Ольга Лексевна - Галерея чувств (СИ)

- Что ты несешь! - рычит Максим и резко поднимается со стула. Он с силой хватает меня за плечи, вынуждая смотреть ему прямо в глаза. - Сама себе противоречишь, ты сама - то понимаешь, что сейчас делаешь? Где ты настоящая? А?! Скажи мне, та, что бесстыдно отдавалась мне в темном коридоре музея или та, нежная, ранимая и плачущая в моих руках? Зачем столько масок, Оксана? - его голос срывается на крик, еще никогда я не слышала, чтобы он кричал, я думала, что это вообще, в принципе, невозможно. Как же я ошибалась! Мои щеки зарделись от воспоминаний нашего первого раза в галерее, где я стонала, мучимая его ласками. Наверное, мои глаза расширились от мгновенного испуга на его такую мощную агрессию, и его голос становится тише, усиливая без того такую явную хрипоту. - Всякий раз я пытаюсь понять, какая ты на самом деле. Сначала я думал, что ты такая же, как я, ищущая ярких впечатлений в этой серой массе жизни, я был уверен, что ты примешь все условия моей игры, но я ошибался! Потом я увидел тебя такую скромную и беззащитную, всю сжавшуюся под моим взглядом, и тогда я подумал, что в тебе есть нечто большее, чем есть во мне. И это притягивало меня как магнит, - он встряхивает меня, но не сильно, продолжая держать за плечи, он словно хочет сбросить с меня оцепенение, - я безумно хочу понять, что скрывается за всем этим. Что творится в твоей голове, Оксана? Что ты так яростно скрываешь?

На моих глазах проступают слезы, и я хочу их спрятать от него, но не могу. Максим уж во второй раз видит меня заплаканную и такую жалкую! Ненавижу это!

- Отпусти меня, - мне, наконец, удается вырваться от него, и я отхожу назад, пока не упираюсь спиной в стену - Просто уходи! Я не хочу видеть тебя сейчас!! Не надо лезть ко мне в душу, Макс! Я не хочу!

Слишком много эмоций, слишком много всего. Теперь я действительно хочу остаться одна. И Максим сдается, его плечи теперь расслаблены, напряжение спало. Словно в трансе я наблюдаю, как он разворачивается и покидает мою квартиру, и я остаюсь одна. В моей груди начинает появляться огромная, холодная дыра, и я поднимаю руки и прижимаю их к ней, словно это поможет ей затянуться. Но это бесполезно, она слишком огромна. Мое лицо все в слезах, и я уже не пытаюсь их остановить. Всего несколько минут назад я была такой счастливой, мы плыли с Максом на одной волне, и это было так сладко, непередаваемо прекрасно. Я чувствовала его сердце как свое, и все это теперь ушло, словно и не было вовсе. И во всем виновата я сама. Пошатываясь, точно во хмелю, я начинаю двигаться, еще не понимая, куда намереваюсь идти. Дохожу до входной двери, через которую только что ушел Максим и слегка касаюсь дверной ручки. Я хочу его вернуть, хочу, чтобы он вернулся. И словно вселенная услышала мои мольбы, и дверь раскрывается, едва не сбив меня, и я отскакиваю в сторону. Максим! Он безжалостно хватает меня в железные объятия и страстно целует в губы, заставляя всю меня трепетать, вынуждая вырываться из груди болезненным стонам. Я отвечаю ему так же яростно, отдаваясь ему без остатка.

- Я не дам тебе сбежать, слышишь, - требовательно хрипит Макс, - не позволю! Это не конец, запомни! Сейчас я ухожу только для того, чтобы ты смогла понять и, наконец, принять, что я нужен тебе так, как и ты нужна мне.

Он дарит мне еще один не менее страстный поцелуй, и, уходя, даже не обернувшись, произносит слова, которые дарят мне так много надежд и обещаний:

- Никому не позволю делать тебе снова больно, даже себе.

