Эбби Глайнс - Как память

Элай кивнул в знак согласия.

— Мы можем обратиться за помощью к Холланд? — Бедная Холланд вынуждена минимум раз в неделю вытаскивать свою сестру-близнеца из неприятностей. Мне неприятно поступать с ней таким образом, но другого выхода просто нет.

— Да, я позвоню ей, — сказала я.

Казалось, оба парня были довольны этим. Я оставила их, чтобы вернуться к столику, где в сумочке лежит мой телефон. Я очень сильно старалась не смотреть на Нейта, пока шла по проходу. В итоге я не выдержала и позволила своему взгляду скользнуть туда, где он сидел, но его не было. И хотя я почувствовала себя расстроенной, что глупо, я знала, это к лучшему. Я не нуждаюсь в дополнительном соблазне.

Я могла пригласить Нейта за наш столик, чтобы он не был один. Но тогда бы все разговаривались, и он бы вспомнил, а моему смущению не было бы предела. То, что он забыл меня, забыл наше лето, является тем, что я предпочитаю сохранить в тайне.

— Твой парень ушёл! — крикнула Саффрон ещё до того, как я успела подойти к столу.

Я проигнорировала её. Что я ещё могла сделать?

— Он ушёл отсюда, выглядя как секс на грёбаной палочке, — добавила она.

— Почему она называет его твоим парнем? Ты же не рассказывала ей о том лете, не так ли?

Я резко огрызнулась на Элая:

— Конечно, нет. Она хотела подкатить к нему и поэтому спросила меня, кто он. Я сказала, что он жених моего босса и что мужчина очень даже занят.

Элай кивнул, но не выглядел довольным. Я переехала из родительского дома. Мне не нужно, чтобы Элай опекал меня и беспокоился обо мне, как это делали они. И он определённо знает об этом.

— Элай, прекращай хмуриться. Это было давным-давно. Я уже обо всём забыла. Кроме того, хоть раз в жизни я хочу, чтобы со мной обращались как с взрослым и самостоятельным человеком. Ты можешь, пожалуйста, сделать это для меня?

— Да, я знаю, что это ДР, — сказал он.

ДР означало до рака. Таким образом мы маркировали мою болезнь. ДР, ВР и ПР. До, во время и после.

— Отлично, — ответила я. Мы оба знали, всё, что является ДР, из другой жизни и эры. Той, где мы не знали страха и боли, а если и знали то лишь временно. Мой рак сжёг наш идеальный мирок и показал нам, что жизнь хрупка.

Я здесь, как и обещал. Я просто пока не вышел из своего внедорожника. Я внутренне настраивал себя. Что было смешно, учитывая нашу историю. Она была лишь кем-то из моего детства. Той, которую я типа не помню, что объясняло, почему я сижу в своём автомобиле.

— Это высший уровень трусости, — сказал я себе.

Я разочарованно встряхнул головой, вышел из машины и направился к двери. К чёрному входу. Не к центральному. У Блисс есть вопросы относительно поставки. Я отвечу на них и уйду. Список вещей, которые я должен сделать, длинной в полторы мили [4] 2,5 километра. или больше, но я не могу оставаться там, рядом с Блисс. Наедине, где я могу видеть её и чувствовать её запах.

Октавия не будет рада, если вернётся, а её дерьмо не будет сделано. Я должен сегодня остаться и всё доделать. Перестать быть мудаком и прятаться. Она ничего не сказала о том лете. Может, она тоже забыла меня? Ложь. Я лгу сам себе. Как и я, Блисс помнит. Я видел это по её лицу в тот момент, когда наши взгляды встретились. Словно мы по-прежнему там. Словно мы молодые, счастливые и понимающие. Понимающие, что никогда не забудем этого.

