Селена Лоуренс - Вершитель судеб

— Отведи ее внутрь, — попросил Дерек Оуэна, который стал поддерживать мать под локоть, направляясь к дому.

— Вы впервые знакомитесь с семьей своей девушки? — спросил репортер, полностью игнорируя заявление Дерека.

— Вам следует уйти, — ответил Дерек, скрестив руки на груди и устойчиво широко расставив ноги.

— Фаррах! — прокричал парень ей в спину. — Вы поддерживаете связь с отцом Лондон?

Дерек услышал вздох и повернулся, чтобы взглянуть на Фаррах, на лице которой отразился шок. Он повернулся к ней, и следующий вопрос репортера выстрелил ему в спину.

— Он пишет письма своей дочери? Может звонит?

Мать твою. Дерек с трудом боролся с желанием ударить этого ублюдка и покончить со всем раз и навсегда.

— Что за черт побери ты несешь? — хмурясь на парня спросил Дерек. — Ее отец умер.

— Нет, не умер. Правда, Фаррах? — закричал репортер. — Отец вашей дочери ведь не умер? На самом деле, в прошлом месяце он был обвинен международным судом за военные преступления уже в десятый раз, не так ли?

У Дерека скрутило живот. Он повернулся к Фаррах, которая прикрыла руками рот и смотрела на него глазами, наполненными ужасом, постоянно при этом качая головой. Его мысли крутились, опережая одну другую, создавая полный бардак, он решил повернуться назад к репортеру, но увидел Лондон, стоящую в нескольких шагах на тротуаре с белым лицом и поджатыми губами. Она смотрела на него, не мигая. Его сердце совершило удар сначала один, второй, потом он глубоко вздохнул, опять начиная поворачиваться, и его ослепила очередная вспышка фотокамеры, и он понял, что это правда. Все было правдой.

— Пожалуйста, Дерек, — плакала Лондон, выбегая за ним из дома. Он был не приклонен, решительным шагом направляясь к своей машине.

— Дерек, позволь я все тебе объясню, — она бежала, едва поспевая за ним, и радуясь, что не надела сегодня шпильки, на ней были балетки и джинсы.

Ее сердце колотилось, кожа зудела и у нее было такое чувство, что она разваливается на части. Дерек стоял у машины, положив руку на водительскую дверь, она наконец догнала его.

— Дерек! — схватившись за лацкан его пиджака, словно цеплялась за жизнь, она заглянула в ледяные глаза. Да, теперь он смотрел на нее ледяным взглядом, и она с потрясающей ясностью поняла, что этот мужчина был ее Дереком, который когда-то смотрел на нее с нежностью. Перед ней стоял совершенно другой человек, и она боялась, что ее Дерек ушел от нее навсегда. — Позволь мне все тебе рассказать, что на самом деле произошло, то, что мне самой известно, и почему я не рассказала тебе раньше.

Он стоял неподвижно, словно превратился в камень, и в этот момент она готова была поверить, что его сердце тоже окаменело. Его взгляд ничего не выражал — ни любви, ни сожаления, ни тоски. Было такое чувство, что его любовь к ней прошла, именно в тот момент, когда он, стоя во дворе, услышал ее секрет, который она так охраняла.

— Ты хоть представляешь, что ты со мной сделала? — тихо спросил он.

Она быстро кивнула несколько раз.

— Мы можем сообщить, что ты ничего не знал, что это всего лишь моя вина, и я никогда не встречалась с этим человеком.

— Это правда? — спросил он, слегка наклонив голову в бок, как бы оценивая ее ответ. — Это правда, что ты никогда не встречалась с ним? Мне трудно уже поверить, что правда, а что нет.

— Я практически никогда не встречалась с ним, — поправилась Лондон. — Мне было только два года на тот момент.

— Так ты могла бы встретиться с ним потом, — покачал головой с отвращением Дерек. — Как ты могла ничего не рассказать мне? Как ты могла позволить мне пустить всю мою жизнь коту под хвост ради тебя, и не сказать, что ты — дочь человека, которого называют Гитлером XXI века?

Она насторожилась.

— Я занимаюсь политикой, ради Бога. В стране, которую осаждают исламские террористы. Вся моя сознательная жизнь была посвящена утверждению демократии и защите свободы. Я имел вход в узкий круг выдающихся лидеров западного мира, которых мне довелось узнать.

Он опустил голову, его поза была усталой и побежденной.

— В моем мире — патриотизм и верность своей стране — это все. Никто никогда не сомневался в моей любви и к патриотизму моей стране.

Он вздохнул, а Лондон со страхом смотрела на него.

— Я никогда не мог предположить, что настанет такой день, когда встанет вопрос о моей любви к своей стране, — он покачал головой. — Я не мог себе даже это представить в кошмарном сне. Ты не представляешь, каково это заниматься работой всей своей жизни, которая летит к чертям, потому что на повестку для встал вопрос — суть всего, что я делаю, и я попал в своей лояльности под сомнение своего народа. Целой нации.

— Дерек, — прошептала она, слезы катились у нее по щекам.

— Я дал тебе все, — его голос звучал хрипло, о чем говорила вся его надломленная поза. — И я сделал это добровольно, с радостью. Я все сделал для тебя, потому что люблю тебя. Но когда триста двадцать миллионов американцев завтра проснутся и прочитают свежие газеты, что я трахаю дочь Мухаммеда Роухани? — Лондон вздрогнула и резко отстранилась от него, от горечи и больно жалящих слов. — Ты уничтожила единственное, что у меня оставалось — любовь моей страны и мою любовь к тебе.

Он открыл дверцу, и она зарыдала.

— Нет, пожалуйста, нет. Прости. Мне очень жаль. Я должна была тебе все рассказать. Я должна была. Я сообщу всем, что ты ничего не знал. Я проведу пресс-конференцию или дам интервью — все, что сможет тебе помочь.

Он печально посмотрел на нее, и в его взгляде она прочла жалость к себе. Как он мог? Она была проституткой и лгуньей. Она была женщиной, разрушившей его репутацию, доверие и любовь. Она была жалкой сейчас, и они оба знали об этом.

Он прошелся пальцами по ее щеке, затем отрицательно покачал головой, у него не было слов.

Сел в машину, закрыл дверь, и не оборачиваясь уехал, а она продолжала стоять на тротуаре, рыдая, оплакивая его исчезновение из своей жизни, но не из своего сердца.

Дерек смотрел в окно своего кабинета, шел дождь, оседая на крыши автомобилей и создавая лужи на тротуарах. Он вздохнул и повернулся к экрану компьютера, перечитывая еще раз письмо, хотя итак его запомнил.

Уважаемый мистер Эмброуз.

Я уведомляю вас за тридцатидневный срок, о прекращении предоставлении ваших консалтинговых услуг, связанных с договором о Шестом Избирательном округе в Конгрессе великого штата Флорида. Я считаю себя современным человеком, и был готов стоять за вас, когда вы приобрели своеобразную известность, связанную с секс-услугами, но боюсь, что ее отношения с известным международным преступником пересекли черту, через которую я не могу переступить. Встречаться с бывшей проституткой это одно, а встречаться с дочерью врага Соединенных Штатов, совсем другое. Я не могу с чистой совестью продолжить с вами рабочие отношения при таких обстоятельствах.