Анастасия Потемкина - Вспоминай обо мне

— Я больше не хочу. — смотря в столешницу произношу я. Евгений все это время пристально следит за каждым моим движением.

— Я провожу тебя. — он приобнимет меня за талию, и я медленно поднимаюсь со стула. Первые шаги я делаю благополучно, но это все на что я способна. Евгений что-то проворчал, и подхватил меня на руки.

— Ты хоть что-нибудь весишь? — ворчит он, а у меня нет сил спорить или переговариваться. Кажется, он хороший человек, и не обидит мою маму. Он укладывает меня в кровать, и накрывает одеялом. Я сразу же сворачиваюсь клубочком, поджимая ноги. Когда дверь закрывается, я даю волю слезам. Плачу навзрыд. Легкие горят, лицо опухло, но я не могу остановиться.

— Почему ты оставил меня? Я так сильно тебя люблю.

Утро не приносит ничего, кроме головной боли. В моей комнате царит полумрак, несмотря на то, что солнце уже давно в зените. Вы когда-нибудь чувствовали себя опустошенной? Позвольте мне рассказать вам об этом чувстве. Это когда все краски мира превращаются в один цвет — серый. Это когда на любые звуки ты равнодушно смотришь в одну точку. Это когда тебе не нужна пища, а инстинкт самосохранения летит к чертям. Это когда в груди необъятная дыра, залатать которую не в состоянии даже самый искусный мастер. Это когда желание жить вытесняет ненависти ко всему миру. Это когда ты проклинаешь рассвет, ибо он несет еще один день наполненный болью и разочарованием. Это когда ты в слезах рвешь все его фотографии, а после истерически склеиваешь их по кусочкам. Это то состояние, в котором сейчас пребываю я.

Я сидела на кровати, обхватив свои ноги руками, и раскачивалась из стороны в сторону. Повсюду были наши снимки. В парке, на аттракционах, в Москве, Питере. У нас должно было быть еще много времени. Моя мама постоянно забегала в комнату, узнать нужно ли мне что-то, а я молчала. В моей голове была революция. Уже смерилась с тем, что меня ненавидят. И главное — я сама себя ненавидела. Как же мне хотелось причинить себе боль. Хотелось, чтобы физические раны отвлекли от душевных. На слабых ногах, я направилась в ванну. Набрав полные руки ледяной воды, я брызнула себе в лицо. Отшатнулась когда подняла голову, и встретилась со своим отражением в зеркале. Мне казалось, что на меня смотрят глаза убийцы. Я убила единственного человека, которого любила. Грудную клетку тяжело сдавило. Я с ненавистью посмотрела на себя, и с громким криком стукнула кулаком об стекло. Резкая боль пронзила руку, распространяясь по всей длине. Я осела на пол, и закрыла лицо руками. С моей руки текла кровь вперемешку со слезами. Евгений ворвался, как ураган.

— Аня! — он опускается на колени, беря меня за поврежденную руку. — Что ты наделала?

— Я убийца, я убила его. — слез уже нет, есть какое-то садистское смирение.

— Что ты несешь? — он взял мое лицо в руки, но мой взгляд был расфокусирован. Его лицо расплывалось, а мое сознание уходило все дальше, в те места, в которых я еще не бывала.

— Смотри на меня! Не закрывай глаза, черт! — даже если бы я и не хотела закрывать глаз, то не смогла бы противиться этому. Боль стала заменяться непонятной легкостью, словно я пушинка. На заднем фоне разговаривают люди, но их голоса я слышу будто через вату. На смену легкости приходит тяжесть и снова боль. Пора бы уже привыкнуть. Несколько минут прибываю в таком сознании, но не решаюсь открыть глаза. Чувствую, как будто в чужом теле. Голова плохо соображает, а тело предательски болит. Каждая клеточка, словно в огне. Открыв глаза хочется рассмеяться. Я снова в больнице. Тот же белый потолок, лампочка постоянно затухающая в правом углу, но рядом уже не мама, а Женя. Еще не видела его таким суровым, и мне не понятна причина его переживаний. Я не его проблема, он был не обязан помогать. На моей руке тугая повязка, а в голове полная каша.

— Ты не убийца, я хочу что бы ты хорошенько это запомнила. — спокойно говорит Евгений.

— Это моя вина, это моя смерть не его. — я горько усмехнулась, но мои глаза не умели лгать. Мне было далеко не весело, а даже грустно от всего свалившегося на мои плечи.

— Аня! — рявкнул он. — Ты не виновата! Кого ты слушаешь? Мать, потерявшую ребенка? Она просто ищет причину, человека которого можно было бы винить, потому что мужчина, врезавшийся в вас, погиб. — его глаза горели и смотрели в упор. Он взял мою не поврежденную руку и крепко сжал ее. — Я не буду нести чушь, что со временем ты забудешь. Нифига подобного мы не в мыльной опере, но все на что ты способа сейчас, это двигаться дальше. Прекрати искать виновных, иди вперед и не оглядывайся.

— Я НЕ МОГУ ИДТИ БЕЗ НЕГО! — я не могу вдохнуть. Меня начинает трясти, из глаз брызжут слезы, а в голове образ, такой любимый и далекий. Не чувствую, а скорее доходу до этого сама, что мне вкололи успокоительное. Мне нравится какой эффект оно оказывает. Всхлипов больше нет, рыданий тоже. Но что-то все же остается неизменным — это пустота, которая сжирает тебя постепенно. С каким-то садистским желанием я снова погружаюсь в прошлое. В ту жизнь, когда была самым счастливым человеком. Когда его мать любила меня, и считала идеальной для ее сына. Когда я не была убийцей.

— Аня! — воскликнула Алла Романовна. — Золотце как же мы тебя заждались! — она крепко обнимает меня и целует в обе щеки.

— Здравствуйте Алла Романовна, на улицах ужасные пробки, простите за опоздание. — я наклоняюсь чтобы снять сапоги. На улицах ужасные морозы, но моя мама как всегда на работе. Для нее не существует праздников, поэтому этот новый год я встречу с семьей Саши. Вообще-то они приглашали нас с мамой, но приехала я одна. Подняв голову, встречаюсь с ним взглядом. На лице невольно расползается улыбка, как происходит всегда при нашей встречи.

— Привет. — шепчет он мне в губы, и меня можно считать потерянной для общества. Вот он, рядом, такой теплый и милый. Ему всегда шли свитера, поэтому дома он носил только их.

— С новым годом! — улыбнулся Саша.

— Рано еще, вот в двенадцать и скажешь это. — я вывернулась из его рук, и прошла на кухню. Его мама суетилась, бегая от духовки и раковине.

— Вам помочь? — спросила я.

— Конечно милая, и Сашу позови, займетесь пирогом. — Сашу звать было не нужно, он уже удобно расположил свои руки на моей талии, а подбородком уперся в мою макушку. Я чувствовала себя как в домике, защищённая со всех сторон. Знала, что он был моей опорой. Человеком, который готов на все ради меня. Я подняла голову, и получила легкий поцелуй в губы.

— Пошли. — он взял меня за руку, и повел к столу. Помню, что мы долго дурачились, и были вымазаны мукой с ног до головы. Так странно, но эти воспоминания самые свежие несмотря на то, что срок давности их уже очень долог. Уже за обеденным столом, я почувствовала ту атмосферу уюта и праздника. После смерти отца мама много работала, и праздники в кругу семьи становились все реже. Я никогда не упрекала маму, более того восхищалась ее силой.