И теперь он уходит, теперь точно уходит. Я опускаюсь вниз, медленно соскальзывая вниз по стене, прижимая дрожащие пальцы к губам, еще хранящим тепло его губ. Он разорвал меня, вытащил из меня все, что только возможно, и даже сам не понимает этого. Теперь я начинаю осознавать всю степень его безумной страсти ко мне, которая точно яд вскрывала все мои старые раны, заставляя их кровоточить вместе с гноем. Ведь я, закрывая их, не удосужилась даже хоть немного их прочистить. Я их просто закрыла, оставила, где-то глубоко внутри себя, вынуждая их гнить и воспаляться до тех пор, пока они сами не вылезли наружу.

Глава 23

Кажется, теперь я начинаю все понимать. Начинаю понимать, почему Максим смог рассказать мне о своем детстве. Это было совсем нелегко, это было трудно и больно. Но он не дал мне этого увидеть, чтобы не вызывать жалости к себе. Он знал, что пряча все внутри, раны только воспаляются, она гниют, принося в жизнь только боль одиночества и печали. Максим знал, что прятать что-то бесполезно и всегда говорил мне об этом. Он всегда говорил, что нужно уметь быть открытым, и это дает тебе силу. Теперь я все понимаю. Скрывая, храня тайны от всех и даже от самого себя, мы делаем себя уязвимыми. Мы живем в страхе, что кто — то узнает о них и обернет их против нас. Когда тебе нечего скрывать, тебе нечего бояться. И какой бы страшной не была твоя правда, прятать ее вечно все равно не получится. Она всплывет рано или поздно, и как бы человек не старался скрывать ее от чужих глаз, она все равно будет прорываться наружу в виде наших каждодневных поступков, наших привычках и даже наших манерах говорить. Скрывать нет смысла, по крайней мере, скрывать от самой себя.

Я опустошена и разбита, я хочу в кровать. Быть может на ней еще остался запах Максима, и я могу закрыть глаза и вдыхать его, представляя, что он все еще рядом. Я зарываюсь лицом в подушку, вытирая об нее мокрое от слез лицо. Я больше не плачу, достаточно слез. Он сказал, что не отпустит меня, сказал, что я ему нужна. Так вот, он тоже нужен мне! И я тоже не собираюсь его отпускать. Я прижимаю подушку к себе, обхватив ее обеими руками. Последний всхлип, и тут я натыкаюсь на что — то лежащее под ней. По спине бежит мерзкий холодок, я отбрасываю подушку в сторону и вижу под ней мои рисунки. Первая — это Стас с его довольной уверенной гадкой улыбочкой, дальше я и Ленка, моя бывшая подруга, которую я так гнусно предала. Потом идет сцена возле кафе, где меня целует Сашка и после того поцелуя меня стошнило. Меня начинает тошнить прямо сейчас. Сколько времени я отсутствовала в комнате? Было ли это достаточно для того, чтобы Макс успел найти рисунки и все понять? Нет, я яростно качаю головой, словно пытаюсь стряхнуть эти мысли как кошмарный сон, ведь я уже почти была готова сама рискнуть и все рассказать Максиму о себе. Именно сама, чтобы он узнал все от меня, а не случайно наткнувшись на эти мерзкие карикатуры моего прошлого. Ладно, Оксана, сделай глубокий вдох. Я начинаю быстро обдумывать все, что только что между нами произошло. Мог ли он, в самом деле, все это увидеть, и если да, то как? И если, в самом деле, он случайно заглянул под подушку и нашел рисунки, то почему ничего мне не сказал? Да нет, бред какой-то. Он ничего не видел, не мог. С чего ему рыскать по моей постели? Я все расскажу ему сама, я рискну, я смогу это сделать. Если это единственная возможность суметь жить нормально и больше не чувствовать себя одинокой, то я этой возможностью воспользуюсь. Иначе буду жалеть об этом всю жизнь. Как жалею, что когда-то не смогла найти в себе смелость и во всем самой признаться бывшей подруге. Ведь из — за моей трусости Лена узнала правду в самом ее неприглядном и мерзком виде. Если бы я могла все повернуть назад, я бы пришла к ней еще после первого раза, что произошел на даче, когда Стас посмел поцеловать меня, а я так отчаянно ему ответила. Тогда бы у него не было такой возможности перевернуть все с ног наголову и облить меня двойной грязью, еще большей, чем уже была на мне.