Елена Помазуева - Основной инстинкт

— Потому, дочь, что новый владелец «Р&Р» решил реструктуризировать компанию, — с горечью сообщил отец, — а проще говоря, разбить на более мелкие и продать.

— Не понимаю. У тебя компания приносит прибыль. Даже если разбить ее на несколько от продажи ты получишь доход. Это я чисто в теории рассуждаю, — мгновенно поправилась, заметив, насколько неприятна такая мысль родителю.

— Ничего я уже тогда не получу. Я уже не владелец «Экро», — увидев немой вопрос, застывший в моих глазах, пояснил, — Мне пришлось продать все личное имущество, чтобы расплатиться с банками. В том числе пакет акций. Твоих и своих. Теперь владельцем стал Рейнальд Радов. И мне очень не нравится его участие в гонках, когда ты ударилась головой о дерево.

Теперь и мне это чрезвычайно не нравилось. В том, что нет никакой вины сорок второго, нисколько не сомневалась. Мои неосторожные действия стали причиной падения. Но все, что сейчас сообщил папа, заставляло посмотреть на ситуацию с другой стороны.

— Ты с ним общался? Спрашивал о намерениях? Зачем ему оставлять тебе без копейки? — после паузы, когда осмысливала новую информацию, спросила отца.

— Спрашивал, — скривился он, — Это не человек, а акула бизнеса. Если в кого вцепится зубами, будешь счастлив, если тебе на хлеб оставят.

— И он оставил? — даже вперед подалась.

— У нас с тобой, Рит, ничего нет, кроме эндуро, — усмехнулся отец.

— Гад, — выплюнула сквозь зубы.

Отец молчаливо согласился.

— Ты сейчас куда? — всполошилась, вдруг неожиданно поняв, что отцу некуда идти.

— В офис. Нужно закончить все дела и уйти достойно. Сотрудники не виноваты в той ситуации, что случилась с «Экро», — сказал он, — Со многими с самого основания начинали работать, я должен позаботиться, чтобы документы были в порядке. Если начнутся увольнения, то пусть хоть у них будет выходное пособие.

С этими словами отец вышел, а дверь за ним громко хлопнула, будто ставя точку в неприятном разговоре.

Рейнальд Радов. При всем том, что сейчас рассказал отец, обвинить в своем падении его не могла. Еще раз прокручивала события, возвращаясь на лесную трассу, но нет. Не было с его стороны ничего такого, чтобы могло выдвинуть обвинение. Моя оплошность стала причиной аварии. Если только …

Если только у него не было другой цели! Отец сказал, что этот Радов обчистил его до нитки, отобрав компания и натравив банки с досрочным взиманием кредитов. А я поставила последние деньги на себя, чтобы выиграть. Сорок второй все время приходил первым. Уже это говорит о его желании лишить меня приза и ставки. Неужели до такой степени простирается его желание оставить нас с отцом без денег, что он решил выступать на турнире? Бред, какой-то! Но ведь так оно и есть. Факты упрямо указывают на это. Представляю, как он радовался, когда свалилась с мотоцикла и ударилась о дерево. О лучшем для него исходе можно и не мечтать. Радов даже не стал продолжать гонку, удостоверившись в несостоятельности Риты Орловой сесть обратно в седло. Ему вполне этого хватало, чтобы оставить меня без выигрыша. Черт, какой же он гад и подонок!

— Рит, мотоцикл стоит в гараже, — вошел ко мне Никита, — Что случилось? С тобой все в порядке? Как голова? — обеспокоенно спросил он, заметив мое состояние.

— Со мной все в порядке, — отмахнулась от его заботы, — Тут другое.

Подробно, дополняя нелестными эпитетами в адрес Радова, рассказала обо всем, что случилось с отцом. Никита по мере того, как раскрывалась вся ситуация мрачнел и явно проглатывал ругательства.

— Мы что на Диком западе живем? — взорвался он, — У нас законы есть, суд, в конце концов!

