Селена Лоуренс - Вершитель судеб

Медленная улыбка расплылась на лице Маркуса.

— У меня лучшая в мире девушка, и я ее люблю, поэтому думаю, у меня имеется побольше опыта, чем у тебя. И уверен, черт побери, что мой опыт более успешный.

Дерек зарычал и толкнул стопку бумаг на столе.

— Что ты предлагаешь, мистер Эксперт?

— Я предлагаю перестать тебе игнорировать совершенно очевидные страдания по ней и наконец поговорить.

— Ты помнишь саму историю? Она не сообщила мне, кем является ее отец, она лгала мне, хотя я бросил все, чтобы быть с ней. Все в своей жизни.

— Я согласен, что она облажалась, но, а разве я ни разу не облажался?

— Это не сопоставимые вещи.

— Почему? Ты же любишь меня, значит, когда я лажаю, ты мне об этом говоришь, а потом прощаешь. И тоже самое я делаю с тобой. Мне кажется, если ты на самом деле кого-то любишь, что ты обычно делаешь? Прощаешь, — он пожал плечами, как будто это было и так очевидно.

Дерек поднялся с кресла.

— Мы будем заказывать пиццу или нет? — спросил он.

Маркус пожал плечами.

— Можно, но я все равно буду продолжать спрашивать тебя о ней, пока ты не поднимешь свой зад и не сделаешь что-нибудь.

Дерек покачал головой.

— Это что обещание?

— Однозначно.

Дерек улыбнулся впервые за несколько недель.

— Отлично. Продолжай спрашивать и возможно в какой-нибудь раз я послушаюсь тебя.

— Послушаешься, — ответил Маркус. — И еще поблагодаришь меня за это.

Было после восьми вечера, когда раздался звонок в дверь. Лондон предположила, что возможно это ее мать или Джоанна, поэтому не стала особо беспокоиться о своем внешнем виде, но посмотрев в глазок, поняла, что это были не они. У нее на крыльце стоял Камаль Масри, посол Египта собственной персоной. Она поежилась, задаваясь вопросом, что он мог хотеть от нее, она же больше не встречалась с Дереком.

Лондон дернула ручку, открывая широко дверь. Раньше он пугал ее своими словами, но тогда у нее был роман с Дереком, сейчас же у нее ничего не осталось, и она понимала, что запугать ее он уже не сможет — все и так было известно широкой общественности. И потом она устала бояться, устала прятаться.

— Да? — спросила она, стоя в дверях и скрестив руки.

— Могу я войти?

Она внимательно посмотрела на него. Ей бы очень хотелось послать его куда подальше, но он мог сообщить ей что-то о Дереке, а она очень хотела бы что-то узнать о нем, хоть крохи, поскольку так и продолжала мечтать и думать о нем постоянно.

Она кивнула Камалю, приводя его в свою гостиную.

— Я бы предложила вам присесть, но не думаю, что вы задержитесь здесь надолго, — сказала она.

Его губы превратились в тонкие полоски.

— Признаю, заслужил такое обращение, — ответил он. — Я был груб и приношу свое чистосердечное извинение.

Она скрестила руки и коротко, резко кивнула, показывая, что он может продолжить.

Он вздохнул.

— Я добрых пятнадцать лет был правой рукой Дерека. Я поддерживал его на футбольном поле, на уроках в университете, в драках в барах и в политических кампаниях, и да, не часто, с женщинами.

Лондон зыркнула на Камаля, который глуповато улыбнулся.

— Такова моя вторая натура — защищать и оберегать его. Я провел много лет в этой стране, вдали от моего народа и моей культуры. Моя большая семья в Египте, я второй сын. И по поводу меня имеются высокие ожидания, но они не включают в себя мой родной дом, мой старший брат исполняет ему отведенную роль. Моя работа — это еще больше поднять репутацию семьи в мире, под эгидой имени Масри по всему миру, насколько я могу. Мой отец создал империю, и мое место в этой империи подразумевает находиться в США, это хороший пост, но иногда одинокий.

Он расхаживал по гостиной и медленно не явно рассматривал предметы, как бы впитывая их, которые стояли повсюду — безделушки, фотографии, персидская ваза на самом почетном месте на ее каминной полке.

— Дерек и наши друзья, с которыми ты встречалась, стали здесь моей семьей. В моей культуре убивают за семью, готовы умереть за свою семью, потому что семья — это все. Я понимаю, когда он связался с тобой, я принял это слишком близко к сердцу.

— Мне следует извиниться перед вами обоими, перед ним я уже извинился, поскольку вел себя неправильно. Я не понимал…, — он сделал паузу, как бы ища подходящее слово. — Я не понимал, насколько сильные чувства у него к тебе были.

Она моргнула, до конца не веря, что он может так думать.

— Ты чувствуешь к нему то же самое? — спросил он.

Она опустила голову, потом взглянула в его темные глаза. Он был чрезвычайно красивым мужчиной, но она не чувствовала ничего, кроме обиды.

— Почему тебя это так беспокоит? — спросила она. — Мне казалось, ты будешь рад, что он ушел от меня.

Камаль слабо улыбнулся.

— Вот незадача… он не далеко ушел от тебя, но далеко находится от всего остального. Ты преследуешь его в мыслях и думаю, что если он не сможет исправить эту ситуацию, то будет несчастлив очень долгого.

Сердце Лондон болело от сожаления. Она заставляла Дерека испытывать боль, у нее на лице отразились смущение и сомнения, он столько всего совершил для нее.

— Я, конечно же, не могу не любить его, — ответила она. — Я не могу не любиться его, хотя и хотела бы.

Он взглянул на нее, но она не дрогнула от его взгляда и не отвернулась.

— Я надеюсь, что ты поговоришь с ним, — произнес Камаль. — Ты просто ему необходима. Один из вас должен совершить первый шаг, и я не уверен, что он способен его совершить.

Она покачала головой, смущенно и расстроенно.

— Подумай об этом, подумай о нем, прошу тебя, — с этими словами он повернулся и покинул ее дом.

Проходили недели, Лондон так ничего и не слышала от Дерека. Ее сбережения скоро подойдут к концу, и ей предстояло решить, чем заняться дальше. Вернуться к проституции она не могла из-за многих причин, самой важной была — она даже не могла вынести мысли, что другой мужчина будет дотрагиваться до нее после Дерека. Он явно заклеймил ее душу и тело. Теперь она даже не могла себе представить кого-то другого рядом с собой.

Джоанна и мать хотели, чтобы она пошла в университет. Фаррах пообещала оплачивать ее обучение, словно Лондон было восемнадцать. Лондон подумывала об этом, но не склонялась к этому решению. За свою жизнь она прошла через многое, познала совершенно другую ее сторону, и обычное формальное образование в университете казалось ей шагом назад, попыткой стать кем-то, кем она на самом деле стать никогда не сможет, она уже не сможет стать той прежней. Поэтому она не могла принять окончательное решение, она сидела взаперти в доме раздумывая и страдая по Дереку.

Несмотря на то, что ее не оставляла мать и преданная Джо, она все равно была одинока, с каждым днем все сильнее чувствуя отсутствие Дерека. Она словно заморозилась, и была не в состоянии двигаться вперед, сердце болело и постоянно крутились воспоминания об его уходе. Его обидные слова, жалили ее все сильнее, и как он смотрел на нее, пока она не исправит создавшуюся ситуацию, она не сможет начать новую жизнь и вообще жить.