но когда я поднялся со скамейки, Кир неожиданно спросил:

- А сосед твой че? Я думал, вы теперь постоянно вместе тусите.

- Ну да... Рядом же живем. Кстати, Кир, я слышал, что вы подрались.

Он наконец-то поднял голову.

- Да это когда было-то, нашел, что вспоминать. Не подрались даже. Я ему по-пьяни что-то ляпнул, он мне врезал. Совершенно справедливо. Мы уже давно все уладили.

- Это хорошо.

Кир просто отмахнулся, встал и поплелся в дом, даже забыв попрощаться.

А я возвращаться домой не хотел и теперь пожалел, что не захватил фотоаппарат. Нашел себе место на берегу реки, уже за мостом, подальше, чтобы случайно ни с кем не столкнуться. И просто сидел там, вслушиваясь в шепот реки.

Конечно, никакой влюбленности или страсти я к Сашке не испытывал. Он мне даже не нравился в этом смысле. Но он слишком сильно мне нравился как друг. Как человек. Ни с кем другим я раньше не мог спорить до одурения о буддизме или системе социального обеспечения в Швеции. Никто до сих пор не удивлял таким глубоким пониманием людей и меня самого. Если воспринимать любовь как обмен энергией, как ауру одинакового цвета, то он мне стал ближе, чем когда-то была Света, Маша и другие девчонки. Если бы он был девушкой, то я бы уже без оглядки любил ее. Но в данном случае я не хотел этого всего. Я не хотел развалиться на части, как Кир.

Не знаю, было бы мне легче, если бы Сашка проявлял ко мне какой-то интерес... ну, в романтическом смысле. Наверное, было бы только хуже. Когда чувствуешь такой интерес к себе, легче сорваться в чувство, а я не такой сильный, я бы не выдержал давления со стороны друзей и родителей, даже если бы был геем. И я не гей. Вот это все происходит не потому, что я вдруг перестал быть натуралом, просто Сашка слишком особенный. Думаю, что и Кира переклинило только поэтому.

Что делать дальше? Самой вдохновляющей идеей было прекращение нашего общения полностью. Но как ее реализовать? Он не из тех, кто просто смирится, не получив достаточных объяснений. Да и мне без него уже будет слишком скучно. Признаться? А в чем? Нет ведь ничего такого, формулируемого словами. Значит, остается просто продолжать, не выходя за рамки. И ждать его отъезда. Надо идти домой и продолжать. Тем более, что сигареты закончились.

- Ты меня избегаешь? - поинтересовался Сашка, идя мне наперерез от своего дома.

- С чего ты взял? Я у Маши был! - я хохотнул. - Как здоровьице после вчерашнего?

Я совершенно отчетливо уловил в его взгляде какое-то непонимание. Но это было неважно. Его проблемы.