Виолетта Роман - Вопреки всем запретам (СИ)

— Нашелся только пакетик Терафлю, и как назло Роза до вечера уехала к подруге. На, выпей, — она присаживается рядом и дождавшись, когда я немного приподымусь на локтях, заливает в меня лекарство. А потом я, выпив всю положенную мне микстуру и откинувшись на подушки, рассказываю ей о случившимся. Подруга без слов понимает, чьих это рук дело.

— Ирка! Это она, сучка, — негодует Саша, — Я видела, когда уходила, как одна из ее подружек тащила ведро из туалета.

— Разберемся с ней позже, — не имея ни сил, ни желания говорить сейчас, я поворачиваюсь к стене и уплываю в сон.

Проснувшись через несколько часов, понимаю, что совсем расклеилась. Горю так, словно в печку меня засунули, ну или в конец оказалась в аду. Откинув с себя одеяло, верчусь на кровати. Напрягаюсь и затихаю, когда слышу посторонние голоса со стороны кухни.

— Здесь все лекарства, что могут понадобиться, эта «мамаша» переживающая пол аптеки скупила — слышу веселый голос Андрея и начинаю серьезно злиться на подругу. И зачем, спрашивается вызвала его. А потом еще большее огорчаюсь, понимая, что раз уж один здесь, второй должен быть где-то неподалеку.

— Что с ней случилось? — а вот и он. Взволнованный, с нотками сердитости голос Ромы.

— Одногруппница наша, дочка декана. Та еще штучка… Взъелась на Ксюшу непонятно с чего. Проходу ей с начала года не дает. А уж после того как ты прилюдно пренебрег ей, предпочтя Оксану, так вообще спятила вконец, — начинает издалека подруга.

— Кого я пренебрег, не понял?

— Помнишь, когда Ксюша от тебя убегала, трубки не брала, ты приехал к нашему институту, ждал ее, — тараторит подруга, будто пулемет.

— Ну…да, было такое… — задумчиво говорит Рома.

— Так вот, она к тебе подруливала, а ты даже внимания не уделил ей, у всех на глазах Ксюху в машину утащил, — теперь в голосе подруги столько гордости…

— И что с того?! Теперь эта безумная малую трогает?! — возмущается Андрей.

— Ладно, разберемся, ты мне скинь ее данные на телефон, — спокойным голосом говорит Рома. Где Оксана?

— В спальне, прямо по коридору вторая дверь. Ты иди, а я пока лекарство разведу ей. Кстати, спасибо, за все, — говорит подруга.

А я, услышав приближающиеся шаги по коридору, спешу отвернуться к стене. Не знаю почему, не хочу чтобы он видел меня такой. Дверь с тихим скрипом приоткрывается, а мое сердце стучит как отбойный молоток. Я ощущаю, как сзади продавливается матрас, а затем его прохладные ладони касаются меня. Он проводит руками вдоль оголённой руки, двигаясь от запястья к плечу и убрав с лица волосы, щупает мой лоб. Я чувствую на своей голове его губы, и тихий, хриплый шепот у самого уха.

— Чертенок, не вздумай мне разболеться, — в полной уверенности, что я сплю говорит он. А я зажмуриваю глаза и бесшумно глотаю слезы. Борясь с желанием повернуться к нему, спрятать лицо на его груди и слушать ровные, спокойные удары его сердца, представив, что ничего плохого не произошло и тот злополучный день мне просто приснился. Притянув меня к себе, он лежит тихо, зарывшись носом в мой затылок, как делал это всегда. Его близость, его запах, ощущение его сильного тела, его ласковые руки убаюкивают меня. Меня качает словно на волнах и воспользовавшись ситуацией, я наслаждаюсь этой близостью. Этими украденными у разлуки минутами.

я просыпаюсь, за окном темно. Несколько минут прислушиваюсь к ощущениям и с огорчением понимаю, что Ромы рядом нет. Но его запах все еще витает в комнате, давая понять мне, что все было на самом деле, а не явилось плодом разгулявшегося воображения. Услышав мою возню, Саша заходит в комнату, с тарелкой теплого бульона и лекарством. Усевшись рядышком со мной, начинает откармливать и отпаивать мой измученный организм.

— Ты только не убивай меня, ладно? — говорит она, убирая пустую тарелку на близстоящую тумбу и повернувшись смотрит на меня жалобным взглядом. В ответ на мой вопросительный взгляд, продолжает:

— Я сказала твоей маме про болезнь… Ну не поведу же я тебя домой в таком виде? — спешит объясниться она.

— И? — устало смотрю на подругу, понимая, что не избежать мне разноса от мамы.

— Мама, твоя уже мчится сюда… Розы еще нет, — подруга крутит телефон в руках, пряча от меня глаза. Несколько минут мы молчим, а потом я не выдерживаю.

— Они приходили?

— Ты слышала? Да, прости мне пришлось позвонить им… я не знала, что делать…испугалась. Дома лекарств нет, а Роза только вечером будет, а тебе было так хреново, что я боялась до вечера без таблеток ты окочуришься тут у меня.

— Все в порядке, спасибо, — кладу свою руку на ее, останавливая словесный понос подруги. Подняв на меня испуганный взгляд, но увидев улыбку, Саша тут же расслабляется.

— Кстати, мы долго говорили с Ромой… он очень переживает за тебя, — говорит подруга, — Порывался тебя в больницу отвезти, но я пообещала, что если тебе не будет к вечеру лучше, то свяжусь с ним…

— Заботливый какой, — улыбаюсь я, в то время как Сашка встав с кровати, подходит к письменному столу и что-то взяв с него, поворачивается ко мне.

— На, мерей, — она протягивает мне градусник, который я безропотно принимаю.

— Ирка попала, Ромка устроет ей, — хихикает Сашка, снова устраиваясь рядышком.

— Не надо было рассказывать, я сама могу разобраться, — хмурюсь, рассматривая свои ногти. Не привыкла я свои проблемы кому-то доверять, поэтому как-то не по себе.

— А вообще, — задумчиво говорит подруга, — по-моему он любит тебя. Ромка тот еще дурак, но любит.

Через три дня беспросветного лежания на кровати, и употребления огромного количества лекарств и горячих чаев, я наконец-таки встаю на ноги и начинаю чувствовать себя человеком. Воскресным вечером, привожу себя в порядок перед учебной неделей и в нетерпении жду завтрашнего дня, означающего конец домашнего заключения. Как для человека коммуникабельного, для меня даже три дня одиночества — серьезный срок. Без телефона (спасибо Ирке), без друзей. Один телек и я.

В понедельник, в институте все на удивление спокойно. Ирка, ходит с убитым и притихшим видом. На что у меня возникают подозрения о том, что Рома таки успел подпортить ей жизнь. В столовой на обеде она и вовсе не появляется. А я совершаю поистине революционный поступок. У всех на виду усаживаюсь за столик к Джеку и тащу друзей за собой. Джек, делает вид, что не видит нас, поедая свой кусок пиццы. Сашке же кусок в горло не лезет, но она героически терпит присутствие Джека, ибо дала мне слово. Кирюха, ведет себя так, как будто ничего странного в данный момент не происходит. Уже в коридоре, перед аудиторией следующей лекции Сашка обиженно спрашивает.

— И для чего тебе понадобилось тащить нас за столик этого извращенца? — упрямица смотрит на меня раздраженным взглядом, давая понять, что от объяснений мне не уйти.