Виолетта Роман - Вопреки всем запретам

— Чертенок, пойдем в машину? — спрашивает он, одновременно с этим зарываясь носом в мои волосы.

— Угу — бурчу я в область его груди, заполняя им свои легкие.

Через двадцать минут Рома останавливает машину у ворот огромного трехэажного дома, находящегося возле реки. Окруженный со всех сторон лесом, он напоминает мне сказочный дворец. Подав мне руку, Рома помогает мне выбраться из авто, а я, раскрыв от восхищения рот любуюсь этим шикарным строением.

— Нравится? — улыбаясь моей реакции спрашивает он.

— Очень, — повернув голову в его сторону встречаю на себе его нежный взгляд.

— Хорошо, потому что теперь ты в нем живешь, — проходя мимо меня как бы между прочим бросает он.

Зайдя внутрь я замечаю, что дом еще совсем не обжитой. Не хватает некоторой мебели, предметов интерьера. Я прохожу следом за Ромой в огромную светлую комнату с стеклянной стеной от потолка до пола. Мягкий ворсистый ковер, лежащий перед камином — вот и весь ее интерьер. Рома подходит к небольшому шкафу и вытянув оттуда бутылку вина, наполняет им бокалы, после чего подсаживается ко мне, уже сидящей на ковре. Протянув мне бокал, он долгим потемневшим взглядом наблюдает за тем, как пригубив его содержимое, я снова начинаю кусать губы.

— Дом новый, недавно въехал?

— Сегодня с утра, — делая глоток, отвечает он, глядя в сторону незажженного камина. Несколько минут мы сидим в полном молчании, но потом он резко разворачивается ко мне, с тревогой во взгляде.

— Прости меня, малыш, я так виноват перед тобой, — поставив пустой бокал на твердую поверхность паркета, он сцепляет перед собой руки, смотря на меня молящим взглядом.

— Я все чувствовала Ром, каждую из них, — тихим, срывающимся голосом произношу я, чувствуя что слезы снова на пороге. Он подвигается ближе ко мне, обнимая мои, а я не могу оторвать взгляда от его глаз, полных непроглядной тоски и чувства вины.

— Я был страшно зол на себя, на тебя. За то, что из-за своей глупости подверг тебя такой опасности. Я шел как скоростной поезд, сметая все на своем пути. Андрей мне рассказал, после маминого признания, через несколько дней после свадьбы и о покушении на тебя и про все грязные интриги Наташи с Димой, — вспоминая о том ужасе, он выпрямляется и повержено закрывает лицо руками.

— А что, если бы эти ублюдки смогли закончить начатое тогда, да я б сдох просто. Я чувствовал себя полным дерьмом, я знал что выхода, кроме как отпустить тебя у нас нет. Вокруг меня была одна ненависть. Меня трясло от омерзения от одного звука голоса папаши, от вечно ошивающейся кругом рыжей дряни. С этими людьми мне предстояло проживать свою никчемную дальнейшую жизнь?! Да мне было плевать на все. Я знал, что увидеть тебя мне предстоит не скоро. Нельзя было привлекать к тебе внимание моей гнилой семейки. Я желал тебе счастья. Я понимал, что к тому времени, как все устаканится, ты возможно будешь уже счастливой женой хорошего, любящего тебя мужчины. Я хотел твоего счастья… Но на деле, это охренеть как трудно… отпустить тебя… я несмог, — срываясь на последних словах, он рывком притягивает меня к себе и изо всех сил подавляя вырывающиеся из глотки хрипы. Я обнимаю его, зарываюсь рукой в волосы, давая понять, что я здесь, слышу и чувствую его боль.

— После того как мама рассказала мне всю правду, на свадьбе, клянусь, Оксан, у меня больше никого не было… У меня тогда словно груз весом в тонну свалился с души. я понял, что еще не вс потеряно, что есть малюсенький, но все же шанс.

— Ты хочешь сказать, что у тебя не было секса с твоей законной женой? — продолжая перебирать его волосы, нервно усмехаюсь я.

— Психопатка она конченая. Меня воротило от одного ее вида, я еле сдерживал себя чтобы не придушить ее, а ты о сексе говоришь. Поняв, что счастливого брака у нас не выйдет, она только и делала, что закатывала истерики, а потом закидывалась наркотой, — отстраняется он от меня и глядя долгим, молящим взглядом берет мои ладони в свои руки.

— Оксан, я понимаю, что тебе больно и тяжело мне простить все это дерьмо. Но я тебе клянусь, я больше не оставлю тебя, я наконец-то могу быть достойным тебя. У нас все будет так, как ты этого заслуживаешь.

— А как же твой отец? — чувствуя, что все обиды разлетаются в прах, я пытаюсь выяснить самый важный вопрос.

— А ты что новости не смотрела?

— Нет, — удивленно качаю головой. В ответ на мой вопрос, он встает с пола и подав мне руку, помогает подняться. Затем, так и не отпустив моей руки ведет в кухню. Взяв со стола пульт, включает, телевизор, перебирая каналы. Найдя искомое, делает по громче и показывает взглядом, чтобы я посмотрела. Ничего не понимая, я все таки выполняю его просьбу.

— Напоминаем о главной новости дня, вчера вечером, 30 августа на 950 км трассы М5 произошло крупное дтп. Водитель автомобиля БМВ черного цвета, не справившись с управлением, выехал на встречную полосу движения и врезался в грузовой автомобиль марки МАЗ. От удара БМВ слетела в кювет на огромной скорости, врезавшись в стоящее на обочине дерево. Машина тут же загорелась. Напоминаем, водителем иномарки, погибшим на месте, оказался сын главы строительного концерна Хаустов Роман Викторович.

Шокированная увиденным, я в полном недоумении перевожу взгляд с фото на экране телевизора на стоящего в полном здравии рядом со мной довольно улыбающегося Ромку.

— Ты не хочешь объяснить мне, что это вообще значит? — упирая руки в бока сердито смотрю на него. В то время как он откровенно потешается над моим ошарашенным видом.

— Нет больше Ромы Хаустова, — буквально искрясь от счастья говорит он, — Умер этот папенькин сынок. Поссорился с отцом и напившись до чертиков врезался во встречку. Отойдя к столу, он поднимает с него папку с документами и достав паспорт протягивает его мне.

— Теперь только я, — поясняет он, в то время как я изучаю документ с его фотографией, но с совершенно чужими данными.

— Любимов Герман Анатольевич, — с вопросительной интонацией читаю я и поднимаю на него смеющиеся глаза.

— Ага, во всем своем великолепии, — триумфально произносит он.

— О, и день рождения у тебя теперь в другой день… Здорово, терпеть не могу твой прошлый день рождения, — бурчу я, отдавая ему документ и возвращаюсь к мягкому теплому ковру. Мне нужно несколько минут на обдумывание всей ситуации.

— Чертенок, — через несколько минут подсаживается он рядом, кладя голову мне на плечо.

— Я так люблю тебя, — вздыхает он и целует меня под мочкой уха. Я хихикаю, от щекотки и встав отхожу немного от него.

— Почему ты так долго молчал? Ни звонка ни весточки от тебя? Почему не дал о себе знать? — привожу последний мучающий меня аргумент «против» нас.

Рома поднимается следом и становится рядом, опираясь плечом о поверхность стены.