Франклин Во - Смешение карт: воспоминания о разрушительной любви

Так, в один солнечный выходной, когда мы с Джейком куда-то ехали, я посмотрел ему в глаза и спросил: «Слушай, мужик, ты можешь оказать мне услугу? Это может прозвучать немного странно, но не мог бы ты трахнуть уже мою девушку?»

Он подумал с минуту и пожал плечами, как будто я попросил его одолжить мне велосипед или что-то в этом роде и ответил: «Легко!»

В этом заключались все наши переговоры по поводу немоногамии. Мы не знали никого, кто бы пробовал что-то подобное. У нас не было слов, чтоб описать то, что мы хотели. У нас не было ролевых моделей. Для всех нас четверых секс был чем-то, чем мы занимались, а не тем, о чём мы разговаривали.

Я оставил обсуждение этого с Лизой Джейку. Через несколько дней он пришёл и сказал, что она нашла эту идею позитивной и волнующей. Джейк предложил, чтоб мы подарили Целести секс втроём. Мы считали себя экспертами в этой области, ведь мы однажды занимались сексом втроём с Кейтлин. И что могло бы быть лучшей защитой от любых её страхов по поводу того, что я могу ревновать? Если Целести будет видеть меня рядом, пока они с Джейком будут заниматься сексом, она конечно же поймёт, что для меня это действительно нормально. И, в результате, когда она почувствует, что её чувства ко мне совершенно не изменились, она наконец поймёт меня по-настоящему. Как это может не сработать?

Когда день настал, мы с Джейком серьёзно потрудились, чтоб воплотить в реальность все фантазии Целести. Мы подумали обо всём, про что слышали, что женщины любят в постели и попытались всё это осуществить. Мы по очереди целовали и ласкали её, наши руки скользили по её телу и оно почти завибрировало под ними. Когда мы решили, что она достаточно готова, Джейк извлёк из под матраса белую бельевую верёвку и мы вместе привязали Целести. В следующие пару часов мы по очереди ублажали её, делая всё, что мы только могли вообразить, а мы оба имели очень живое воображение. Все трое потеряли счёт её оргазмам.

Потом, когда мы развязали её и вместе перестелили постель, Целести неистово обняла меня: «Это было великолепно! Это был лучший секс в моей жизни!» Джейк ушёл. Мы с Целести снова занялись сексом и, потом снова, если память меня не подводит.

Я был на девятом небе. Я любил видеть Целести счастливой, а находясь между мной и Джейком она, определённо, была очень счастлива. И я был уверен, что она впервые понимает меня. Теперь неуверенность или страх с её стороны становятся совершенно невозможными. Она теперь знает как это: иметь другого любовника. Она всё так же любит меня. Очевидно, это значит, что теперь она понимает, что даже если у меня будет другая любовница, я буду любить её по-прежнему. Я подумал: «Вот вам, миссис Ньют! Принцессе не обязательно надо выбирать!»

Джейк и Целести решили, что им нравится быть любовниками и они продолжили. Мы с Лизой стали близкими друзьями и иногда наслаждались объятиями и поцелуями на диване. Так что никто не был удивлён, когда через несколько месяцев после нашего секса втроём, Лиза сказала, что ей тоже хочется поразвлечься.

Джейку пришла в голову идея, что это будет ещё прикольней, если мы снимем всё на видео. Как-то поздно вечером мы установили в углу спальни штатив и по очереди управляли камерой, пока остальные трое резвились в постели. Не имею не малейшего представления, существует ли ещё эта видеозапись и возможно ли её воспроизвести.

Следующие несколько месяцев всё было прекрасно. Джейк и Целести были любовниками. Мы с Целести были любовниками, Джейк и Лиза были любовниками, а мы с Лизой были близки и между нами была глубокая привязанность, хотя она и редко приводила к сексуальной близости. Лиза перестала работать в фаст-фуде и пошла работать танцовщицей в ночном клубе, где она взяла псевдоним Корица (из-за своих рыжих волос) где зарабатывала куда больше денег, чем она делала это, сооружая бургеры. Мы с Джейком и Целести иногда приходили посмотреть на её танец. Я познакомился с другими работавшими там людьми: танцовщицей, которая стала магистром социологии до того, как обнаружила, что любит экзотические танцы больше чем науку, диджейя, который, вернувшись с особенно удачного свидания делал отметки на висящем в задней комнате огромном постере, изображающем разнообразные сексуальные позиции. У Лизы появились поклонники, в том числе местный фокусник. Он мог выйти на сцену, и щелчком пальцев извлечь из огненного шара долларовую банкноту.

Все мы дивились тому, как оказались вместе и сколь тонкими и неустойчивыми были нити, которые сделали меня с Целести и Джейка с Лизой «официальными» партнёрами. Разница в несколько минут тут или там, один разговор в другом месте или в другое время и могло бы получиться, что Джейк и Целести встречались бы «официально», или мы с Лизой были бы «признанной» парой. Мы все считали, что нам нужно быть «парами», хотя мы и не были моногамны. Мы не могли бы толком объяснить почему, просто было впечатление что Так Делают Все.

Вы, дорогой читатель, возможно уже поняли, что несмотря на всю нашу радость, моё простое и ясное решение не сработало. Целести с Джейком занимались любовью часто и с энтузиазмом, но она не стала понимать меня сколько-нибудь лучше. Она наслаждалось тем, что Джейк её любовник и говорила, что это действительно не меняет её чувств ко мне, но по-прежнему боялась, что я покину её, если у меня будут другие. Она говорила: «Если ты найдёшь кого-то, кто будет лучше меня, почему ты по прежнему будешь хотеть быть с мной?»

Я смущённо отвечал: «Почему бы мне не хотеть? Я буду по-прежнему хотеть быть с тобой, кого бы я ни встретил.» Но она по-прежнему не верила мне.

Я любил Целести страстно, всеобъемлюще, запойно. С момента нашего первого свидания и до самого конца я был готов ради неё кубарем с горы катиться. В конце концов, никто не строит восемнадцатилетние отношения вообще ни на чём. Но этот страх стал краеугольным камнем наших отношений больше, чем что-либо другое. Он выглядывал из под любой нашей договорённостью, прятался под каждым спором, который у нас случался. И этот страх через восемнадцать лет привёл нас к семейному консультанту и, далее, к разводу.

Следующие пару лет я вкладывал довольно мало усилий во всё, кроме моих отношений с Целести. Мои родители настояли на том, чтоб я вернулся к учёбе, и в середине 80-х я провёл пару незапоминающихся семестров в местном колледже. У меня не было определённого желания изучать что-то конкретное, так что более или менее по умолчанию я занялся изучением компьютерных наук. Так как мне надо было выбрать также предметы, не связанные с компьютерами, я пошёл изучать черчение. Профессор был чертёжником старой школы привыкшим к карандашу и бумаге и обнаружившим, что он прыгает выше головы, когда школьная администрация настояла на том, чтоб он шёл в ногу с будущим и установил новомодный тогда пакет AutoCAD на новомодные компьютеры, которые они поставили в классе. Он спросил, понимает ли кто-нибудь в компьютерах. Я поднял руку и обнаружил себя ответственным за то, чтоб компьютеры заработали, оказались соединены с огромным настольным плоттером и самостоятельно изучающим программное обеспечение так, чтоб обучить профессора. Я начал проводить большую часть времени занимаясь поддержкой этих компьютеров и перестал появляться на всех остальных занятиях.