Эни Китинг - Тридцать ночей (ЛП)

Он пожал плечами.

— Лучше иметь всю семью вместе, чем личную жизнь.

Так мы и стояли, пока дверь в студию не распахнулась. В студию ворвался Фейн, свирепо смотря на нас, как бык на красную тряпку.

— Какого чёрта вы тут оба делаете? Эй, мне плевать, если вы парите друг другу мозги в свободное от работы время, но я плачу вам за работу.

Пальцы Хавьера напряглись на моей руке. Я понимала, что в своих мыслях он ломает уже и без того кривой нос Фейна и, вероятно, калечит какую-нибудь жизненно-важную часть его тела. Но их отношения были отчасти ядом, отчасти средством к существованию. Фейн нуждался в таланте Хавьера, а Хавьер нуждался в жульничестве Фейна. Мы разошлись в стороны, и Хавьер шаркающей походкой вернулся к мольберту.

Фейн искоса посмотрел на меня так, что моя кожа покрылась мурашками.

— Ты знаешь правила, Иза. Не задерживайся больше в фойе! Тебе повезло, что я не заставляю тебя пользоваться чёрным ходом так же, как и его, — он насмешливо улыбнулся Хавьеру и вышел из студии, хлопнув за собой дверью.

— Чёртов пидарас, — пробормотал Хавьер.

Я зашла за ширму и сняла с себя одежду. Моя простыня свешивалась с ширмы. Я надежно обернула её вокруг себя, зажав прищепками нужные складки так, чтобы единственной обнаженной частью моего тела был изгиб талии и линия бедра. Выходя из-за ширмы, я опустила взгляд на свои голые ноги. Я не могла смотреть на Хавьера, когда мы этим занимались, и он об этом знал. Я заняла своё место под лучом света и закрыла глаза, а взгляд Хавьера сосредоточился на моей коже.

Позже неторопливый ритм взмаха его кисти пропитал воздух — это был единственный звук в комнате. Мои мысли медленно текли мимо этого ужасного дня, мимо пустого будущего, пока неприветливый мистер Хейл незвано не возник у меня перед глазами. По мне пробежала дрожь, похожая на страх, необъяснимое влечение и подчинение единовременно. Это будет его картина. Я заняла себя фантазией о том, куда он её повесит. Возможно, не зная меня лично, его глаза будут прикованы ко мне в течение очень долгого времени. Благодаря манере Хавьера класть мазки, в это вполне можно было поверить.

Глава 4

Сестра

Тремя часами позже я стояла на кухне цвета лаванды и готовила ужин. Ланкаширское рагу 5было любимым блюдом Реаган. У неё был вечерний семинар, который должен был закончиться примерно к этому времени. Она дважды написала мне сообщение, интересуясь, как всё прошло, но я не хотела ей отвечать. Что я могу сказать в сообщении? Я втиснула маринованного ягненка в кастрюлю и приступила к нарезке овощей. Я следила исключительно за работой своих рук, не в силах взглянуть на другие поверхности в помещении, каждая из которой превращала эти окрашенные в сиренево-кремовые тона апартаменты в мой дом. Слёзы снова угрожали политься, и на этот раз я позволила им падать. Какой смысл их снова сдерживать?

Реаган ворвалась в дом двадцать минут спустя. Я услышала, как хлопнула дверь.

— Иза?

Она выскочила из-за угла, её яркие рыжие локоны развевались повсюду. Как только она увидела меня, её зелёные глаза широко распахнулись, а губы начали дрожать.

— Ох, дорогая, нет. Нет! Нет! Я не могу в это поверить. Они отказали? Как? Твой средний балл, твоя пищевая добавка, у тебя же даже нет ни одного штрафа за парковку! — Реаган так быстро тараторила, как будто я сама приняла такое решение.

— Я знаю, Рег. Но, пожалуйста, давай поговорим о чём-нибудь другом. Всё это уже не имеет значения.

— Это всё потому, что все они чёртовы придурки! — прокричала она, и я не смогла не рассмеяться.

Она любила всё британское и никогда не прекращала расстраиваться из-за моего Королевского английского, как она называла мою манеру говорить. Я пыталась ей объяснить, что была воспитана профессорами из Оксфорда, которые приравнивали сленг в английском языке к сере в природном газе: безопасна в малых дозах, но всё также зловонна. Но это никогда не останавливало её питать надежду, что однажды я заговорю, как Бриджит Джонс. Чего я никогда ей не рассказывала, так это то, что моё настоящее произношение напоминает мне о родителях, и с той минуты, как я села на самолет в Портленд, я старалась американизировать свою речь настолько, насколько это было возможно.

Все же, чтобы заставить её улыбнуться, я постаралась спародировать Бриджит.

— Ты права. Мудаки-извращенцы, вот кто они! — моему голосу не хватало убедительности.

Реаган посмотрела на меня со смесью беспокойства и сострадания. Я избегала встречи с её полными слёз зелёными глазами.

— Мы найдём способ, — она топнула своим резиновым сапогом "Хантер" 6об пол. — Должен быть способ. Я звоню папе, он выяснит это. Моя семья любит тебя.

Счастливая Реаган, у неё был отец, который всегда всё делал правильно. К сожалению, даже добрый мистер Старр не может сражаться со Службой Гражданства и Иммиграции США. Но я позволила ей тешить свою иллюзию. Нет причин для того, чтобы мы обе чувствовали себя несчастными. В это время она уже разговаривала по телефону, набирая максимальные обороты. Я попыталась максимально от этого отстраниться. Я знала все варианты, так же, как знала и периодическую таблицу. Но как бы я ни старалась, некоторые слова просочились через мою защиту.

— Да, неимоверно, я знаю... Нет, у неё никого такого нет, чтобы... Я не знаю... Ага, разузнай, папа... Минутку, я спрошу.

Она окликнула меня, взглянув поверх плеча.

— Иза, как думаешь, ты сможешь продать формулу своей добавки за один миллион?

Ах, да, об этом варианте я тоже знала. Если у меня есть припасённый миллион долларов, и если я вложу его в американскую экономику, они позволят мне остаться. Я фыркнула. Это способ для богатых купить всё, что они пожелают.

— Нет, Реаган, я не смогу, — я попыталась не показывать угнетённость в своём голосе. Она просто пытается мне помочь и не может принять "нет" за ответ.

По правде говоря, я рассматривала этот вариант. Если бы у меня было бы в запасе ещё шесть месяцев на окончание последней стадии испытаний, возможно, я смогла бы продать добавку. Легко усваиваемые белки, непрерывно выделяющие энергию при переваривании — это перспективное направление, особенно при использовании в целях гуманитарной помощи или в военное сфере. Но никто не будет даже интересоваться ею до тех пор, пока не закончены испытания. Не говоря уже о том, что эта добавка была мечтой моего отца, и, продав её, я буду чувствовать себя так, словно заново похоронила его, но только на этот раз заживо.

Реаган закончила разговор, на её лице отражалось упрямство.

— Не переживай. Мы что-нибудь придумаем.

Я попросту кивнула.

— Спасибо, Рег. И твоему папе тоже спасибо. Я не смогла бы продержаться так долго без тебя.