Эни Китинг - Тридцать ночей (ЛП)

— Ну, если вы хотите купить её у меня за миллион долларов за вычетом налогов, я продам вам её сегодня же, — предложила я, так как уже знала ответ.

Он усмехнулся.

— Миллион долларов за незавершенное изобретение? Это крайне высокая цена, учитывая тот факт, что я не имею никакого отношения к науке. Сказано не в обиду вашим достижениям, конечно же.

— Всё в порядке, мистер Хейл. А за какую цену вы готовы продать свою мечту?

Он перестал улыбаться.

— Я венчурный капиталист, мисс Сноу. У меня нет мечты. У меня есть цели.

Жизнь без грёз...

— Это звучит чересчур безопасно, мистер Хейл, — может быть мне тоже стоит придерживаться такой философии. Если бы я так жила, возможно, такое стечение обстоятельств не причиняло бы столько боли: — У вас есть ещё какие-нибудь вопросы, на которые я могла бы внести ясность? — я улыбнулась.

Дэниел улыбнулся в ответ.

— Я так не думаю, мисс Сноу. Ваши материалы довольно наглядны, и у меня есть этот полезный буклет, который я подробно изучу. Я благодарю вас за то, что нашли время на это, учитывая, что в данный момент вы завершаете свой последний год обучения здесь.

Я кивнула и перевела свой взгляд вниз на руки. Он и понятия не имел насколько точны были его слова.

Дэниел встал вместе с Дентоном. Мистер Хейл не вставал с места до тех пор, пока Дэниел не пожал мне руку и не направился с Дентоном в сторону двери. Напряжение в осанке мистера Хейла оставалось ощутимым. Я протянула ему руку, будучи наполовину напуганной, наполовину испытывая любопытство, ударит ли меня снова током. Что и произошло мгновенно, как только наши руки соприкоснулись.

— Спасибо вам за вашу поддержку факультета, мистер Хейл.

— Не за что, мисс Сноу. Я очень впечатлён вашим проектом, — любезно ответил он.

Внезапно я почувствовала головокружение от его похвалы, такое же чувство я испытывала когда получила свою самую первую пятерку. Я поблагодарила его, проклиная про себя чертов румянец, вновь появившийся на моих щеках. Мистер Хейл выглядел так, словно его это слегка забавляло, а затем он последним вышел из зала.

Я стояла, глядя ему вслед, даже когда за ним закрылась дверь. Какая прекрасная возможность проиллюстрировать, что я потеряю, нежели ниспослать мне невероятно красивого мужчину, который может запудрить мне мозги, всего лишь моргнув. Что-то теплое — словно уголек — нагревалось между моими легкими, как будто его электрический заряд был вложен туда. Я смотрела на свою кожу, как загипнотизированная. На ней не было никаких вещественных доказательств произошедших только что изменений, но что-то внутри казалось... новым.

Глава 8

La Virgen

Я устремилась через галерею "Фейн Арт" так быстро, как я могла. За несколько секунд, которые у меня ушли на то, чтобы прошмыгнуть через фойе, я заметила, что моей картины больше нет. Сама мысль о том, что она уже в доме мистера Хейла, заставила меня дважды споткнуться.

Хавьер, как всегда, находился в задней части галереи. Он безучастно смотрел в окно, но заметив меня, улыбнулся.

— Как прошла презентация? — спросил он, пока я переодевалась за ширмой.

— Раз уж меня не стошнило, значит всё прошло хорошо. И ты никогда не догадаешься для кого проводилась презентация. Для того же мужчины, который купил все твои картины, — я выглянула из-за ширмы, желая понаблюдать за его выражением лица. Он был изумлён.

— Тот же парень? Какое совпадение.

— Да, я знаю. Айден Хейл, — нелепо, но произнеся его имя вслух, я вздрогнула. — По-видимому, он главный спонсор Рида.

— Хмм, как тесен мир. Хорошо, что он понятия не имеет, кто является музой для всех его картин.

Впервые за несколько дней я рассмеялась. Только Хавьер мог назвать меня музой.

— Больше похожа на чучело, чем на музу, я полагаю. Ну да ладно. Это помогло тебе. Хотя я думаю, что ты должен просить у Фейна больше денег. Это грабительство, Хавьер.

Он фыркнул.

— Ага, а затем он сдаст меня ICE 11, как нелегала.

— Нет, он этого не сделает. Потому что тогда ты сможешь засвидетельствовать его мошенничество, — настаивала я, подавляя желание топнуть ногой.

Он никогда не согласится со мной в этом вопросе. В качестве его оправдания служило то, что иммиграционная и таможенная полиция была страхом, лежащим в основе большинства ночных кошмаров иммигрантов.

— Иза, пожалуйста, мы уже это обсуждали. Он может сделать это анонимно. И даже если он сделает это от своего настоящего имени, никто не поверит нелегалу вместо авторитетного художника.

— Конечно, поверят. Достаточно просто дать Фейну кисть и попросить его нарисовать улыбающееся лицо. Правда моментально всплывет наружу.

— Прекрати это, пожалуйста. У нас и так осталась мало времени, — голос Хавьера был приглушённым и звучал почти, как стаккато 12.

Я закрепила последнюю прищепку на своей простыне и вышла. Мне хотелось утешить его, но что можно было сказать на это? Кроме того, я не могла прикасаться к нему, когда была завернута в простыню.

Хавьер, колеблясь, отошёл к мольберту.

— Ну же, давай закончим эту картину. Я пробуду здесь всю ночь. Богатенький Хейл потребовал, чтобы она была доставлена ему в эти выходные, и Фейн сказал, что если он уличит меня на том, что я отлучился хотя бы в туалет, то не заплатит мне за неё. Грёбаный мудак. Между тем, представляешь, Хейл удвоил цену ради того, чтобы получить картину в ближайшее время? — Хавьер широко распахнул глаза.

— Нет, не совсем. Но это лишь доказывает насколько ты талантлив, Хавьер. Мне бы очень хотелось, чтобы был способ поведать миру о твоём таланте.

Хавьер фыркнул.

— Тебя не интересует, Иза, что он будет делать с этими картинами? Кто знает, какие ещё пафосники придут к нему домой, и заявят "да, у неё действительно красивая талия", или "как бы я хотел знать, кто она", или "как бы мне хотелось заглянуть чуть ниже"?

Я рассмеялась. Он самодовольно ухмыльнулся и взял свою палитру. Я сидела в своем обычном положении, пока он приступал к работе. Инстинктивно, словно отреагировав на внутреннюю команду, мой разум устремился назад к тому, как выглядел рот мистера Хейла, когда он попробовал мою конфету. Вспышка тепла прошла сквозь меня и мурашки поползли по моей голой коже. Я проигрывала в уме его образ, лишь бы удержать это ощущение немного дольше.

В конце концов, Хавьер позволил мне расслабиться.

— Ну, это последний раз, когда ты позируешь. Эскиз я сделал, так что тебе не придется оставаться здесь на всю ночь.

— Ты уверен? Я не возражаю.

— Нет необходимости в том, чтобы мы оба понапрасну не высыпались, Иза. У тебя нет шести ртов, которые нужно кормить.

Я могла бы. Они были и моими ртами. Сжав руки в кулаки, я стала мечтать о волшебной палочке. Родители Хавьера приехали сюда ради того, чтобы у него была лучшая жизнь. Но у него так никогда и не было своей собственной жизни. И его мечта о живописи всегда останется в пределах границ подпольной работы, в то время как она должна парить к высотам страсти и признания.