Холден Ким - Гас (ЛП)

— Извини, они не холодные, Опти. Я не планировал навещать тебя сегодня, поэтому не успел подготовиться, подруга. Придется довольствоваться тем, что есть, — поддразниваю я ее.

Позади меня раздается смех Ма.

— Она любила есть их холодными. А я и забыла об этом.

Я усаживаюсь на одеяло, вручаю Ма батончик и разворачиваю еще один себе.

— Да, любила. Она была до ужаса привередлива, когда дело касалось кофе и шоколада. Кофе должен быть черным, а шоколад холодным.

Ма снова смеется, а потом мы молча едим. Тишина — это прекрасно.

Покончив с батончиками, мы обмениваемся историями о Грейс и Опти. Они были нашей семьей. Мы все делали вместе. Поэтому нам есть о чем рассказать.

Солнце уже высоко, когда мы с Ма принимаем решение, что пора уходить. Мы отлично провели время. Было спокойно и тепло, а на ярко-голубом небе светило солнце. Ма опускается на колени и с любовью гладит надгробия, касаясь пальцами их имен. Нежность и обожание на ее лице и в касаниях так прекрасны. Их нельзя описать словами. Они — напоминание о том, на что способно человеческое сердце. Ма говорит им быть хорошими девочками. Говорит, что любит их. Обнимает их. Прощается с ними. У меня такое чувство, что она делает это каждую неделю. Это ритуал. Искренний и нежный.

Дождавшись, когда Ма уйдет к машине, я сворачиваю одеяло и сажусь на корточки перед надгробием Грейси. Наклонившись, целую его. Я всегда целовал их в лоб, поэтому это кажется символическим.

— До свидания, Грейси. Позаботься о своей сестре за меня. Хорошо, подруга? Я люблю тебя.

Потом поворачиваюсь к надгробию Опти, целую его и смотрю на ее имя. Кейт Седжвик. Для меня в этом имени столько силы: вдохновляющей, ободряющей, заслуживающей уважения. Это имя, которое всегда ассоциировалось у меня с храбростью. Имя, которое всегда было символом того, что в жизни возможно все. Имя, которое несло в себе безграничную любовь, доброту и великодушие.

— С днем рождения, Опти. Надеюсь, ты планируешь круто оторваться сегодня. В этот важный день я не ожидаю от тебя ничего меньшего. Не хочу давить, но тебе лучше постараться и зажечь по полной. — На секунду я замолкаю. Не потому, что разговаривать с ней кажется мне странным, а потому что не хочу уходить. — Я скучаю по тебе, подруга. Я так сильно скучаю. — Погладив надгробие, я оборачиваюсь и смотрю на Ма. Она терпеливо ждет меня возле машины. И будет ждать столько, сколько понадобиться. — Я люблю тебя Опти. И всегда буду любить. Покойся с миром.

* * *

Приехав домой, я сразу же звоню Франко. Он поднимает трубку на втором гудке.

— Недоумок? — Его голос звучит обеспокоенно. И вопросительно. Он знает, какой сегодня день.

— Namaste[10], дебилоид. Эй, сделай мне одолжение.

— Все, что хочешь. — Он уже согласен. В этом и есть преимущество настоящих друзей — они всегда рядом: и в горе, и в радости.

— Я хочу попасть к твоему брату сегодня. Можешь организовать это?

— Хочешь сделать тату? — удивленно спрашивает он. Все тело Франко выше талии покрыто татуировками, мое же — чистый лист. Я всегда думал, что так оно и останется, но после сегодняшнего утра знаю, что это невозможно.

— Ага.

— Большую? Джулиан должен рассчитать, сколько времени ему потребуется. Обычно он не работает по субботам.

— Маленькую. Три слова, — отвечаю я. — Это все, что ему нужно знать.

— Понял. Я позвоню ему и свяжусь с тобой через несколько минут. — Он настолько впечатлен, что вешает трубку, даже не попрощавшись.

Через пять минут раздается звонок телефона. Мы обходимся без обычного приветствия и переходим прямиком к делу.

— Ну?

— Заеду за тобой через пятнадцать минут. Джулиан встретит нас в салоне.

— Отлично. Буду ждать.

Я выхожу на улицу, чтобы покурить до приезда Франко. Он не разрешит дымить в своей машине, поэтому это нужно сделать сейчас. Когда Франко припарковывается возле дома, его лицо сияет от радости, возбуждения, любопытства и даже немного от гордости. Я залезаю в салон, и он хлопает меня по плечу.

— Не могу поверить в это. Сладкая попка прогнулась! А я думал, что ты до ужаса боишься иголок?

Сглатываю ком в горле, и меня начинает мутить. Я, черт возьми, ненавижу иголки.

— Не напоминай мне. — А потом до меня доносится музыка, которая играет по радио. — Заткнись и дай послушать. Это новый альбом?

— Да. "Sunset Sons" — это нечто. Согласен?

— Они убийственны, чувак. — Мы слушаем их всю дорогу до тату салона его брата, который находится в двадцати минутах езды от моего дома. Этого достаточно, чтобы хорошенько подумать и начать паниковать.

Когда мы останавливаемся возле салона, мое волнение достигает запредельных высот. Я захожу в него в невменяемом состоянии, но все также нацелен сделать то, что собирался.

Нас приветствует Джулиан — мега талантливый тату мастер и просто классный чувак. Он протягивает мне руку, а когда я беру ее, обнимает и дважды хлопает меня по спине.

— Как дела, Гас? Давно не виделись.

Он расслаблен и в хорошем настроении.

Я — нет. Поэтому просто киваю.

— Рад увидеться, чувак. Слушай, не хочу торопить тебя, но не могли бы мы поскорее покончить с этим пока я не оставил свой завтрак у тебя на полу?

Они с Франко смеются, а потом он усаживается в кресло и берет в руку карандаш и бумагу.

— Что ты хочешь, здоровяк? — Джулиан всегда называет меня так, потому что короче на целых восемь футов. И худее. Скажем так, он просто более мелкая версия Франко. У него по-детски пухлое лицо, что делает его моложе даже, несмотря на то, что он старше Франко на два года.

Показав на внутреннюю часть правой руки, я описываю то, как представляю себе тату.

Краем глаза замечаю улыбку на лице Франко, а потом он хлопает меня по руке.

— Я так и знал.

— Я хочу, чтобы она была простая, но в тоже время крутая. Понимаешь? И черная.

Джулиан кивает, сразу же начиная делать набросок.

По мере того, как буквы оживают, моя улыбка становится все шире. Он понял. Несмотря на мягкие линии, надпись выглядит по-мужски дерзкой.

— Спасибо, чувак. То, что я хотел.

Франко, не отставая ни на шаг, следует за мной к рабочему месту Джулиана. Мне хочется развернуться и сказать ему отстать, или, на крайний случай, врезать. Он делает это специально, я знаю. Франко пытается вывести меня из себя, потому что понимает, что я нервничаю. Ладно, признаюсь — я в ужасе.

Крепко зажмуриваю глаза, пока Джулиан обеззараживает и подготавливает мою руку и открываю их лишь после того, как он наносит трафарет. Он просит меня посмотреть рисунок перед тем, как начать наносить пигмент.

Выглядит круто, но все, что я могу — это просто кивнуть. Если открою рот, то меня вырвет.

Когда он включает тату-машинку, я снова закрываю глаза.

— Хочешь, я подержу тебя за руку? — смешным писклявым голосом спрашивает Франко.