Лорен Лэндиш - Продана: по самой высокой цене

Но я не чувствую боли. Ушибов нет.

— Это не реально, — говорю я себе уверенно, шокированная, что я в незначительной степени затронута этим ужасным образом, оставшимся теперь только в воспоминаниях.

***

— Ты нуждаешься в ванной, котенок, — говорит Айзек, выводя меня из задумчивости.

Я резко втягиваю воздух, когда вижу, что он стоит перед прекрасной ванной окутанный паром, рубашка расстегнута и помята, его черные брюки не могут скрыть огромную выпуклость. Мои соски затвердели, рот заполнен слюной, киска сжимается от необходимости, пока я думаю о том, как он скоро будет меня сам отмывать, его горячие руки блуждают по каждому сантиметру моего тела. Я хочу его. Я хочу его.

— Да, хозяин, — говорю я послушно, ощущая тепло, затягивающее меня в желание.

Я чувствую себя настолько в безопасности в присутствие Айзека. Я не могла бы просить лучшего Хозяина для себя. Но у меня начинает немного кружится голова от пара. Сегодня был такой длинный день, и я устала. Теплая, паровая ванна дает мне надежду, что она поможет мне расслабиться.

Айзек показывает мне на халат.

— Сними его.

Я делаю, как он мне велит, позволяя розовой ткани соскользнуть с моих плеч и упасть на пол. Я не пропускаю вспышку желания в глазах Айзека, когда он изучает мое голое тело, мои затвердевшие соски, по моей коже бегут мурашки, а цепочка прикреплена к моему клитору. Точно так, как ему нравится.

Его глаза горят, он подходит ко мне и кладет руку мне на живот, прослеживая свое имя, написанное им на мне, прежде чем снять цепочку с моей шеи, а затем отстегивая другой ее конец с моего клитора. Это действие заставляет мою спину напрячься и посылает резкий импульс к моему нежному пульсирующему клитору. Моя голова откидывается на спину, и он захватывает мои волосы в кулак у основания моей шеи.

— Хорошая девочка, котенок, — шепчет он, целуя мою открытую шею, и отпускает меня.

Я смотрю на свой живот, где написано его имя, испытывая чувство гордости. Каждый день он пишет свое имя на мне, напоминая, что я принадлежу ему,… но мне так сильно хочется спросить, могу ли я написать свое имя на нем. Но не могу, боюсь, что это может рассердить его.

Он, вероятно, позволит мне, если я попрошу, говорю я себе. Так как я так сильно желаю порадовать его, ведь мое счастье важно для него. Сейчас это для меня очевидно.

— Сними свой браслет, котенок, — приказывает Айзек, стоя рядом, его голос жесткий, глаза смотрят на меня с вожделением.

Он никогда не прикасается к щиколотке. Это по-настоящему только мое. И до сих пор браслет помогал мне ночами. Вес имитирует кандалы. Но то, как Айзек смотрит на него, от этого мне становится как-то не по себе.

Я быстро нагибаюсь и снимаю его для принятия душа. Так же, как я делала это каждый день.

Я знаю, где на нем застежки, и прислоняюсь к стене, все еще чувствуя себя обессиленной и слабой от событий сегодняшнего дня, и расстегиваю первый, а затем второй замок.

Мое сердце останавливается, когда металл перестает сковывать мою лодыжку.

Так же, как и раньше.

«Я всегда буду твоим Хозяином», — слышу я его голос, и перед глазами возникает жестокое, улыбающееся лицо. Мое сердце начинает бешено биться, и комната начинает вращаться вокруг меня. О, Боже мой. Не здесь. Не сейчас. Я чувствую, что меня сейчас стошнит, на грудь давит сокрушительный вес, и все мое тело начинает трясти. Твою мать. Я не могу вдохнуть, сердце вырывается из груди, мое зрение начинает сужаться до крошечной точки.

Я не могу дышать. Мои пальцы сжимают ногу, но я не чувствую стразы Swarovski, вместо этого я ощущаю грубый чугун. Я прислоняюсь к стене роскошной ванной комнатой, но это не то место, где я нахожусь. Я там, где жесткие, бетонные стены небольшой комнатушки, где он держал меня.

Он мертв. Мой Хозяин мертв. Я чувствую в своей руке ключ, ощущаю, как оковы падают на землю с громким лязгом.

Разве они не слышат? Мое сердце бьется быстрее. Что я натворила? Страх сковывает меня. Я должна бежать. Мне надо бежать. Они не смогут найти меня. Я не могу позволить этому случиться.

Металл выпадает из моих рук, когда я прикрываю рот и чувствую себя парализованной, зная, что если не смогу сбежать, то они убьют меня. Медленно, мучительно, столько, сколько им понадобится удовлетворить свое удовольствие.

По мере того как я устремляюсь навстречу к полу, последнее, что я вижу, как все размывается у меня перед глазами, и слышу глубокий голос, кричащий: «Котенок!».

Глава 23

Айзек

Твою мать! Мои пальцы впиваются в талию Кати, когда ее колени подкашиваются, и она чуть не опрокидывается вперед. Я видел все происходящее, словно в замедленной съемке. Я ждал чего-то подобного, связанного с браслетом на щиколотке, но не думал, что это будет происходить таким образом.

— Котенок!

Я удерживаю ее рядом с собой, поддерживая в вертикальном положении, в то время как ее ногти впиваются мне в кожу. Дерьмо! Я скрежещу зубами, пока ее ногти царапают мою руку. Мое сердце закручивается в груди так сильно, будто его завернули в колючую проволоку. Боль невыносима.

Я ненавижу это. Я никогда не думал, что будет такой результат.

— Катя, я здесь, — зову я ее, удерживая подле себя, но она не слышит.

Она не здесь, не со мной. Она далеко и попала в ад, который должен был погибнуть в огне, и остаться в ее прошлом, где ему самое место.

Она кричит, ее глаза открыты, но Катя не видит, что перед ней. Я укачиваю ее, обхватываю ее лицо, заставляя взглянуть на меня.

— Посмотри на меня!

Но она не слышит. Катя борется со мной, пытаясь отстраниться, и царапается, стараясь сбежать.

Она у него.

Ее бывшего Хозяина. Я хочу выплюнуть это слово.

Он не должен. Он мертв. Я не позволю им иметь этот контроль над ней. Она — моя!

Я толкаю ее спиной к стене и удерживаю своим предплечьем ее подбородок, уберегая себя от ее укусов. Сжимаю ее запястья над головой, мое бедро находится напротив ее, я утихомирю ее.

— Ты думаешь только обо мне, когда ты со мной, — приказываю я ей, толкая свои бедра между ее ног и прижимая ее плотно к стене.

Она хнычет, и ее глаза, наконец, останавливаются на мне.

— Ты принадлежишь мне. Никому другому.

Ее тело напрягается, в то время как зрачки расширяются, и в глазах промелькивает вспышка узнавания. Мой котенок. Останься со мной. Только моя.

Я врезаюсь своими губами в ее, медленно опуская свою руку, и она реагирует. Ее губы раскрываются, и она снова борется со мной, но только для того, чтобы удержать меня.

Удерживает и целует меня с такой страстью, что заставляет свое сердце биться так сильно, что клянусь, я слышу его даже за шумом собственной крови, пульсирующей в ушах.

— Только моя

— Только твоя.

— Кому ты принадлежишь? — спрашиваю я ее, проталкивая свою руку между ее бедер и начиная тереть ее клитор.