Портиа да Коста - Незнакомец

И Клодия обнаружила, что несмотря на столь возмутительное поведение, она находит Сашу Д’Эронвилля крайне привлекательным. Он принадлежал именно к тому типу мужчин, которые ей нравились. В холодных, резких чертах лица, наполовину скрытых маской, читалась сила, а гибкое тело в черных бриджах и атласном жилете выглядело внушительно. Белый напудренный парик отсутствовал, но густые серебристо-белые волосы были зачесаны назад, как львиная грива.

«Он как Пол в те минуты, когда уходит в себя и становится не от мира сего», – подумала Клодия, когда они подошли ближе, целиком и полностью сосредоточенный и отстраненный от происходившего вокруг. Сосредоточенность графа на выполняемой им работе – и девушке – напомнила Клодии ее гостя в те минуты, когда он трудился над расчетами. Поразительно, насколько может возбуждать такая отстраненность!

Но едва только она определила графа Д’Эронвилля как холодного и отчужденного, он поднял глаза и послал ей сдержанную, но крайне привлекательную улыбку.

– Мадам Марвуд, – произнес хозяин, демонстрируя ровные белые зубы. Рука его при этом не прекращала неумолимую работу. – Очень рад познакомиться с вами. Я бы встал, но, как вы сами видите, работа с Алексой еще далеко не закончена.

Вместо рукопожатия он кивнул посеребренной головой.

Насколько Клодия знала, Д’Эронвиллем они никогда прежде не встречались, но, по всей видимости, Беатрис что-то рассказывала о ней хозяину вечеринки.

– Месье граф, – отозвалась она настолько любезно, насколько смогла в данной ситуации, учитывая распростертую между ними голую женщину, – разрешите представить вам моего друга мистера Пола Бича… который гостит сейчас у меня.

Два джентльмена приветствовали друг друга. Д’Эронвилль держался несколько настороженно, хотя трудно было понять, обычная ли это для него манера. Пол, с другой стороны, принял роль защитника, словно почувствовал интерес Клодии к знатному французу. И еще его совершенно очевидно интересовала и заводила извивавшаяся Алекса и ее красный горящий зад.

Д’Эронвилль это заметил.

– Прошу вас, мой друг, наслаждайтесь представлением, – любезно предложил он, не прекращая равномерных неумолимых шлепков. – Возможно, вы пожелаете занять мое место, когда у меня устанет рука? Порой свежая рука – как раз то, что нужно.

«Нужно для чего?» – подумала Клодия, невольно ставя себя в положение девушки. Алекса, облаченная в костюм кошки там, у дверей, показалась ей красивой и живой, но сейчас, нагая, с красным от шлепков задом и блестящей промежностью, юная брюнетка, бесспорно, была соблазнительной.

А кем бы ей хотелось быть: Алексой или тем, кто ее наказывает? Клодия ощутила сильное желание самой отшлепать девушку; однако мысль о том, чтобы подвергнуться такому наказанию, наполняла ее горячим вожделением.

Ей вдруг захотелось сбежать куда-нибудь, чтобы Пол перебросил ее через колено и отшлепал по голому заду. Она повернулась к своему спутнику и обнаружила, что зрелище и его не оставило равнодушным. Серая бархатная маска ничуть не скрывала выражения похоти на бледном узком лице. Она почти видела, как подергиваются тонкие пальцы.

Что, интересно, она почувствует, если Пол примет предложение Д’Эронвилля? Позволит ему отшлепать Алексу? Или наберется смелости и заживет полной жизнью – за себя и своего дорогого покойного мужа?

Сможет ли она обнажить ягодицы и подставить их под крепкую руку Пола?

В конце концов, наказание было делом частным и, как она подозревала, гораздо менее суровым, чем то, что постигло Алексу.

Клодия пошевелилась на плече у Пола, и он взял ее руку. Они возвращались домой в той же роскошной машине, которая доставила их на вечеринку.

Оглядываясь на события вечера, Клодия не уставала удивляться. Наблюдать, как шлепают Алексу, было весьма поучительно, однако виртуозное представление оказалось только началом. Красивая брюнетка стала лишь первой из многих добровольных жертв графа Д’Эронвилля. И Клодия снова и снова испытывала соблазн вступить в их ряды.

Понаблюдав, как Алекса и прочие получают сладчайшее благословение, дабы унять жжение после выписанного им «лекарства», Клодия и Пол удалились в сопровождении Беатрис в обещанное место, где смогли освежиться.

Вилла внутри лабиринта предназначалась исключительно для отдыха и развлечений. Она представляла собой обычный летний домик, но была оборудована современными удобствами. Вдобавок к просторному помещению для переодевания и купания, где шло бурное продолжение забав, имелось еще несколько комнат поменьше, более интимных, предназначенных только для одной пары.

В одну из таких комнат Беатрис и привела их и, заговорщически подмигнув и напутствовав словами «Развлекайтесь! А не то…», сразу же ушла.

– Как думаешь, это означает, что она может меня отшлепать? – спросил Пол, стаскивая с себя бархатный сюртук и проводя ладонью по стопке толстых махровых полотенец.

– Вполне возможно, – ответила Клодия.

Представив себе эту картину, решила, что ей такая забава весьма по вкусу. Что бы она сейчас ни делала, что бы ни наблюдала, все оказывало на нее возбуждающее действие. Интересно, не добавляют ли в напитки, которые здесь подают, какой-нибудь афродизиак? Решив, что такое вполне вероятно, она налила по бокалу вина из бутылки, которую обнаружила в ведерке со льдом.

– В сущности, очень даже может быть, – поправилась она, смакуя первосортное шардоне. – Считаешь, тебе бы понравилось?

Пол развязывал шейный платок, и вопрос, казалось, заставил ее задуматься.

– Пожалуй, да, – осторожно ответил он, – но если честно, я бы сказал, что наказывать самому было бы моим первым побуждением.

Глаза его жарко заблестели из-под маски, которая все еще была на нем, и Клодия невольно вспомнила то существенное различие между ее дорогим незнакомцем и элегантным графом Д’Эронвиллем, что бросилось ей в глаза при их знакомстве. Глаза у француза тоже голубые, но такие светлые, что похожи на осколки льда. Чутье подсказывало, что они отражают холодную натуру. У Пола, несмотря на неразгаданную тайну его прошлого, по крайней мере, теплое и любящее сердце.

Такой долгожданной и приятной ванны, что они приняли вместе с Полом, Клодия еще никогда не принимала. После сумасшедшего животного соития в лабиринте она чувствовала себя грязной, словно ее употребили самым непристойным образом, хотя со стороны ничего такого, разумеется, заметно не было. Душистая пена в мраморной ванне королевских размеров добавила наслаждения, а с помощью мягкой мочалки Пол вымыл Клодии каждый изгиб и впадинку, после чего откинулся назад, полностью расслабленный, и позволил ей проделать то же самое с ним.