Эми Хармон - Такая разная Блу (ЛП)

Не зная о том, что бывает по-другому, я никогда не чувствовала себя одиноко. Воспитанная в тишине, я никогда не ощущала потребности чем-то ее заполнить, когда оставалась одна. Бывало, что Джимми оставлял меня на несколько часов, словно хотел немного отдохнуть от возложенных на него родительских обязанностей. Но он всегда возвращался. До того дня, когда его не стало.

Он жил преимущественно в теплых краях — Аризона, Невада, Южная Юта и Калифорния. Это несколько облегчало нашу жизнь. Но в тот день было особенно жарко. Джимми ушел рано утром, бросив на прощание, что будет поздно. Он не стал брать машину, оставил ее около трейлера. У него был пес по имени Икас, что в переводе с индейского означало «черепаха». Икас был медлительным, слепым и спал круглые сутки, так что имя вполне себя оправдывало. В то роковое утро Джимми взял Икаса с собой. Обычно мы с ним оставались вдвоем, но в тот день Икасу пришлось неохотно последовать за хозяином. Я старалась чем-то себя занять. Настолько, насколько могла занять себя десятилетняя девочка, не имеющая компьютерных игр, телевизора или подружек для игр. Я работала с деревом, а Джимми разрешал мне пользоваться его инструментами.

Утро я провела за шлифовкой небольшой лавки, по форме напоминающей змею. Я сама выстругала её, и Джимми сказал, что получилось неплохо и что мы даже сможем выставить ее на продажу. Это был мой первый опыт, и я работала с особенным удовольствием, несмотря даже на жуткую жару. Мы остановились в районе горы Чарльстон, к западу от Лас-Вегаса. Хотя Джимми хотел разбить лагерь у Махогани, где росли низкорослые вечнозеленые деревья, не имеющие ничего общего с темным деревом, которое люди привыкли ассоциировать с этим местом. Деревья на горе Махогани красные и твердые. Именно с такой породой всегда работал Джимми.

День клонился к закату. Я почувствовала тревогу, хотя и привыкла быть одна. Когда настала ночь, Джимми все еще не было. Я вскрыла пачку с бобами. Слегка поджарила их и выложила на тортильи, которые мы сделали за день до этого. Мне не хотелось есть, но мне нужно было хоть как-то убить время. В конце концов я обнаружила себя рыдающей и проглатывающей еду огромными кусками, почти не пережевывая, так как мой нос был забит, и я не могла дышать.

Однажды Джимми уже оставлял меня одну на ночь. По возвращении домой он вел себя странно и все время спотыкался. Затем он упал на кровать и проспал весь день. Я подумала, что он заболел, и положила холодную тряпку ему на лоб, но он сбросил ее и объяснил, что с ним все хорошо, просто он пьян. Тогда я не поняла, что это значит. Только спросила, когда он встанет. Джимми был очень смущен, извинился и сказал, что алкоголь делает мужчин подлыми, а женщин продажными.

Я долго обдумывала его слова.

— А может ли он делать женщин подлыми? — внезапно спросила я Джимми.

— А? — слабо пробормотал он.

— Алкоголь. Ты сказал, что он делает мужчин подлыми, но может ли он сделать женщину подлой?

Я не знала значения слова продажный, зато знала, что такое подлый, и подозревала, что моя мать была такой.

— Конечно, и подлой, и продажной, — кивнул Джимми.

Его ответ удовлетворил меня. Я думала, что мама бросила нас, потому что я сделала что-то не так. Может быть, плакала слишком громко или хотела того, чего она не могла мне дать. Но возможно причина крылась в алкоголе, который сделал ее подлой. И если это так, то, может быть, в этом нет моей вины.

В ту ночь я все-таки уснула, но спала очень тревожно, стараясь не плакать и без конца убеждая себя, что это снова из-за алкоголя, хоть я и не особенно в это верила. На следующее утро я проснулась от жуткой жары, что бесцеремонно вырвала меня из сновидений, в которых я не была одинока. Я встала, надела шлепки и сощурилась от палящего солнца. Обойдя лагерь, я пыталась найти признаки того, что Джимми вернулся, пока я спала.

