Лорен Лэндиш - Продана: по самой высокой цене

Ношение моей цепи и размышление об этом, вот что действительно означает для меня быть ее Хозяином

Глава 22

Катя

Я делаю шаг в комнату, наполненную паром, одетая в полупрозрачные одежды, мою кожу покалывает от внутреннего огня, разгорающегося внутри меня, мое тело на пределе. Я потная и грязная из-за ползания весь день на коленях, выполняя каждое желание моего Хозяина, и сейчас он приказал мне принять ванну и позволить ему вымыть меня. И если я буду хорошей, то он разрешит мне искупать его.

Я не мог быть более счастлива, чтобы угодить ему. Я жажду его сильных рук на моем теле, доставляющих мне удовольствие, я так сильно желаю этого. Он искушал меня весь день. Трудно даже думать о себе, как Рабе, когда я чувствую себя так, словно я избалованный домашний питомец Айзека. Это определенно не то, чего я ожидала, идя на эти отношения, но они мне чертовски нравятся. Такое ощущение, что я живу в фантазии.

Я его сексуальная игрушка, его котенок, его все. Но то, что он делает со мной, что приказывает мне выполнять, только заставляет меня чувствовать себя нужной и желанной.

Я замечаю слабо различимые шрамы на своем плече, и мысленно возвращаюсь к одной из моих тренировок, проходившей сегодня ранее, которая заставила меня ценить его еще больше.

— Я хочу, чтобы ты нарисовала свои шрамы, — сказал мне Айзек, когда я сидела на кожаной скамье для тренировок.

Он взял в руки чашу со взбитыми сливками и клубникой, стоявшую рядом и протянул мне. С чашей в левой руке он провел длинным стеблем с большой, свежей клубникой и окунул ее в крем.

— Открой, — приказал он мне. — Высунь свой язык.

Я сделала, как мне было сказано, и он прочертил линию вниз моего языка концом ягоды, а затем по губам, дразня меня.

— Ты будешь рисовать ими с кремом для меня, чтобы потом можно было слизать.

Он вытащил ягоду из уст моих, и я ответила, зная, как мне следует.

— Да, Хозяин.

Я научилась любить эти слова. Мне нравилось его радовать. Он делает все таким легким.

Я послушно взяла клубнику из его рук, и только тогда до меня действительно дошло, что он приказал мне делать. Я не знала, почему он хотел, чтобы я рисовала свои шрамы кремом и клубникой, но понимала, мне не следовало его спрашивать об этом. Все, что он требует меня сделать, только для моего блага.

Мою кожу покалывало под его взглядом, пока я осторожно опускала клубнику в чашу со сливками, и начала обводить мои шрамы медленно и обдуманно. Мои глаза следили за каждым моим движением в тройное зеркало над туалетным столиком, перед которым он поставил меня. Трельяж был из моей комнаты, а скамейка из его. Я начала со своей шеи, покрывая кремом все те уродливые следы, которые я так ненавидела, прежде чем перешла к ключице, а затем и к плечам.

Я помню, как я получила их. Как мой старый Хозяин приковал меня к постели и позволил себе отрываться на моей спине с помощью кнута. Иногда тот вспарывал кожу, но это не то, что оставило шрамы, то были кончики плетеных хвостов. В самом начале, когда я не была идеальной, он присоединил к наказанию девятихвосткой шипы. Они впивались в мою кожу, и когда он отступил… Я закрыла глаза, ненавидя память.

На секунду, закрыв глаза, я почувствовала сильную руку Айзека между своих ног, а его язык проходился вдоль моих шрамов, слизывая крем.

Я ахнула от удовольствия от переизбытка эмоций, наслаждаясь ощущением его теплого влажного рта, и мне пришлось бороться с желанием обнять его за шею и удержать на месте. Я знала, что могу только принять то, что он давал мне, и ничего более.

Он двинулся вверх по моей шее, снимая поцелуями крем, посасывая кожу на моей шее.

Айзек продолжал целовать и посасывать мою шею до тех пор, пока все сливки не были слизаны, и когда он отстранился, я едва что-либо соображала. Я никогда не испытывала такого, чтобы имеющуюся пищу буквально слизывали с моего тела, и это ощущение было невероятным. Места, где он облизывал меня, чувствовались живыми, покалывающими от сексуальной энергии его голодных губ и языка.

Боже, я чувствовала себя так хорошо.

— Хозяин, — выдохнула я, тяжело дыша, моя грудь вздымалась, а киска сжималась бесконтрольно. Серьезно, я почти кончила от этого.

— Еще. Пожалуйста.

Айзек ответил ухмылкой мне, и вытянулся передо мной.

— Будь осторожна в своих желаниях, котенок.

Я не была уверена, что он хотел этим сказать, пока он не отошел и не вернулся с чем-то жужжащим. Огромным чертовым вибратором. Усмехнувшись, он положил его на скамью так, что кончик его головки едва касался моего клитора и половых губ. Я мгновенно поежилась от ощущений, итак уже появившихся. Я так сильно желала кончить.

Шлепок!

Я закричала от боли и удовольствия, пронзивших мою задницу, когда Айзек отдернул хлыст, который взял со стороны скамейки.

— Ты не должна двигаться, — сказал он мне. — Оставайся неподвижной, пока вибратор дразнит твою киску, и единственное, что я хочу видеть – это движение твоей руки, пока ты покрываешь свои шрамы взбитыми сливками. Понятно?

У меня перехватило дыхание от желания возразить. Мне нужно было кончить так сильно. Я была так возбуждена, просто нереально. Но я сделала, как он велел.

— Да, Хозяин, — ответила я.

Сессия продолжалась еще час, и я была высечена еще несколько раз за движение, но каждый раз, когда я не шевелилась, Айзек награждал меня своим ртом и некоторым удовольствием, вылизывая и очищая мои шрамы. К тому времени, как все закончилось, я научилась быть абсолютно неподвижной, и была вознаграждена одним из самых сильных оргазмов, которые подарил мне Айзек.

Мои глаза возвращаются обратно к зеркалу, к шрамам на моем теле. Рубцы, о которых теперь я вспоминаю иначе. Мое сердце сжимается у меня в груди. Это не то, что я думала, будет происходить. Это гораздо большее. Представление Айзека заставляет чувствовать меня раскрепощено.

Мое прошлое теряет контроль надо мной. И все это благодаря Айзеку.

Словно вызванный моими мыслями ужас, постоянно преследующий меня, один из повторяющихся образов, который жестоко вырвал меня из моего безмятежного состояния, державший меня заложником моего прошлого в течение многих лет, неожиданно набирает силу в моем сознании.

Я могу видеть перед собой тошнотворную улыбку моего старого Хозяина, когда он бьет меня, радуясь извращенному удовольствию, которое доставляет ему моя боль. Я наблюдаю сцену так, будто нахожусь вне своего тела, и вижу себя съежившейся в углу, пока он бьет меня снова и снова тыльной стороной руки по щекам, разбив мне губу, и мой рот наполняется металлическим привкусом крови. Бессознательно я поднимаю руку к своему лицу, касаясь того место, где он ударил меня.