Портиа да Коста - Незнакомец

– В другой комнате должны быть танцы, – заметила Клодия, пригубив легкое белое вино, которое подавали вместе с напитками покрепче.

Пол склонил голову набок, затем кивнул, уловив звуки музыки. Судя по всему, играл большой оркестр.

– Кто бы я ни был и что бы ни умел, я определенно не Фред Астер, – сказал он, слегка пожав плечами.

– Ну, не знаю, – ответила Клодия, сделав глоток. – У тебя легкая поступь, и ты очень грациозен для мужчины. – Она придвинулась ближе. – И мы оба знаем, что у тебя просто сказочное чувство ритма.

– Теперь вы ведете себя неприлично, миссис Марвуд, – игриво пробормотал он, подняв бокал в безмолвном тосте.

Клодия наградила его осуждающим взглядом, хотя догадывалась, что маска несколько подпортила эффект.

– Возьмем что-нибудь поесть? – предложила она, кивнув на почти римское изобилие буфета.

– Отличная мысль, – отозвался Пол и, отставив свой бокал, забрал другой из рук Клодии. – Тебе надо поднабраться сил для того, что я сегодня намерен с тобой сделать!

Взяв за локоть, он повел ее к буфету.

Все блюда были великолепно сервированы и, без сомнения, столь же бесподобны на вкус, но после последнего замечания Пола у Клодии пропал аппетит. По телу пробегала нервная дрожь, внизу живота тянуло, и она куда больше хотела его, чем икру и канапе. Но для виду все же попробовала парочку деликатесов.

Она ела, остро сознавая близость Пола и с интересом оглядывая собравшихся: где же Беатрис?

А сколько там было самых разных костюмов! Некоторые сногсшибательно красивые и сложные, явно взятые напрокат, другие, по-видимому, самодельные, но тоже весьма впечатляющие. Клодия увидела нескольких Робин Гудов и раджей, индейцев и астронавтов, но, к облегчению, не заметила ни одного наряда, похожего на их с Полом. Откусив от перепелиного яйца, Клодия повернулась, чтоб сказать ему об этом.

И застыла, обнаружив, что он пристально наблюдает за ней, не сводя глаз с ее рта. Окончательно лишившись аппетита, она быстро проглотила еду и отставила тарелку.

– И на что это ты так смотришь?

Вопрос был риторическим, потому что его лицо прекрасно передавало то, что было у него на уме. Пол, конечно, думал об ином применении ее губ, которое она недавно столь эффектно продемонстрировала.

– Ты была неподражаема, – тихо сказал он, потом тоже отставил тарелку, взял Клодию за руку и повел к открытой стеклянной двери, выходившей в длинный и широкий внутренний двор. – Мне еще никто так офигенно не отсасывал, – выдохнул он ей в ухо.

Они вышли в освежающую прохладу и тишину сада и парка. По дворику прогуливалось несколько гостей, но их было куда меньше, чем тех, кто веселился в доме.

– А, значит, ты помнишь, что тебе отсасывали? – спросила она тоже вполголоса, возбуждаясь от грубых слов не меньше, чем когда слышала их из уст Пола.

– Ничего конкретного, – промурлыкал он и, положив руку ей на талию или чуть ниже, повел к балюстраде, обращенной в сторону классического парка с фигурно подстриженными кустами и расположенного за ним лабиринта, – но твой ротик, дорогая, я буду помнить до самой смерти. – Он сжал ее сквозь тонкую ткань платья и нижней юбки, и этот жест был полон обещания. – В сущности, это будет последнее, о чем я подумаю, прежде чем испустить дух.

– Ужасно, – осуждающе проворчала Клодия, стараясь скрыть, что ее тронуло это безумное заявление.

– Нет, всего-навсего здравый смысл. Не знаю, верю ли я в загробную жизнь, но, по крайней мере, мои последние мысли будут божественными.

Настойчивая ладонь скользнула ниже, пальцы аккуратно нырнули в ложбинку.

– Я хочу наблюдать за твоим лицом, когда подарю тебе оргазм, – тихо и отчетливо проговорил он, щупая сзади, – и чем быстрее, тем лучше, или, клянусь, сойду с ума.

От восхитительного предвкушения голова пошла кругом. Ей хотелось того же, и она горела таким же нетерпением. Плоть ее пылала и трепетала, требуя его. Тихий стон острого желания и наслаждения сорвался с губ.

– Пойдем туда, – хрипло пробормотал он и, еще раз грубо стиснув ее, почти потащил вдоль патио к ступенькам. От лестницы в разные стороны расходились посыпанные гравием дорожки, ведшие через причудливо подстриженные кусты к входу в лабиринт.

Скоро у них под ногами уже хрустел гравий, а дорожка вилась вдоль и между гигантских птиц, геральдических зверей и каких-то абстрактных форм. Пол тащил ее быстро, не давая споткнуться, и хотя Клодии страшно было даже подумать, что мелкие камешки сделают с атласными подошвами туфелек, по большому счету ей было наплевать. Значение имел только зов страсти.

Лабиринт для прогулок освещали витиеватые электрические фонари, но после нескольких поворотов они отыскали каменную скамейку в укромном темном уголке. Пока шла борьба с юбками, лицо Пола оставалось напряженным и непроницаемым, но хотя руки дрожали, он в считаные секунды поднял платье ей на талию.

– Встань коленями на скамейку, – скомандовал он низким хриплым голосом. – Я хочу видеть твой зад. Хочу дотронуться до тебя.

Бросив сумочку и веер, Клодия руками приподняла край платья, потом, держа его одной рукой, повернулась и забралась на скамейку. Оголенная до тонких панталон, она чувствовала себя слабой и уязвимой. Более того, ей внезапно вспомнились обещания и угрозы, которыми они обменялись в поле. Уговор, который они еще не выполнили.

«Время и место неподходящее», – размышляла она, ожидая, когда Пол стащит объемистую нижнюю юбку, надетую под платье. Более неуместных обстоятельств и придумать нельзя.

И все же она этого хотела. Воображала себя героиней старинного мрачного романа, которая ждет, когда ее господин и повелитель осуществит свой нечестивый замысел: воспользуется священным правом взять ее силой, каким бы болезненным и унизительным это ни было.

– И ты знаешь, чего хочу я, так ведь? – тихо пробормотала она, слыша шаги и голоса других гостей, прогуливавшихся поблизости, по соседним дорожкам лабиринта.

– Конечно, – выдохнул он ей в затылок, кончиком пальца коснувшись ануса сквозь тонкую ткань ее штанишек. – Это мы тоже снимем, да?

Клодия ощутила трепет неизбежности и острого томления. Голос, предназначенный только для ее ушей, звучал тихо, но грозно, с нотками настоящего господства. Он владел не только ею, но и собой. Руки, стаскивавшие панталоны, действовали ловко и уверенно.

– Наклонись вперед. Раздвинь ноги, – все так же тихо приказал он, помня о других гостях неподалеку. – Я хочу видеть все, что у тебя есть, прежде чем возьму.

Путаясь в множестве нижних юбок и в мешковатых панталонах, Клодия тем не менее подчинилась ему, расставив ноги и приняв неуклюжую позу.

– Великолепно, – промурлыкал он, пробежав раскрытыми ладонями по бедрам и ягодицам, потом чуть-чуть надавил сверху. Подчиняясь безмолвному требованию, она почувствовала, как по тонким шелковым чулкам побежали «стрелки».