— Джимми, — позвала я. — Джимми!

Я знала, что он не вернулся, но все равно продолжала звать и заглядывала в места, в которых его абсолютно точно не могло быть. Приглушенный визг заставил меня встрепенуться и броситься в том направлении, в котором вчера ушли Джимми с Икасом. Я ожидала увидеть их обоих, но увидела только Икаса, грязного, с опущенной головой, медленно плетущегося в мою сторону. Джимми с ним не было. Я подбежала к псу и схватила его на руки, благодаря небеса за то, что он появился. Я не была крупной, поэтому держать Икаса было довольно тяжело, но я просто не могла позволить ему уйти. Я неловко положила пса в тени навеса и бросилась за его миской, наполнила её теплой водой и дала ему попить. Он поднял голову и постарался опустошить миску из положения лежа. Ему удалось перехватить несколько капель, но этот процесс явно не доставлял ему удовольствия. Тогда Икас попытался встать, но и это далось ему с трудом. Я старалась поддерживать его, пока он пил.

— Икас, где Джимми? — спросила я, видя, как дрожит его тело. Икас печально посмотрел на меня и закрыл мутные глаза. Заскулил, а потом затих. Несколько раз за этот день я думала, что пес умер. Он лежал неподвижно все время, пока я подходила проверить, дышит ли он. Я даже не могла заставить его поесть или попить.

Я прождала еще два дня. Запасы воды практически иссякли. Но все еще была еда. Нам с Джимми приходилось быть экономными, так как из-за постоянных переездов не было возможности часто ходить в магазин. Но здесь мы остановились на неделю, поэтому закупились заранее. Я бы не обратилась за помощью, если бы не Икас. Он почти ничего не ел и не пил, постоянно спал и слабо поскуливал, точно знал что-то о Джимми, но не мог рассказать. На третий день, я погрузила пса в грузовик и села за руль. Я отрегулировала сидение настолько, насколько это было возможно. Для Джимми я оставила записку на кухонном столе в трейлере. Мне совсем не хотелось, чтобы он подумал, будто я сбежала и забрала все его инструменты. Но оставить их без присмотра я тоже не осмелилась. Если бы кто-то пробрался в наш лагерь и украл инструменты, мы бы лишились средств к существованию. Нет денег — нет еды.

В пепельнице лежал чек на двадцать долларов. Для ребенка это казалось огромной суммой. Я знала, как водить машину. Из дома, я прихватила свою подушку. Подложив ее на сидение, я стала немного выше и могла видеть дорогу. Но стоило мне выехать из тихого каньона, в котором мы разбили лагерь, как я едва не столкнулась сразу с несколькими автомобилями. Мой водительский опыт не предусматривал наличие других транспортных средств поблизости. Я не знала, куда именно направляюсь, но что-то подсказывало мне, что, если остановиться на первой заправке и сказать, что мой пес болен, а отец пропал, кто-нибудь обязательно поможет.

Мне удавалось придерживаться прямой траектории, но ровно до тех пор, пока я не заметила красно-синие мигалки позади себя. Я не знала, что делать, поэтому просто ехала. Я постаралась сильнее вдавить педаль газа в пол, надеясь оторваться. Но это не сработало. Кроме того, грузовик начало трясти, как бывало всегда, когда Джимми хотел разогнаться. Поэтому я снизила скорость, надеясь, что, увидев, как я замедляюсь, полицейская машина прекратит преследование. Но стоило мне сбавить темп, как полицейский автомобиль поравнялся со мной. Мужчина, сидящий за рулем, выглядел сердитым и жестом потребовал, чтобы я остановилась. Я послушалась и нажала на тормоз. В это время другая машина с мигалками подъехала ко мне с другой стороны.