Диана Логунова - Просто друзья? (СИ)

Опровергать это не было смысла, мы обе это знали. Одарив друг друга понимающими улыбками, мы синхронно обернулись на шаги отца. Он уже был в чёрном костюме, поправляя галстук. Тёмные волосы были естественно взлохмачены, словно папа только что проснулся.

— Привет, Танюшка, — улыбнулся папа, — о чём болтаете?

— О тебе, — хором ответили мы с мамой, рассмеявшись.

— А что ж не поговорить о хорошем человеке? — засмеялся и папа.

— Когда говорите, этот день рождения? — уныло переметнулась я с темы, — и до какого часа?

— Милая, мы выезжаем прямо сейчас, — улыбнулась мама, — скорее всего до позднего вечера, ты же знаешь эти вечера.

Знаю, поэтому так же неизменно ровно в восемь ноль-ноль упорхну оттуда под покровом ночи. И всё равно, что это не ночь, а вечер, суть тут не в этом.

— Хорошо, — я улыбнулась папе самой обольстительной улыбкой из моего арсенала.

Папа тихо рассмеялся, а мама горестно вздохнула, закатывая глаза. Наверное, она жалеет, что у неё дочь. Сын из меня бы получился, куда уж лучше.

— Это всё твоё воспитание, — проворчала мама, надевая лакированные туфли бежевого цвета.

— Не спорю, что моё, — папа по-доброму улыбнулся, — и я рад, что воспитал её такой, какая она есть.

Мама покивала головой, якобы, соглашаясь. Но мы с папой знали, что она не очень довольна тем, что я больше одеваюсь в джинсы, чем в платья.

***

Чем ближе мы подъезжали к дому, где праздновали чей-то день рождения, тем сильнее мне хотелось выпрыгнуть из машины и вернуться домой. Неприятное чувство поселилось внутри, терзая.

Кажется, ничем хорошим этот вечер не закончится.

Машина плавно остановилась около открытых темных кованых ворот. Нам открыли дверь, и папа, выйдя первым, подал руку маме, а потом мне. Уже на улице было много людей, а так же подъезжающих машин. Наверно, в доме людей ещё больше, что знатно меня огорчало.

Мы шагали по красной ковровой дорожке, что казалось мне бредом. Интересно, кем возомнил себя этот человек? Звездой Голливуда? Пижон, честное слово!

В самом доме звучала плавная и нежная мелодия скрипки и фортепиано, но играющих людей я не заметила. Вывод: запись. Что, денег на оркестр не хватило?

— Таня, — отвлёк меня от созерцания дома, голос мамы, — познакомься, это Глеб Витальевич, папин друг и именинник.

— Приятно познакомится, — этот Глеб Витальевич уставился на меня в ожидании, что я подам ему руку для поцелуя.

— Не могу ответить вам тем же, — хмыкнула я, убрав руки за спину.

— Даже так, — мужичок усмехнулся, а после обратил внимание на моих родителей, — как вам здесь?

— Ужасно, — буркнула я, надеясь, что не услышат.

— Отчего же? — всё же меня услышали, — мне интересно ваше мнение, мисс.

Мама умоляюще уставилась на меня, прося, чтобы я молчала или не сморозила ещё одну глупость. Но я не я, если не буду пакостить. Я обещала придти, я пришла, а на счёт моего поведения темы не было.

— Вы просто накупили дорогих вещей, натыкав их, где попало, — начала я высказывать свою точку зрения, — на заметку: дорого, не значит красиво. Если бы это увидела моя подруга, то это был бы удар по её внутреннему дизайнеру.

Оставив шокированного Глеба Витальевича, возмущающуюся маму и усмехающегося отца, я ушла к столу с напитками. Для вида взяв бокал с шампанским, я отошла в сторонку, наблюдая за происходящим. В дом прибывали всё новые люди, которые выглядели всё дороже и дороже. Это казалось не праздником, а какой-то выставкой «Посмотри, я лучше всех!».

— Первый раз встречаю такую необычную девушку, — около меня появился мужчина лет сорока, — не оставите мне компанию?

— Компанию вам составят сотрудники из дома престарелых людей и медсестра с уткой, — рявкнула я, обозлившись, — если захотите, то может и в коротком халатике.

Развернувшись, я направилась обратно к родителям, с которыми было безопаснее.

— Успела нахамить ещё кому-то и скрываешь бегством? — поинтересовался папа.

— Да, — просто ответила я, передёрнув плечами.

— Кому на этот раз? — ради интереса спросила мама.

— Сорокалетнему мужчине, который хотел провести со мной вечер, переходя в ночь, — не стала я скрывать это, рассказав.

— Хоть где-то пригодилось твоё хамство, — мама вздохнула, а после улыбнулась.

Далее вечер протекал более в мирной обстановке, но неприятное чувство не отпускало. Казалось, что что-то должно случиться, но вот что? Надо успокоиться, скоро будет восемь часов, и я спокойно смогу уйти.

Прогуливаясь по коридорам этого «дворца», я забрела в довольно скрытый угол. Здесь было всего три двери: в ванную комнату, кабинет и на балкон.

— Марина, ты хотела поговорить? — раздался мамин голос, шокировав меня.

— Да, Света, — я подошла ближе, прислонившись к двери кабинета.

— Мы тебя внимательно слушаем, — следом послышался голос отца.

— Как вы знаете, наши дети созданы друг для друга, — я хотела было возмутиться, но остановилась, вслушиваясь в дальнейшие слова. — Я сначала не хотела торопиться со свадьбой, но один факт заставил меня поторопить события этого торжества.

— Марина, о чем это вы? — голос мамы был зол, — какая свадьба? Какое торжество?

— Дело в том, что мой Олеженька сглупил, лишив девственности Таню до свадьбы, — раздался кашель отца, — поэтому стоит поторопить события, вдруг девочка беременна.

Я стояла как громом пораженная. Я задохнулась от этого наглого и гнусного вранья, как бессовестно она это говорила. Надеясь, что родители не поверили в это чушь, я поспешила быстрее вернуться домой.

Глава 10

Совру, если скажу, что не помню, как добралась до дома. Ехала я в адекватном состоянии, но вот дома меня настигло оцепенение. Я сглупила, уйдя оттуда. Мне нужно было ворваться в комнату и опровергнуть ту жалкую ложь, сказать, что это всё выдумки. Но, сделанного дела не воротишь, как бы печально это не казалось.

Я так и сидела в своей комнате на кровати, смотрела в одну точку и понимала, что допрос мне устроят мощный.

Сейчас я чувствовала крайнюю необходимость видеть, слышать, чувствовать рядом с собой Тимофея. Одно бы понимание, что он рядом успокоило бы меня, но и его здесь нет!

Смахнула в глухой ярости подушку с кровати, всё остервенело; я поднялась и сдернула с себя платье. Хотелось избавиться от этой одежды, от этого тела. Не быть собой, не чувствовать. От бессилия я тихо застонала и яростно попрыгала на месте, зарываясь руками в волосы. Причинив себе вред, я немного пришла в себя.

Хотелось кричать, рыдать, убегать, но вместо этого, я просто легла спать.

***

Утро тоже началось не радужно, словно подстраиваясь под моё настроение. Не смытая косметика перед сном не хотела стираться, поэтому пришлось тереть кожу до красноты. Потом пришло сообщение от мамы, в котором гласилось, что родители уезжаю на пару дней, а после меня ждёт серьёзный разговор.