Василий Блюм - Валькирия поневоле

Захохотав, Ольга отбросила ненужный более пистолет, бережно сняла со стены меч. Рукоять удобно легла в ладонь, влипнув, словно влитая. Привыкая к оружию, Ольга крутанула меч так, что взвыл воздух, шагнула вперед. Из прихожей выскочил боец, повел стволом автомата, выцеливая хрупкую фигурку. Резкий взмах, холодно вспыхнув, клинок рассекает воздух. Горло бойца вскрывается, словно тонкая фольга, алые капли фонтаном пронзают воздух. Едва закончив движение, Ольга прыгнула вперед.

Прихожая забита людьми в серо-зеленой одежде: перекошенные ненавистью лица, распяленные в крике рты. Ольга взвихрилась стальным смерчем, ввинтившись в центр группы. Тело превратилось в механизм, четкие скупые движения, словно часы, где каждая шестеренка подчинена единому ритму. Удар, отсеченная кисть падает на пол сжимая бесполезный пистолет. Короткий взмах, ткань рубахи распадается, разрез окрашивается кровью, а секундой позже мужчина оседает, зажимая руками выползающие внутренности.

Напротив лица возникает пистолет, тело отклоняется, уходя с траектории выстрела, далекий грохот касается слуха, щеку обжигает поток воздуха, где-то позади звенит разбитое стекло. Взмах. Клинок взмывает вверх, оставляя на теле бойца кровавую роспись. В глаза брызжет корячим. Это не страшно, сейчас зрение почти не нужно. Тело само знает, что делать.

Кровь заливает лицо, горячими ручейками стекает по щекам, пятная костюм и пьяня терпким ароматом. Прихожую пронизывает липкий густой страх, бойцы оседают один за одним, застывая нелепыми фигурами: отрубленные конечности, распоротые животы, ноги скользят по раздавленным внутренностям. Последний боец, что до этого времени прятался за спинами других, защищен бронежилетом, но это ничего, ведь меч не пуля. Тело проваливается в приседе, выстреливая в противника снизу вверх, руки сотрясает от удара.

Мелодичный, словно звон хрустального бокала, треск, в руках остается рукоять с обломком лезвия, а противник, сжимая руками торчащий из груди клинок, заваливается навзничь. Плата за смерть взята с лихвой и скользкая от крови рукоять замедленно падает на пол. Оружие не должно переживать хозяина.

Снизу доносятся вопли и приближающийся топот. Нащупав на скользком полу оружие, пальцы сжимаются на рукояти: один пистолет, второй. Времени на перезарядку не будет, да она и не понадобится. Уходить некуда, поэтому… Короткий разбег навстречу нападающим, пока они не ожидают. Быстрее, еще быстрее.

Пролетом ниже появляются сразу два бойца, тела прикрыты бронежилетами, лица сосредоточенны, руки оттягивают автоматы. Пистолеты дергаются одновременно, выпуская свинцовые жала, по два на каждого: одно в голову, второе в плечо. Парней разворачивает в разные стороны, освобождая путь. Шаг. Еще. Снизу грохочет очередь. Боли нет, но почему вдруг стало так тяжело?

Притаившийся в углу парень отшатывается, провожая тускнеющим взглядом, метнувшуюся мимо тень, другой, что-то надрывно кричащий в рацию, оседает безжизненным кулем. На первом этаже четверо, прислушиваясь к грохоту выстрелов, остановились в нерешительности. Сколько же их еще!? Выстрелы сливаются в непрерывный грохот, один за другим, словно игрушечные солдатики, мужчины валятся, роняя оружие на бетон.

Прыжок. Тело проносится над павшими. Ноги вновь касаются ступенек. Правая нога едва не подламывается, слабея с каждой секундой. Из бедра струйками выплескивается кровь. Но это не страшно, главное пробиться, выйти из западни, а там можно и остановить кровь. Позади раздается выстрел. В плечо с чудовищной силой бьет, бросая на бетонную стену. Тело сотрясается от боли, а правая рука повисает плетью. Сквозь кровавый туман глаза нашаривают врага. Один из бойцов, оставшийся в живых, трясущимися руками наводит пистолет. Выстрел. Парень откидывается назад, из образовавшейся во лбу ямки вяло течет кровь.

Вокруг повисает тишина. Неужели все? Последний пролет даются с великим трудом. Ступенька, еще одна. Сердце трепещет, словно ушедший в разнос мотор. Покачиваясь, приближается дверь. С противоположной стороны тишина. Или это лишь кажется? Оглохшие от пальбы уши не способны уловить надсадное дыхание поджидающих с той стороны врагов.

Рывок. Дверь распахивается от удара ногой. Светлый прямоугольник манит свободой, еще немного… Смазанное движение. Впереди, словно ниоткуда, возникает противник: невысокая фигура, изящный деловой костюм, ежик коротко стриженных волос. Словно из другого мира доносится едва слышное:

— Ну, здравствуй, подруга.

Две вспышки, следуют одна за другой. От невыносимой боли в животе тело скручивает судорогой, а из перехваченного спазмом горла рвется беззвучный крик. Мир заливает кровью. Лишь светлый прямоугольник сопротивляется некоторое время, но вскоре и он растворяется, исчезая во всепоглощающей тьме.

Замедленным движением, спрятав пистолет, Виолетта вошла в подъезд, остановилась, глядя на залитое кровью, истерзанное тело соратницы, произнесла чуть слышно:

— Долг платежом, валькирия…

С улицы донеслись крики, треск раций. Мимо, перебрасываясь короткими фразами, пробежали несколько человек в маскировочных костюмах. Бегущий последним, остановился возле, взглянув на Ольгу, пробормотал:

— Надо б контрольный.

Глядя, как он потащил из кобуры пистолет, Виолетта бросила холодно:

— Не требуется. Меня учили стрелять.

Мужчина взглянул пристально, произнес с подозрением:

— Приказ был четкий — девку наверняка.

Виолетта глянула с такой ненавистью, что мужчина отшатнулся, прошипела в ярости:

— Если ты, падаль, сейчас не заткнешься, одним трупом станет больше. И уж поверь, мне ни перед кем не придется отчитываться.

Боец некоторое время сверлили девушку полным ненависти взглядом, но в глазах Виолетты сверкнуло нечто такое, отчего спорить расхотелось. Выругавшись сквозь зубы, он спрятал оружие и устремился вслед за остальными.

Длинный коридор с редкими пеньками стульев, холодные белые стены, напротив дверей с надписью «реанимация» расположились двое мужчин. Несмотря на различие в возрасте и телосложении, мужчины чем-то неуловимы схоже, словно тяжелая работа, или большая ответственность наложили незримый отпечаток, навсегда оставив на лицах свою печать. Время от времени мужчины перебрасываются короткими фразами, но порой надолго замолкают. Один из собеседников, судя по многочисленным седым волосам и глубокой залысине, значительно старше по возрасту, произнес с удовлетворением:

— Что ж, операцию провели успешно. Ларин нам больше не помешает.

Второй усмехнулся, ответил сухо:

— Конечно, если не считать полтора десятка убитых…

— Не считай, — первый отмахнулся, — это низший эшелон, он для того и набран.