С. Нельсон - Зависимые

— У меня осталось только несколько воспоминаний о моей маме, но то, которое действительно запомнилось — мой пятый день рождения. Ничего особенного, только моя мама и несколько друзей, но я помню себя такой счастливой в тот день. Мамина улыбка навсегда отпечаталась в моей памяти, — отвернувшись, чтобы восстановить силы, я вернулась к рассказу. — У меня совсем немного воспоминаний, так как она умерла, когда мне было восемь. Однажды вечером она ехала с работы домой и попала в аварию, разбившись при лобовом столкновении с человеком, который перенес сердечный приступ. Оба они скончались мгновенно.

Услышав, как он пытается вдохнуть, я еле сдерживалась. Слезы могли вот-вот политься, если бы он сделал или сказал что-либо излишне сентиментальное.

— С кем ты жила после этого?

Я успокоилась, что он не стал углубляться. Мои эмоции начали отступать, что позволило мне закончить:

— Я жила с бабушкой Розой. Она стала для меня второй матерью. Думаю, мы смогли помочь друг другу пережить эту трагедию. В конце концов, я потеряла свою маму, а она — дочь, — я растворилась в своих собственных мыслях, оторвав от него взгляд, и уставившись на свои дрожащие руки. Найдя в себе еще силы, я продолжила, желая поскорее закончить и двигаться дальше. — Она скончалась чуть больше года назад, и я до сих пор скучаю по ней каждый день, как сумасшедшая, — мои отступившие слезы вернулись с еще большей силой, готовые пролиться в любую секунду. — Мы можем поговорить о чем-нибудь другом, пожалуйста? — умоляла я, надеясь, что он сменит тему, как раньше сделала я для него.

— Конечно, и спасибо, что поделилась со мной, Сара, — он ничего больше не сказал и улыбнулся, а я смотрела на него. Я чувствовала, как странно мы близки с ним, словно моя история создала сильную связь между нами. Я всегда чувствовала себя в физической безопасности, когда была рядом с Алеком, но в этот момент я почувствовала и эмоциональную безопасность.

Когда мы собрались уходить, я взяла чек, чтобы посмотреть свою половину счета. Доставать деньги из своего кошелька оказалось неправильным поступком, так как у него на лице появился недовольный взгляд, когда он вырвал счет у меня из рук.

— Какого черта ты делаешь? — спросил он рассержено.

— Я собиралась посмотреть, сколько должна за свой завтрак. В чем проблема?

Не думаю, что он знал, как правильно отреагировать на мой простой жест. Неужели он привык, что люди используют его ради денег, ожидая, что он всегда будет платить? Я не была такой. Я всегда платила за себя. Всегда .

— Убери свои деньги! — Он что, обиделся? — Ради Бога, думаю, я смогу оплатить завтрак.

— Ты сердишься потому, что я предложила оплатить свою половину счета? — я собиралась заставить его объяснить свою вспышку.

— Нет, конечно, я не сержусь. Прости, я просто не желаю твоих денег. Никогда. Я буду заботиться обо всем, когда мы вместе, и даже когда нет. Если я почувствую, что тебе что-то нужно или ты чего-то хочешь, то прослежу, чтобы у тебя это было.

Ух ты! Откуда, черт возьми, это взялось? Мне понравился тот факт, что он представлял нас вместе в будущем, но я не хотела, чтобы он чувствовал необходимость заботиться обо мне.

— Я не буду выносить тебе мозг за то, что ты оплатил мой завтрак, но на этом все, Алек. Ты не будешь покупать мне что-либо еще или платить за меня, если мы пойдем куда-нибудь. Я в состоянии оплатить за себя, спасибо большое. Вдобавок, это обидно, если ты думаешь, что я не могу о себе позаботиться. Я делала это в течение долгого времени.

Теперь уже я раздражалась с каждой секундой.

— Я не хотел оскорбить тебя, Сара. Это не входило в мои намерения, — он потянулся через весь стол и коснулся моей руки. — Но я не уступлю в этом.

Я не собиралась больше с ним спорить. Было не время и не место.

— Могу я хотя бы оставить чаевые?

Неправильный вопрос. Он окинул меня еще более раздраженным взглядом, наморщив брови и пыхтя, вне себя от раздражения.

Подняв руки вверх, я сказала:

— Хорошо, ладно. Извини, что спросила.

Он оплатил счет, и мы вышли из забегаловки. Его рука покоилась на нижней части моей спины. Это всегда срабатывало: каждый раз, когда он прикасался ко мне, даже самым невинным способом, я начинала чувствовать себя одурманенной и разгоряченной, даже ранним воскресным утром.

Когда мы подошли к его машине, я повторила свое одобрение:

— Я действительно люблю эту машину. Она такая красивая.

Он взглянул на меня так, будто был котом, съевшим канарейку. О, нет, о чем он думает? Подождите-ка, я знаю.

— Даже не думайте об этом, мистер!

— Что? Я не знаю, о чем ты говоришь, — ухмыляясь, он открыл мне дверцу, не пытаясь продолжить нашу короткую беседу.

Алек

Обратная дорога к ее дому была мучительной. Одновременно с желанием провести с ней больше времени я не хотел торопить события. И, тем не менее, я уже сделал это. Никогда еще я не был настолько запутан. Ощущение, словно я знаю ее всю свою жизнь, было только верхушкой айсберга. Чем больше она решалась открыться мне, даже не смотря на то, что ранее я закрыл тему о своей сестре, тем больше она привлекала меня.

Я просто не мог говорить о ней.

Прошли годы, но было такое чувство, будто все произошло недавно.

Я услышал резкие и быстрые вдохи рядом с собой. Озадаченный тем, что стало этому причиной, я медленно повернул голову, чтобы посмотреть ей в лицо. То, что я увидел, едва не заставило меня свернуть с проклятой дороги. Ее глаза смотрели на меня, а язык быстро пробежался по нижней губе, чтобы увлажнить ее. О, как сильно я хочу прикусить эту губу. Увидев, что я смотрю на нее, она быстро отвернулась, смущенная тем, что я поймал ее.

— Ты хотела что-то спросить, Сара? — спросил я, совершенно уверенный в том, что она начнет заикаться.

— Что… эм… нет… нет, — запнулась она. Я не смог сдержать смех, рвавшийся наружу, точно осознавая ее чувства. Мое собственное сердце бешено билось в груди, но я гораздо лучше контролировал свои эмоции. Хотя, чем больше времени я проводил с ней, тем труднее это давалось.

Я собирался еще подразнить ее, но мы приехали быстрее, чем планировалось. Выключив двигатель и выйдя из машины, я подошел и открыл дверцу с ее стороны, прежде чем она сама сделала это. Зная, насколько она раздражающе независима, я оценил то, что она позволила мне этот простой жест. Это кое-что значило для меня. Я твердо верил, что мужчины должны открывать двери женщинам, носить их вещи и угощать обедом, в пределах разумного. Я хотел девушку, которая могла бы позаботиться о себе, но позволяла бы мне делать это для нее.

Сара была одной из таких девушек. Она была очень самостоятельной — эту ее черту я очень хорошо усвоил. И я знал, что для нее было трудно позволить мне оплатить счет. Я не хотел управлять или контролировать ее. Я просто хотел, чтобы она позволила мне позаботиться о ней.