Мелисса Фостер - Скорбь Тру

— Конечно. Я позвоню ему через секунду. Только дай мне… — Бэр взял в свои татуированные руки Линкольна и потерся о него носом, — люблю запах младенцев.

— Джемма помогла мне подобрать средства для купания детей, детский шампунь и миллион других вещей для них.

— Джемма?

Только услышав ее имя, Тру улыбнулся. Он даже думать не хотел о том, как это выглядело вчера. Двое детей с ним в полночь, одетые в его футболки, несмотря на то, что в наличии у него были только летние футболки. Он удивился, когда она предложила свою помощь. Она, наверное, все переосмыслила сегодня утром и будет держаться подальше от границы Писфул Харбор так далеко, как сможет. Это будет его потеря. Но он не мог не думать о том, что бы произошло, если бы они встретились при других обстоятельствах. В другой жизни.

Кеннеди потянулась к нему, вырывая его из раздумий.

— Иди ко мне, принцесса.

Принцесса. Что же, в таком случае, бутик для принцесс?

Бэр и Дикси выжидающе смотрели на него, и он понял, что они ждут объяснений о том, кто такая Джемма.

Я встретил ее прошлой ночью в «Walmart», когда покупал все это дерьмо, — он посмотрел на Кеннеди и исправился, — вещи. Джемма помогла мне все найти: одежду, еду, бутылочки, памперсы. Там так много всего, что им необходимо. Я не жалуюсь, просто констатирую факт. Я никогда не понимал, как много забот с детьми. У них все не как у взрослых. В четверг утром я отметился в офисе об условно-досрочном освобождении и задумался о том, что провел на свободе чуть больше тринадцати долгих месяцев… — он снова взглянул на Кеннеди, — и пятнадцать невероятно сложных часов спустя я осознаю, что тринадцать месяцев пролетели так быстро, что я не успел и глазом моргнуть, особенно в сравнении с последними сутками, которые показались мне вечностью…

— Есть другие способы, чтобы разобраться с этим, — Дикси говорила осторожно, — ты не обязан их воспитывать, это не сделало бы тебя неудачником или не означало бы, что ты плохой человек.

Трумэн задумывался об этом, когда отмывал руки от дерьма в четыре часа утра, а потом в семь утра, когда понял, что мочиться — это тоже групповой процесс. Но они — его кровь, и он не отвернется от своих родных.

— Я потерпел неудачу с Куинси. Я не хочу потерять и этих двоих.

***

— Я только не понимаю, почему ты из-за этого переживаешь, — Кристалл откинула свои черные как смоль волосы за плечи и взялась за другой конец коробки, которую они вместе с Джеммой должны были переместить в подсобку. Девушка выглядела как готическая принцесса: темная губная помада, черные ботинки на толстой подошве, черные кружевные чулки, пышная пачка и блузка. — Дети были чистыми?

— Они, по всей видимости, только что искупались, — Джемма открыла дверь своей задницей и удерживала, чтобы Кристалл позже придержала дверь ногой, прежде чем медленно двинуться в комнату. Они только приняли партию одежды для настоящей принцессы, и она была взволнована, увидев ее. Сегодня Джемма тщательно подбирала одежду, выбрав наряд храброй принцессы. Короткое синее бархатное платье с широким золотым поясом и кожаными босоножками на ремешках. Обычно она не нервничала в окружении мужчин, но с Трумэном ей пришлось собрать все свое мужество.

— Они боялись его? — спросила Кристалл, когда коробка упала на пол с глухим звуком.

— Нет, но меня бросало в дрожь рядом с ним, и это не имело ничего общего с мужественной аурой, которую он источал. Словно он использовал тестостерон вместо гребанного лосьона после бритья. Но все же, понимаешь, это все было странным. У Кеннеди не было обуви. Такое ощущение, что он забрал их из постели, потому что у него не было даже детской кроватки, — ее сердце согревали мысли о нежности, с которой мужчина успокаивал Линкольна и гладил личико Кеннеди. — Он любит их. Это сразу видно. Но остальное довольно странно, ты так не думаешь?

Кристалл взяла с полки нож, потянулась к коробке и, разрезав сверху, открыла. Волосы упали ей на лицо, и она послала Джемме «ты знаешь, что я по этому поводу думаю» взгляд сквозь густые пряди, когда дернула за коробку, чтобы открыть ее. Достав маленький черный кожаный наряд, она держала его, удовлетворенно улыбаясь.

— Будучи мятежной принцессой, я бы закинула ему свою машину утром, сделала что-нибудь с этим прекрасным татуированным парнем, о котором ты говоришь, например, получила знойный горячий поцелуй, а еще лучше десять, и оставила его желать большего. Ты всегда ищешь ответы на свои вопросы, ты — напористая девушка, которая, на моей памяти, никогда не отступала. Я удивлена, что ты не пошла прямиком к нему и не заставила его ответить на все интересующие тебя вопросы. Ведь ты же отважилась напялить на себя я-вся-такая-смелая образ. Так в чем же дело, крошка?

Она засмеялась. Кристалл любила кожаные наряды, Джемме же нравились кружевные. Кристалл была дерзкая там, где Джемма — нахальная. Но в Джемме была своя мятежная нотка, но в то время как ее излюбленный дерзкий вариант одежды представлял из себя черно-розовую плессированную юбку, ботфорты на шнуровке, белую блузку с оборками и кожаный пиджак из винтажной потертой кожи, Кристал же предпочитала в байкерские кожаные штаны, мотоциклетные ботинки и корсет, который оставлял не так много места для воображения. Тем не менее, они ладили между собой как защелка и ремень безопасности и всегда прикрывали спины друг друга.

— Я не буду его допрашивать.

Кристалл положила руку на бедро и взглянула на нее.

— Хорошо, я займусь этим, но я не буду расспрашивать его. Есть в нем что-то, что останавливает меня. Да, я прям сейчас готова отвесить себе пинка, потому что я почти сделала этим утром то, что ты сказала, но что-то в нем вызывает во мне такие чувства… — она достала хорошенькое розовое платьице для принцессы из другой коробки.

— О, Джемма. Это все потому, что обычно ты сама Принцесса Уверенность, но что-то в этом парне помогло раскрыть девушку, выросшую без отца, которую беспокоило, что каждый скрывает свои эмоции, намерения, и которая испытывала постоянный страх, что люди подведут ее. После того, как ты рассказала мне, как он их защищал, я думаю, это тоже тебя пугает, потому что это все, что ты всегда хотела иметь.

Мурашки побежали по коже Джеммы. Ее родители были щедрыми в отношении вещей, которые хотели для нее. Они оградили ее от общества, нянчились 24 часа в сутки семь дней в неделю, подавляли ее, построили суровый график. Когда она стала старше, то поняла, что родители не способны были дать ей единственное, что она хотела. Это любовь, которую нельзя купить. Безопасность и комфорт, которые были рождены от этой любви. И свободу, которая шла вместе с этой любовью для того, кого любишь больше жизни. Как хотелось увидеть это не только в мечтах.