Мой личный механик подскочил на ноги и теперь метался по комнате, размахивая руками.

— Никит, ну какой суд? Какие законы? Неужели ты думаешь, что такой человек, как Радов, не умеет договариваться со всеми? Да у него наверняка все куплено. И это если надеяться на то, что он не умеет вести дела. А он наверняка это умеет! Иначе бы как он мог быть таким богатым и стать владельцем «Р&Р»? — разразилась гневной речью я.

— «Р&Р»? Ты уверена? — озадаченно спросил друг и остановился напротив меня.

— Так отец сказал. А что? — насторожилась тут же я.

— То, что именно «Р&Р» выступала спонсором на турнире. Весь персонал оплачивался из их кармана, — поджав губы, ответил Никита.

— Офигеть, — потрясенно протянула я, — Получается, он так стремился насолить отцу, что даже решил полностью контролировать турнир, лишь бы я не получила приз, если бы пришла победителем. Да еще сам сел в седо. Вот за что он так взъелся на отца? Что он ему сделал? Перешел дорогу? Перекупил контракт?

— Илья Дмитриевич, что говорил об этом? — присел рядом со мной на диван друг и обнял за плечи, стараясь поддержать.

— Объяснил, что Радов акула бизнеса, и больше ничего, — положив больную головушку на широкое плечо парня, вздохнула.

Хорошо, что у меня есть такой друг, с которым можно говорить откровенно, и он всегда если не поможет, то хотя бы словами поддержит. Обнимет, прижмет к себе и в душе становится от этого теплее.

С Никитой мы уже давно знакомы. Свела нас любовь к мотоциклам. Я предпочитала гонять на них, а вот парня больше интересовали моторы. Он частенько пропадал в своей мастерской, ремонтируя и стараясь усовершенствовать агрегаты. Руки у него были золотые, это даже отец признавал, когда в редкие встречи беседовал или смотрел за работой парня.

Из дома ушла в семнадцать, когда в институт пошла учиться, почти сразу повстречалась с моим механиком, с тех пор мы практически каждый день вместе. Он из рабочей семьи. Отец мастером на заводе «ЗИЛ» работал, мать там же на складе. Никита рос среди верстаков и рабочих инструментов, и если бы завод не закрыли, то тоже отправился по стопам отца. Как-то не прельщало его юридическое или экономическое поприще. Зато стал известным механиком для тех, кто ценит хорошего мастера.

На его лице, часто перепачканном маслом, всегда играла улыбка, освещая все вокруг. Легким нравом, прямотой в суждениях и неспособностью на подлость он привлекал к себе людей, многие из которых были гораздо более успешные по жизни и богаче умелого мастера. Но на Никиту чужое благосостояние не действовало. Он ко всем обращался на «ты» и смело пожимал руки, как организаторам турниров, так и пацанам, приходившим к нему в гараж с подержанными, видавшими виды мотоциклами.

Как-то так сложились с Никитой отношения, что дальше дружбы не продвинулись, хотя часто мечталось оказаться в его объятиях. Иногда ловила на себе его призывный взгляд, но всегда стушевывалась и первая делала вид, что заинтересовалась чем-то иным. Дружеские объятия были не редкостью, потому точно знала их крепость. До мельчайшей черточки изучила его лицо с полными губами, морщинки в уголках глазах, когда он веселился. В растрепанные волосы не раз запускала свои пальцы, чтобы почувствовать жесткость и податливость. На летнем пляже, щурясь, разглядывала ладно сложенную фигуру, забавляясь тем впечатлением, которое он производил на девушек. Даже ревновала его, если случайно встречала с кем-нибудь. Никита отмахивался от моих подколок в свой адрес и по-дружески обнимал за плечи или сильно стискивал у груди, пока не пищала и не начинала возмущенно требовать свободы. Постоянной девушки у него было. Даже если с кем и встречался, это не афишировалось и до меня никакие слухи не доходили.