Оксана Чекменёва - Счастливый перелом

— Ага, понятно, — кивнул Мэтью. — А то Ники испугался.

— Я думал, что Джилли ушла, — прошептал мальчик. — Как мама.

— Джилли никуда от нас не уйдёт, обещаю, — успокоил его Рассел, а я кивнула. Мальчики вышли из комнаты, и я услышала из коридора голос Мэтью.

— Знаешь, если моя жена будет лягаться, я не стану с ней спать в одной кровати, даже и со здоровыми ногами.

— А я никогда не женюсь, — ответил Ники. — Ну их, этих девчонок, они все глупые.

Мы дружно захихикали, и неловкость, возникшая после пробуждения, исчезла.

— И совсем не страшно, правда? — улыбнулся Рассел, вставая.

И я согласилась, что да, совсем не страшно. Мне вообще-то очень понравилось. Особенно учитывая, что Рассел, действительно, не храпел.

Так прошло ещё три ночи — мы, просто спали в объятиях друг друга. Я всё ещё ложилась вечером на край кровати, но уже ждала, когда Рассел притянет меня к себе и заключит в объятия. Мне хотелось большего, очень хотелось, но я не решалась проявить инициативу, а Рассел тоже ничего другого себе не позволял.

Но на пятую ночь всё изменилось. Мы, как обычно, уснули, прижавшись друг к другу, но среди ночи я проснулась от того, что губы Рассела целуют меня, а его руки бродят по моему телу, даря совершенно непередаваемые ощущения. Я даже не сразу поняла, что это совсем не сон, ведь в последнее время мне нередко снилось нечто подобное, но осознав, что не сплю, не стала отстраняться, наоборот, я стала целовать Рассела в ответ. Не сразу до меня дошло, что он спит, но в тусклом свете фонарей, льющемся в окна спальни, я увидела, что глаза его крепко закрыты. Но в данный момент мне было уже всё равно, пусть даже он спит, пусть, только бы не останавливался.

Я даже не поняла, в какой момент мы остались полностью обнажёнными, просто вдруг осознала, что чувствую своей обнажённой кожей всего его, абсолютно всего. «Только не останавливайся, только не просыпайся», — мысленно умоляла я, тая под его умелыми прикосновениями. Никогда ранее ничего подобного я не испытывала, и не хотела, чтобы это прекращалось. А когда Рассел, наконец, вошёл в меня, не сдержала стона наслаждения и рефлекторно вцепилась в его спину, стремясь прижать его к себе ещё ближе.

Рассел вдруг замер, глядя на меня широко распахнутыми глазами, в которых плескался шок и даже ужас от содеянного. Но я, наплевав на гордость, ещё крепче прижалась к нему и умоляюще простонала:

— Не останавливайся!

— Я уже и не смогу, — пробормотал Рассел, начиная двигаться, одновременно уже осознано целуя и лаская меня. И, спустя несколько минут, я впервые в жизни испытала то неземное наслаждение, о котором прежде лишь слышала или читала. Вот что значит, заниматься любовью с опытным мужчиной, который знает, как доставить женщине удовольствие, а, главное, хочет этого.

А потом мы лежали, крепко обнявшись, приходя в себя после произошедшего.

— Прости, — прошептал Рассел.

— За что, — всё ещё пребывая в блаженной расслабленности, не поняла я.

— Я не имел права… Я пообещал тебе… А сам… Но я так давно хотел тебя, Джилли. Мне снился сон… То есть, я был уверен, что это сон. Я не сделал тебе больно?

— Ты сделал мне приятно, очень приятно, Рассел, — успокоила я его. И всё же призналась: — Я тоже уже давно хочу тебя.

После этого моя жизнь круто изменилась. Потому что теперь мы с Расселом занимались любовью при каждом удобном случае. Он так же пользовался любой возможностью обнять и поцеловать меня, пусть даже мимолётно. У нас словно начался медовый месяц, насколько это возможно с четырьмя малышами в доме.

Я была счастлива. Фиктивный брак канул в лету. Мы стали семьёй, настоящей семьёй, Рассел был чудесным заботливым мужем и внимательным отцом, я чувствовала себя настоящей женой. И лишь одно немного омрачало моё безграничное счастье — Рассел так и не сказал, что любит меня. Но я пока решила довольствоваться тем, что имею. Несколько месяцев назад я считала счастьем просто находиться рядом с ним, и могла, как о чём-то несбыточном, мечтать о том, что стану его женой. Может быть, когда-нибудь, Рассел полюбит меня. Мне просто нужно набраться терпения.

Прошло три недели. Мы с мальчиками были в гостиной, близнецы возились с кубиками, а Мэтью и Ники играли в приставку. Когда игра закончилась, Ники вспомнил, что когда-то видел по телевизору рекламу игры, но название не помнит. Мэтью, услышав описание, предположил, что у него есть что-то похожее, и убежал наверх. Спустя минуту, он свесился со второго этажа, размахивая игрой и спрашивая, она это или нет. При этом он слишком сильно перевесился через перила, и какой-то инстинкт заставил меня подскочить и кинуться к лестнице, крича, чтобы он не нагибался так низко.

В этот момент Мэтью потерял равновесие и полетел вниз. Но я уже была прямо под ним, успела поймать мальчика в охапку, и мы вместе рухнули на пол. Я почувствовала дикую боль в левой руке, но, отмахнувшись от неё, проверила, цел ли мальчик. Он оказался цел, немного ушиб коленку, но это была такая ерунда по сравнению с тем, что могло произойти, упади он вниз головой на мраморные ступеньки. Я прижала Мэтью к себе одной рукой и разревелась от испуга, боли и облегчения. Если бы с Мэтью что-то случилось, я никогда бы себе этого не простила. На наш дружный рёв — близняшки поддержали меня дуэтом, — из кухни выбежала миссис Энок, ахнула и схватилась за телефон. И хотя я убеждала её, что всё в порядке, но судя по непроходящей боли в начавшей опухать руке, это было не так.

Сцепив зубы, я встала и пошла успокаивать близняшек. К тому времени, как мне это удалось, в дом влетел совершенно невменяемый Рассел. Заключив меня в объятия, он стал покрывать мой лицо отчаянными поцелуями, бормоча.

— Господи, Джилли, родная, я так испугался. Если бы с тобой что-то случилось, я не смог бы больше жить!

И тут я совершенно забыла про жуткую боль в руке, потому что если это было не объяснение в любви, то я — китайский космонавт.

Дальше всё завертелось очень быстро. Попросив миссис Энок присмотреть за мальчиками и сказав, что скоро приедут его брат с женой и подменят её, Рассел подхватил меня на руки и унёс в машину. На мои возражения, что ноги у меня в порядке, он лишь бормотал: «Молчи, молчи!» и так отчаянно прижимал меня к себе, что я решила позволить ему нести меня, раз ему от этого явно легче.

В больнице мне наложили гипс на сломанную руку, сообщив, что перелом без осколков и смещения, всё заживёт без осложнений, но руку тревожить нельзя.

— Как же я теперь буду присматривать за мальчиками, — я была просто в ужасе от подобной перспективы. Мы уже сидели в машине, и я дала волю беспокойству.

— Это последнее, что должно тебя волновать, — целуя меня в висок, шепнул Рассел. — Ты — героиня, ты спасла жизнь моему сыну, и теперь твоя главная задача — поправляться. А я буду о тебе заботиться.