Открыв заднюю дверь, я вошёл внутрь и встал как вкопанный, когда увидел попку Блисс. Зависшую в воздухе. Она хороша. Без преувеличений. Это шикарная попка, и я получаю наслаждение от её вида. Шорты задрались и идеально обтянули её шикарную задницу. Проклятье.

Затем она начала трясти этой попкой, продолжая находиться в согнутом состоянии. Вероятно, она слышала, как я зашёл внутрь. Она из-за этого попросила меня встретиться с ней? Чтобы потрясти передо мной своей задницей? Это не было ужасным планом. В данный момент это работает на неё.

— Shake it off, shake it off! — она пела довольно громко и, должен сказать, не фальшивила. Затем она выпрямилась и ещё немного потрясла попкой. В этот раз присоединились её бедра, и она сделала движения руками. Это было мило. Соответствовало движению её бедер. Блисс Йорк танцует и, почти уверен, понятия не имеет, что здесь зритель.

Она начала петь новую строчку, добавляя движения, пока распаковывала коробку. Порядочность требовала дать ей знать, что я здесь и не наслаждаюсь происходящим. Что было бы очередной чёртовой ложью. Думаю, на ней наушники, я не слышал слов, только музыку. Я не был порядочным. Я позволил двери позади меня с грохотом захлопнуться. Это не заставило её подпрыгнуть, так что я прислонился к стене, скрестив руки, и продолжил наблюдать. В конце концов, она обернётся и увидит меня. Блисс засмущается. Это не понравилось бы хорошему парню. Что же касается меня… однажды она была моей. Семь лет назад она разбила моё юное сердце. С таким же успехом я могу заставить её краснеть и смущаться. Кроме того, она подарит мне очень приятные воспоминания, те, которые я никогда не забуду.

Вероятно, песня «Shake It Off» закончилась. Внезапно она запела «Baby, This Is What You Came For». Я узнал песню. Я был впечатлён её исполнением песни Рианны.

Хотя ей не удалось пропеть всю песню. Она остановилась в тот момент, когда подняла руки, кружась, и издала визг, увидев меня, стоящего там. Я не двигался. Просто улыбался. Затем медленно зааплодировал.

Она выдернула белый шнур своих наушников. Как и ожидалось, её лицо стало пунцово-красным, и я почувствовал долю вины. Но чёрт, на это было весело смотреть. Я мог смириться с тем, что был мудаком. Мне нравится видеть Блисс такой.

На мгновение она стала той девочкой, которую я помнил. Той, которая украсила то лето. А сейчас женщина, в которую превратилась Блисс, лишилась дара речи.

— Я надеялся ты дойдёшь до самой лучшей части песни. Думаю, ты поёшь её лучше, чем она. Определённо ты могла бы заставить её побеспокоиться о её гонорарах.

Я подразнил её, чтобы она засмеялась. Это сработало, она сжала губы и громко захихикала.

— Как долго ты здесь стоишь?

— Достаточно долго, чтобы увидеть твой репертуар, состоящий из шевеления попкой, тряской бёдер и впечатляющего танца шимми [5] Американский общественный бальный танец 1910-20-х годов в характере Регтайма. Характерная фигура танца представляет собой извивающееся движение телом, как будто танцующий пытается сбросить с себя застёгнутую рубашку. , о существовании которого я и понятия не имел.

И она снова засмеялась и закрыла лицо обеими руками, пряча своё смущение.

— О боже!

— Я чёртовски сильно развлёкся.

Она покачала головой. Я подождал, пока она наконец-то не опустила руки и не улыбнулась огромной улыбкой Блисс Йорк. Это был удар ниже пояса. Словно не прошло столько времени и ей по-прежнему пятнадцать. Та же улыбка — настоящая, полная жизни. Возвращаясь назад, это то, что я обожал больше всего, Блисс наслаждалась абсолютно всем. Она во всех находила хорошее. Без ревности, зависти или другого негативного дерьма, которое я обычно слышал от девчонок своего возраста. Она так не поступала, в ней не было злости и подлости.